Илья Варшавский
Ловушка
Он висел, прижатый чудовищной тяжестью к борту корабля. Слева он видел ногу Геолога и перевернутое вниз головой туловище Доктора.
«Мы как мухи на стене, — подумал он, стараясь набрать воздух в легкие, — раздавленные мухи на стене».
Сломанные ребра превращали каждый вдох в пытку, от которой мутилось сознание. Он очень осторожно, одной диафрагмой пытался создать хоть какое-то подобие дыхания. Нужно было дышать, чтобы не потерять сознание. Иначе он не мог бы думать, а от этого зависело всё.
Необходимо понять, что же случилось.
Он уже давно чувствовал неладное, еще тогда, когда приборы впервые зарегистрировали неизвестно откуда взявшееся ускорение. Сначала он думал, что корабль отклоняется мощным гравитационным полем, но радиотелескоп не обнаруживал в этой части космоса никаких скоплений материи.
Потом началась чехарда с созвездиями. Они менялись местами, налезали друг на друга, становились то багрово-красными, то мертвенно-синими. И вдруг внезапный удар, выбросивший его из кресла пилота, и неизвестно откуда взявшаяся тяжесть.
Корабль шел по замкнутой траектории. Он это сразу понял, когда первый раз к нему вернулось сознание.
Теперь он хорошо знал, что будет дальше.
Он внимательно смотрел на лужицу крови, вытекшую изо рта Доктора. Сейчас всё пойдет, как в фильме, пущенном назад. Так было уже много раз. Сначала кровь потечет обратно в сжатые губы, а потом с умопомрачительной скоростью, кувыркаясь через голову, сам он полетит в пилотское кресло, затем немедленно вылетит обратно, ударится о доску аварийного пульта и со сломанными ребрами и раздробленной левой рукой прилипнет к борту корабля. Потом будет беспамятство, боль и снова возможность думать о том, что произошло, пока всё не начнется сначала.
«…Время тоже движется по замкнутой кривой в этой ловушке, подумал он. — Бесконечно циркулирующее Время, вроде выродившегося бледного света в иллюминаторе. Даже Время не может отсюда вырваться»…
Он вновь пришел в себя после очередного удара о пульт. Опять нужно было беречь дыхание, чтобы сохранить мысль.
«…Водоворот Времени и Пространства. Вот, значит, что такое ад: замкнутое пространство, где Время поймало себя за хвост, вечно повторяющаяся пытка и бледный свет, движущийся по замкнутому пути; мир, где все, кружится на месте, и только человеческая мысль пытается пробить стену, перед которой бессильно даже Время…».
Невозможно было понять, который раз это происходит.
Он смотрел на струйку крови, вытекающую из губ Доктора.
«…Этот — жив. У мертвых не течет кровь. Глаза закрыты, значит он все время в беспамятстве. Для него это лучше. Неизвестно, что с Физиком. Они сидели на диване. Очевидно, их швыряет туда, когда всё начинается сначала…»
Опять стремительный полет, хруст костей, беспамятство и мысль, беспомощно бьющаяся, как муха на стекле.
«…Интервалы времени непрерывно сокращаются. Мы входим в эту ловушку по спирали. Еще немного и корабль попадет в мешок, где нет ничего, кроме бледного света. Мешок, где Время и Пространство сплелись в плотный клубок, где вечность неотличима от мгновения. Двигатели выключены, и наша траектория определяется накопленным количеством движения. Может быть, если включить двигатели, спираль начнет раскручиваться. Нужно нажать пусковую кнопку на аварийном пульте, но это невозможно. Что может сделать раздавленная муха на стене?..»
С каждым витком спирали убыстрялось вращение Времени.
Сейчас в его распоряжении были короткие перерывы, когда можно было думать.
Больше всего он боялся, что измученный повторяющейся пыткой мозг отдаст команду сердцу остановиться.
«…Можно ли окончательно умереть в мире, где всё бесконечное число раз приходит в начальное состояние? Это будет вечное чередование жизни и смерти, во всё убыстряющемся темпе. Что происходит на дне этого мешка? Нужно нажать кнопку на аварийном пульте в то мгновение, когда меня выбрасывает из кресла. Нажать, пока кости не сломаны ударом о пульт.
Теперь он приходил в сознание уже тогда, когда струйка крови исчезала во рту Доктора.
«…Я ударяюсь левым боком о панель пульта. Расстояние от плеча до кнопки около двадцати сантиметров. Если «выставить локоть, то он ударит по кнопке…».
Дальше всё слилось в непрекращающийся кошмар из стремительных полетов, треска костей, боли, беспамятства и упрямых попыток найти нужное положение локтя.
Кресло, пульт, стена, кресло, пульт, стена, кресло, пульт, стена…
Было похоже на то, что обезумевшее Время играет человеком в мяч.
Казалось, прошла вечность, прежде чем он почувствовал невыносимую боль в локте левой руки.
Он пронес эту боль сквозь беспамятство, как мечту о жизни.
…Раньше, чем он открыл глаза, его поразило блаженное чувство невесомости. Потом он увидел лицо склонившегося над ним Доктора и знакомые очертания созвездий в иллюминаторе.
Тогда он заплакал, поняв, что победил Время и Пространство.
Всё остальное сделали автоматы. Они вывели корабль на заданный курс и выключили уже ненужные двигатели.
