В своем воцерковлении человек не должен идти по пути готовых форм, заданных инструкций: вот сейчас я заполняю эту форму, потом перейду на другой жизненный этап и буду заполнять следующую. Вокруг нас — живая, совершенно естественная жизнь. Мы узнали о том, что есть Христос и есть Его слово — Евангелие. Мы начинаем Евангелие читать, и эта книга меняет наше отношение к жизни, и тогда мы начинаем менять ее и меняться сами. Вот это и есть христианство. А Церковь, ее правила, каноны и традиции — это то, что нам помогает измениться и научиться жить со Христом — начать жизнь с Богом уже здесь, на земле. Они и важны, и в то же время второстепенны. Главное — как меняется твоя душа. И нужно понимать, что порою надо предпочесть конкретного живого человека правилу, традиции и даже нормам христианского благочестия.

В одном из патериков описан такой случай: идут монахи по пустыне из своей обители в другую на праздник, а следом идет игумен. В какой-то момент игумен видит лежащего у дороги немощного человека, который просит о помощи. Игумен спрашивает: «А как же, тут недавно проходили монахи, разве они не помогли?» — «Нет, — отвечает тот, — они сказали, что очень торопятся на праздник, им нельзя опоздать на службу». Тогда наместник монастыря взвалил его на спину и потащил на себе. И странное дело: по мере того, как он шел, каждый его шаг становился все легче и легче, и в какой-то момент ноша просто исчезла. Он обернулся в недоумении и увидел, что на дороге стоит Христос. Тогда этот подвижник упал к его ногам со словами: «Господи, помилуй моих учеников за то, что они так с Тобой поступили».

То есть подлинная христианская жизнь — всегда глубокое сочувствие к нуждам ближних. Но очень часто об этом забывают, пытаясь пройти этапы воцерковления как уровни в компьютерной игре. Забывают, в том числе, и в отношении собственной семьи. Почему так происходит? Потому что человек выбирает то, что проще. А проще оказывается формально исполнить положенное по Уставу, чем меняться, чем учиться любить, чем отказываться от своего и давать место чужому.

Человек решается вступить в брак, но не решается при этом другого человека в свою жизнь впустить и в жизнь другого войти — он остается на дистанции. И естественно, что когда супруги не стремятся стать единым целым, им кажется несовершенным, мешающим друг в друге буквально все. А уже под это подгоняется благочестивое обоснование: все это якобы сбивает с пути воцерковления, не дает жить полноценной христианской жизнью. Раньше муж придирался к жене за крошки, не сметенные со стола, а теперь за то, что она в постный день забылась и добавила сливочное масло в картофельное пюре. И если раньше он боролся за чистоту стола, то теперь за соблюдение церковного Устава и чистоту духовную.

Честно говоря, когда речь идет о супружеской жизни, мне не очень нравятся слова «компромисс», «взаимные уступки», потому что если любви нет, то любые уступки напрасны. И все-таки… Если, скажем, супругу не нравится, что верующий супруг постится, нужно постараться сделать свой пост максимально незаметным. И уж конечно, недопустимо «постить» свою нецерковную «вторую половину» практически насильно. Нельзя попрекать человека тем, что он не ходит в храм, что живет «по-мирски». Да и сами мы ради близких можем иногда пропустить воскресную службу и куда-то, допустим, вместе поехать. Можем не превращать дом в иконостас, ограничившись несколькими небольшими иконами. Можем приготовить скоромную пищу во время поста, чтобы день рождения или другой праздник в их глазах не превращать «в поминки». И может быть, даже эту трапезу в какой-то минимальной мере разделить. Многое допустимо ради мира в семье… Но когда от нас требуют, чтобы мы в принципе отказались от церковной жизни и жизни христианской, то это, конечно, недопустимо.

Самые тяжелые ситуации складываются, когда близкий человек — будь то супруга или, например, пожилая мама — пытается противопоставить наше стремление к Церкви и родственный долг, ответственность. Как только взрослые сын или дочь, быть может, уже со своей семьей, собираются в храм — маме плохо, она лежит «с давлением», с обидой отвернувшись к стенке или, наоборот, уговаривая остаться с ней. Оставлять ее в таком состоянии и уходить? Забегать в храм только после работы, тайно, в будни, чтобы она не переживала, что сына или дочь «оболванили попы»? Возмущаться симуляцией? Кстати, человек может и не симулировать: если он привык любой ценой добиваться своего, а тут не получается, то не просто будет изображать гипертонический криз — у него он действительно случится. И здесь для христианина важны мудрость и твердость, чтобы, с одной стороны, не поддаться манипулятору, так как этим мы помогаем ему разрушать себя самого, а с другой стороны, не поступить с близким человеком слишком жестко, как с террористом, захватившим заложника.

Прежде всего, когда нам создают подобные трудности, не нужно ощущать себя зависимым. Ругань, конфликты — это проявления нашей зависимости, слабости. Да, если мы увидим, что человеку действительно очень плохо и надо «скорую помощь» вызвать, посидеть у его постели — мы останемся с ним. Но это не должно стать законом. В какой-то момент мы поймем: все равно надо идти. У священнослужителей есть правило, которое в какой-то степени, по аналогии, можно применить и здесь. Если священник начал служить литургию, произнес начальный возглас и вдруг ему сообщают, что нужно срочно причастить умирающего, а другого священника для этого нет, он должен оставить службу и идти напутствовать человека, отходящего ко Господу. Но если это известие пришло, когда совершается или совершился великий вход, священник уже не может прервать служение — он должен помолиться об умирающем и оставить его на милость Божию, а после службы идти причащать, если тот еще жив. И в жизни нашей тоже есть определенная граница: здесь нужно оставить богослужение и послужить человеку, а здесь нужно предпочесть самое главное дело в нашей жизни. В житейских ситуациях ее труднее определить, чем в описанном случае, но любовь и опыт помогают это сделать.

Усвоив общие принципы жизни в семье, где есть и верующие и неверующие, человек вступает далее на поприще познания и себя, и близких. Ни в коем случае не стоит считать своих домашних досадным препятствием в церковной жизни, а тем более врагами. И тогда Господь подскажет нам, быть может, удивительные и парадоксальные способы совмещения несовместимого. И мы сможем явить неверующим близким свою любовь и сохранить в сердце те лучшие чувства, которые между нами взаимны.