Глава пятая
Бегство
Только Ящик сохранил спокойствие. Он первый заметил голландца, вышедшего на поляну. За голландцем, испуганно глядя на нас, шел бабинга.
- Я встретил его в лесу,- объяснил ван Деерт.- Почему ты кричишь, француз?
- Я вижу, ван Деерт! Вижу!
- Сумасшедший дом…- Лицо голландца скривилось.- Капрал, у меня новости.
- Ты не дошел до майора Мюллера? - капрал встал, и они отошли в сторону.
Наклонившись над оборотнем, я пытался понять - чего он хотел от нас? Кто он - растение, животное или, как выразился Буассар, звездный миссионер? Грозило нам это существо или, наоборот, хотело внушить некие новые представления?
Впрочем, обязательно ли воздействие должно быть разумным? Разве скат, ударяя током, пытается наладить с нами контакт? Или цветок, источая аромат, желает подать нам голос?.. Будь это существо разумным, оно нашло бы к нам путь… Но, чем бы оно ни было, оно, действительно, могло стоить больших денег. В этом француз был прав.
- Голландец струсил,- заявил, присаживаясь рядом, счастливый Буассар.- Он не дошел до майора, хотя и ссылается на серьезные обстоятельства. И я думаю, Усташ, нам следует сматываться. Эти места мне разонравились.
- Торопишься на базар?
Он посмотрел на меня с подозрением:
- А ты нет? Не в музей же нам шагать - мы, мол, легионеры, рейнджеры, малиновые береты, защитники цивилизации, обнаружили в лесах существо, которое умеет напускать на людей дурман! Не вздумай, Усташ,- заговорил он угрожающе,- провернуть это дело один. Оборотень принадлежит всем поровну.
- Торг не состоится!
Мы подняли головы. Ван Деерт и капрал стояли над нами. И тут же был Ящик, унылый и постаревший.
- О чем вы говорите?
- Об оборотне,- голландец брезгливо коснулся его носком ботинка.
- Мы собирались получить за него полноценную валюту!
- Брось, Буассар. Прежде чем мы доберемся до рынка, оборотень сведет нас с ума. Или тебе каждый день хочется переживать радость прозрения? Или тебе хочется каждую ночь видеть кошмары?
«Вот как это на тебя действовало,- подумал я.- Не зря ты так легко согласился уйти из лагеря. Не зря ты сейчас так активно настаиваешь на отмене торга».
«Подонки,- подумал голландец.- Они всегда хотят противоречить тем, у кого сильные руки,
крепкие нервы и ясные головы. Я без оружия могу наделать таких дел, каких никогда не провернуть волонтерам любой регулярной армии. А они мне противоречат!
Они с ума посходили от жадности,- подумал он.- Эта тварь вогнала их в маразм, и они, как обезумевшие шлюхи, готовы из-за нее передраться».
Ненависть - это было самое сильное чувство голландца.
- Оборотень во всем виноват,- сказал голландец.- Это он нам портит мозги. Стоило мне уйти из лагеря, и я вновь стал человеком, а вы тут устроили стрельбище. Хорошо, что бабинга догнал меня и сказал, чем вы тут заняты… Особенно ты, француз… Прикончи оборотня, Усташ!
Я опустил голову. Голландцу не следовало видеть выражение моих глаз. Я уже знал, что сейчас произойдет, но никак не мог решиться.
- Прикончи оборотня, Усташ,- повторил голландец.
«Разворованное чудо - вот кто ты,- подумал я об оборотне.- Не успели к тебе привыкнуть, как один уже требует тебя продать, а другой - прикончить».
Приказ голландца меня возмутил.
- Почему я?
- Ты притащил оборотня, тебе его и убрать.
- Ладно. Только мне потребуется пулемет. Ты ведь однажды пытался ухлопать оборотня.- Я мрачно ухмыльнулся и посмотрел на него в упор: - А без пулевой дырки даже череп негра ничего не стоит.
Я ждал, и когда голландец бросился на меня, заученно ударил левой рукой в живот, а коленом в лицо. Но меня сбил француз и, продолжая орать о продаже, о том, что он не даст обвести себя вокруг пальца, несколько раз пнул меня тяжеленным ботинком. Я задохнулся. Тогда сказал капрал:
- Усташ, ты уберешь оборотня!
- Нет,- сказал я со страхом и отчаянием. Я знал, что они меня теперь не оставят, и, выбрав кое-какие из тех грязных ругательств, которым научился в Испании, повторил их. Не знаю, что со мной творилось,- они отшатнулись от меня. Капрал сжал виски:
- Волонтер ван Деерт, легионер Усташ дезертировал!
- Да, капрал!
Ему помог Ящик, бывший учитель географии, потерявший способность говорить по-человечески. Пока капрал и Буассар спорили о судьбе оборотня, голландец связал мне руки. Я лежал в траве, а легионеры курили.
Перевернувшись на бок, я увидел перед собой оборотня. Шкура его была почти прозрачна, и меня изумили пульсирующие в глубине желеобразного тела сине-голубые вспышки, будто в оборотне шла неслышимая нам буря или же в нем крутились недоступные нам миры… А может, это, правда, настоящая галактика, свалившаяся в наш мир из вселенной?
Я увидел, что оборотень вздрогнул.
Медленно, никем не поддерживаемый, как на воздушной подушке, он плыл над травой в мою сторону. И капрал, и француз, и Ящик - все это видели, но никто не оттащил меня с пути оборотня, только голландец взял в руки брошенный Буассаром автомат.
Так они ждали, а оборотень надвинулся на меня, и я почувствовал холод, источаемый его шелковистой шкурой. Он навалился мне на живот, на грудь, на связанные руки, и я тщетно пытался сбросить с себя его как бы прилипшую ко мне тушу.
Вдруг веревки ослабли.
Я вывернулся из-под оборотня и встал на ноги, с изумлением глядя на съеденную в клочья рубашку и обрывки веревки… Если оборотень работал кислотой, на тело она не действовала.
Я не пытался бежать. С одной стороны стоял вооруженный голландец, с другой - остальные. И меня окончательно добили слова капрала:
- Мы погорячились, Усташ. Переоденься.
- Возьми у меня рубашку,- предложил француз.- Она с плеча Шлесса, я даже не надевал ее.
- Вот твой «вальтер»,- мрачно сказал голландец.
Так, с пистолетом в руке, я и сделал первый шаг к
палатке, а легионеры остались стоять в тех же позах, будто окаменели, и только глаза их выдавали едва сдерживаемый гнев… или страх. Как мумии. Я им не верил. Вытащил свой мешок, забрал автомат, обоймы и, держа палец на спусковом крючке, медленно пошел через поляну.
- Держись слоновьей тропы,- безвольно посоветовал Буассар.
Пересекая поляну, я поймал себя на мысли, что поступаю, как негр… Но никто на меня не смотрел, будто они чего-то стыдились… «Легионеры и стыд!» - я невольно ухмыльнулся… И вдруг страх навалился на меня, тяжелый, животный страх, заставивший рвануться с места и кинуться в чащу, ломая ветки, таща за собой веревки лиан.
Только через полчаса я перевел дух. Прислушался… Погони за мной не было, но зато рядом плыл над примятой травой неширокой поляны тревожно светящийся оборотень - как ручная собака. Нелепое зрелище, но я уже устал поражаться. Только хмыкнул:
- У тебя что, правда, воздушная подушка?
Он не ответил. Мерцал, неподвижно повиснув над землей. И, коснувшись его ладонью, я, как человеку, сказал:
- Ладно. Идем. В Уганду.
