Глава 17

Я нашел идеальное место для тренировки печатей ограничений. Мне даже не пришлось уходить из деревни. Загон для наших джейров. Да, да! Эти тупые, вечно жрущие и вечно гадящие создания оказались идеальными помощниками. Их много, они разные по возрасту и главное...Они никому и ничего не расскажут. Зажимая рот, из которого лезли глупые смешки, я из-за угла следил за Котилом. Не буду же я внаглую на его глазах размахивать над джейрами руками. Это вызовет ненужные вопросы и слухи. С одной стороны, слух о том, что я точно ударился головой, вроде как мне и не помешает. А с другой, неужели мне славы грязного оборванца мало? Быть грязным оборванным дурачком — это уже перебор.Убедившись, что пастух ушел, я не спеша перебрался через низкий, сдерживающий животных лишь только силой привычки, забор прямо внутрь загона. Почему не спеша? Как не осматривайся, но всех глаз в темноте за циновками не увидишь. Если об увиденном расскажут, то что-нибудь придумать в оправдание можно. Начиная от безобидного — прятался и, заканчивая заслуживающим наказания — хотел принести сестре недавно рожденного джейра. Но это все равно ерунда. А вот если увидят как я, больной и тощий, одним рывком, за секунду оказываюсь на заборе... Тут всему моему притворству придет конец. Но для этого еще рано. Оно только набирает ход. Что-то мне надоело ходить за камнем. И по этому поводу есть у меня одна мысль. Не дурачок, а вот сильно ударенный по голове, будет в самый раз для моих планов.

Для начала, мы будем проверять расстояние наложения печатей. Вот этот, совсем маленький джейр подойдет. Ему еще и пары месяцев нет.

— Кызя-кызя, — поманил я его. Но эта тупая скотина только стоит и недоверчиво лупает глазищами.

Впрочем, я ожидал такого. Не первый раз их вижу. И приготовился. Запустил руку за пазуху и нащупал припрятанный под рубахой мешок с тыквой. Ее у нас сейчас дома прилично собралось. Ее в пайке по-прежнему выдают исправно, только вместе со всем прочим, но глядеть на нее в нашей семье никто не может. Сказывается прошлое, когда в горшке только она и была.

— Кызя-кызя, — теперь я еще и показывал в руке кусок яркой оранжевой тыквы. Джейр заинтересовано запрядал ушами. Я просто видел, как на его тёмно-коричневой морде с белыми и черными полосами появляется мысль. «Хочу!» Хе-хе. Тупые, тупые, но как дело доходит до еды, этим можно и воспользоваться.

Печать ограничения третьей звезды легла отлично. Затем начались сложности. Стагир в «Инструменте» обращал внимание читателя, что объект изучения должен быть един или максимально схож. Так что мне нужен был именно этот джейр. Через пятнадцать минут хитростей и хороводов с тыквой я выяснил свой предел. С этим джейром это были десять шагов. На этом расстоянии я мог как накладывать, так и снимать печати. И за это время никто не поинтересовался, чем же я тут занимаюсь. Отлично — я довольно потер руки и перешел к следующему этапу.

Почти у самой северной стены был круглый сарай, для новорожденных джейрят. У нас в деревне, вообще, сараи обычно всегда строят круглые. Так проще класть саман. Но с этим еще и заморочились, что выделяло его из череды схожих с ним. Тут стены постепенно сужали и сближали по мере поднятия. И вышел почти детский куличек. Ему даже не нужно было делать отдельную крышу, стены постепенно и стали саманной крышей.

Я только сейчас понял, что в деревне почти все дома имеют плоские крыши из многих слоев перевязанной драконьей травы, сложенные на нескольких кривых сухих стволах, которые собрали после сезона дождей. Вокруг нашей деревни, как и сказала мама, пустошь бедная на деревья. Поэтому жителям разрешено собирать дерево, только когда станет ясно, что оно не пережило сухой период и зубы антилоп и даже вода не вернула его к жизни. Воины-проверяющие пристально следят за этим. Как пишут в книгах, стоит только раз позволить людям вырубить деревья и кустарник в пустоши, как она погибнет и снова превратится в пустыню, какой и была после дня гибели Древних. Как раз в прошлом месяце в деревне закончили сбор дерева. Вышло не так много, как могло бы показаться, глядя с высоты руин на бескрайнюю пустошь. Деревья надежно цепляются за свою жизнь.

Теперь я сидел в этом пустом сейчас сарае и занимался однообразным, нудным делом, от которого клонило в сон. Я рисовал печать, затем уже привычным жестом отправлял её в сторону очередного джейра. Если проходило удачно, то стирал. И по новой. Раз за разом. Если печать не ложилась, то это приносило некоторое разнообразие в мою практику. Я начинал с максимальной скоростью рисовать печати и буквально закидывать ими непокорного джейра.

После первой бессонной ночи я вывел закономерности. На молодых джейров, которые были моложе полугода, я накладывал печати с одинаковой легкостью и на прежние десять шагов. На джейрят — на любом расстоянии, разумеется, в пределах загона. Те же, у которых уже началась охота, поддавались печати всего с пяти шагов. На моего старого знакомца, вожака, она вообще не ложилась, даже когда я, уходя перед рассветом, подкрался и положил на него ладонь. Что же, теперь у меня есть цель и место для тренировок.

— Эй, — я очнулся оттого, что кто-то держал меня за плечо и тормошил. Я что? Отключился на ходу?

— А?! — я развернулся, привычно не поднимая глаз, чтобы понять кто это. Первое что я увидел, огромной толщины черная коса. Затем уже взгляд скользнул по дорогой ткани, и пришло узнавание. Орма. — Чего?

— Ты куда идешь?

— Иду? — интересный вопрос, кстати. И повторил его, спрашивая уже сам себя. — Куда я иду? Че я хотел, то? А! — в голове прояснилось. — Лейла сказала, меня на огороде сегодня уже ждали. Сказать нужно, что завтра приду. Сегодня не могу ничего носить. Завтра двойную норму сделаю. Слово даю.

— Какая двойная норма? Ты идешь и шатаешься. Хочешь еще раз по лестнице катиться? Только после прошлого раза Эри, наконец, затк... — Орма внезапно замолчала и продолжила уже более спокойно, даже с заботой. — Ты как себя чувствуешь?

— Чет не очень, — ответил я заплетающимся языком чистую правду. — Глаза слипаются, сил нет.

— Ты хорошо спишь?

— Не, — помотал я головой и тут же пожалел об этом. Голова закружилась так, что меня повело. — Ох!

— Голова болит? — Орма подхватила меня под локоть, а я, как завороженный, начал следить за качающейся косой.

— Нет, не болит, — в моем плывущем сознании вдруг возникла мысль, что это отличный шанс кое-что провернуть в задуманном направлении. — Сейчас. Ночами болит. Заснуть не получается.

— Ты детскую считалочку помнишь?

— Че? Конечно, помню, — удивился я вопросу.

— Держи, — раньше, чем я успел что-либо понять, с моей шеи сняли мешочек и вложили мне в руку. — Подбрасывай и считалку повторяй.

-Эээ... Раз, два, три, четыре, пять. Мы решили поиграть, но не знаем, как нам быть, не хотел никто водить! Вот дарсово отродье, — мешочек оказался у моих ног, а считалочка только на середине. Причем это случилось действительно само, я не делал это специально, в притворстве.

— Так, я бы дала тебе подзатыльник, за твой грязный рот, но лучше иди-ка ты домой,- покачала головой Орма и поджала губы. — На поливе я скажу сама, что ты не можешь. Вечером зайду к вам.

Не споря, я, было, поплелся домой, но потом опомнился и вернулся за мешочком под внимательным взглядом Ормы. Сам же я решил, что ночами все-таки нужно спать, а не беспомощных джейров мучить. Хотя бы немного. Сейчас мое состояние, когда я словно плыву, а вокруг меня все качается, принесло мне пользу, но с таким же успехом могло и втравить меня в беду.

Мои выводы за прошедшие три недели в загоне таковы. Я не знаю, что такое мои печати, но это явно не техники циркуляции энергии. На этапе закалки меридианов они просто недоступны. Нет еще того, где они должны протекать, высвобождаясь действием. Ни средоточия, ни тем более открытых узлов меридианов. Это, что-то выходящее за рамки сил и возможностей возвышенных Закалки Меридианов. Как в тех сказках, что я вспоминал, ожидая Паурита в развалинах.

Не знаю, известны ли среди Воинов такие способности так же, как Идеальная закалка. Но это обязательно нужно держать в секрете. Если сравнивать джейров с людьми, ведь животные тоже могут идти по своему пути Возвышения, то мне, вообще, не страшны противники сильно ниже меня рангом. Меня — невозможно взять числом. Я мог накладывать десятки печатей, и все они работали. Хотя это неожиданно выматывало меня так, будто я за раз решил десяток заданий с дробями по делению земельных наделов среди наследников богача. Вплоть до слабости и головных болей.

Джейры уже боялись меня. Стоило мне появиться в загоне, как они сбивались в одном углу. Это началось после того, как я сумел наложить на все стадо свой шедевр. Печать первой звезды. Ограниченные силой, данной им при рождении, они оказались настолько слабы, что не держались на ногах. Вот наутро после этой, впечатлившей даже меня, тренировки, меня и встретила Орма. Обессиленный после массового применения тяжело давшихся печатей, толком не спавший уже три недели, я произвел на нее нужное мне впечатление. Пусть и ненамеренно.

— Что? Ты один остался? — вожак стада, конечно же, мне не ответил.

Он стоял перед сбившимися в углу джейрами, низко наклонив голову и угрожая мне острыми длинными рогами. Я подозреваю, что он слабый Зверь. Я не могу наложить на него печать, это значит, что он сильнее остальных сородичей. И он значительно отличается от них. Конечно, такой взрослый самец в стаде один, все остальные уходят на мясо, но не думаю, что шипы на коленях и столь мощные рога и копыта, это нормально. В пустоши я таких джейров точно не видел. Интересно, какая же звезда у него? Если остальных принять за третью-четвертую, то можно ли его считать пятой или даже шестой?

— Зараза! — я отступил в сторону, пропуская мимо острые рога, и слегка пнул вожака вслед, добавляя ему скорости.

Умная скотина, дождался, пока я отвлекусь. Мы познакомились, когда меня впервые назначили в помощь Котилу на уборку загона. И тогда он не позволил себе так сильно опускать рога. Тогда он бил меня скорее лбом и, оставил о себе просто незабываемые синяки. А вот сейчас, отлично понимает, что ему сойдет с рук, если он наденет меня на рога.

Так дело не пойдет. Еще не хватало, чтобы меня тут увидели, скачущим вокруг джейров. И так, они кричат на полдеревни. Может тот же Котил прибежать и проверить. Пришлось прятаться на прежнем месте в сарае и ждать, когда вожака сморит сон. Тут главное было не проиграть первым в этом поединке. Хорошо, я вспомнил старый совет отца, вернее, байку, которую он рассказывал в одной деревне. Или ему рассказывали? Неважно. Садишься, засовываешь под себя руки и засыпаешь. Проходит где-то около часа и ты просыпаешься оттого, что руки затекли и тебе больно. Разгоняешь кровь и смотришь как вокруг дела. В случае нужды повторяешь. Я повторил за эту ночь три раза. Действительно, работает. Очень больно. Очень действенно. Даже если падаешь — просыпаешься. Хотя последний раз проснулся с трудом. То ли так устал, то ли моя закалка и с этим справилась.

Сегодня рассвет и подъем деревни я встретил сидя на пороге родного дома. Снова увлекся до полного окончания сил. Ложиться спать уже не было резона. Скоро уже всем вставать. Схожу на полив, поизображаю из себя немощь, а после упаду на два—три часа. Это будет моей наградой за труды.

— Эри? — раздалось с улицы.

У нашего двора стояла Орма. Наконец-то она появилась, ведь обещала зайти еще несколько дней назад. Она снова осмотрела меня, покивала чему-то, оставила новый пучок травы маме и сообщила новости. Во-первых, меня освободили от работ еще на месяц, что просто замечательно, ведь я уже привык лениться. А во-вторых, всем запретили уходить вниз по течению реки в пустошь. Охотники попытались выбить еще одну стаю пересмешников и еле унесли ноги. Главная самка оказалась Зверем. Вчера вечером решали - что делать. Кардо решил не связываться с убийством этой матерой самки и перенести охоту в другое место. По мне, зря. Охотники уже неплохо набили руку на пересмешниках. Двинули бы вместе оба охотничьих отряда, а не по одному, как обычно. Тем более это направление к Чёрной и его всё равно нужно обезопасить. Но это отличная новость для меня. Мне больше делать в загоне нечего. Сегодняшнюю ночь вожак стада будет помнить в кошмарах. Моя отбитая задница отомщена. И теперь мне нужно двигаться дальше. Вниз по течению.

Отоспавшись два дня и дав немного успокоиться потревоженным пересмешникам, я ускользнул из деревни. Первой остановкой был мой тайник в руинах. Последнее добытое мясо за эти месяцы высохло до твердости камня древних, даже дожди его не испортили, а песчаные крысы до него добраться так и не сумели, хотя по катышкам помета видно, что часто здесь бывали. Здесь мне нужен был только мой кинжал. Пусть я окончательно пошел по стопам мамы и теперь у меня был длинный тяжелый стальной нож, которым еще вчера Ма разделывал туши, но на свое оружие у меня надежды гораздо больше.

После своего безумства в пустоши, когда я еще не умел ограничивать себя, я сделал несколько выводов. Я быстрый, очень сильный, но слишком легкий. Тогда мечерог, которого я схватил за рога, легко меня поднял и зашвырнул бы в полет под копыта своего стада, если бы я не вцепился в него мертвой хваткой. А вот пересмешник, ничего не смог мне сделать, хотя был гораздо опаснее его. Значит, мне ни за что нельзя позволить схватить себя. И раны будут слишком серьёзные, несмотря на мою закалку. И боюсь, я просто не смогу вырваться, меня легко свалят с ног и не дадут встать. Я и раньше был уже в плечах, чем сверстники, а с моей-то теперешней худобой и вовсе стал легким. Мое преимущество в силе и скорости. Только быстрые удары в то время, когда я твердо стою на земле и постоянное движение вокруг врага.

А враг хорош. Жутко хорош, оценил я, приподнявшись на пятачке притоптанной травы. Навстречу экономной трусцой, огибая пятна высокой полевички, бежала стая пересмешников. Легко можно было выделить самок, которые у них всегда крупнее самцов и держатся в середине. Но вот главная самка в холке была на четверть выше всех. «Она мне, кажется, по плечи», — с содроганием отметил я в уме. Сколько же в ней веса? Гораздо более густая, чему у остальных животных в стае, шерсть покрывала ее тело словно доспех.

Я с сомнением посмотрел на свое оружие. И вот этим я хочу сражаться с такой тушей? Это не Ма дурак, забывший нож на земле. Это я дурак, который его стащил. Нужно было украсть копье. Ну и что, что оно гораздо дороже и это сложнее сделать. А вот подойти к этому, даже не Монстру, но приводящему меня в дрожь Зверю вплотную и ударить его моим, как оказалось, совсем недлинным кинжалом, легко? Зачем я, вообще, спрятал оружие Паурита так далеко от деревни?

Для начала нужно проверить, а смогу ли я сбежать от них. Одно дело рассказы дяди Ди, что охотник шестой звезды бегает быстрее и дольше пересмешника, другое испытать это на своей шкуре. Я поднялся из высокой травы, разом заставив замолкнуть кузнечиков, и, постепенно ускоряясь, побежал вперед, пересекая путь стаи. Меня мгновенно заметили, и пара крайних мелких самцов ускорилась, направляясь мне наперерез. Я, с колотящимся о ребра сердцем, убедился, что они серьезно решили подгрызть мне ноги, и ускорился.

Через пять минут я стоял и уже спокойно ждал, когда самцы меня догонят. Все оказалось правдой. Бегали они просто отлично, но явно хуже меня. Восьмая звезда Закалки Меридианов! Я нарисовал перед собой печать и, выждав нужное расстояние, толкнул ее от себя на самого плюгавого, со свалявшейся в грязные колтуны шерстью, пересмешника. Пришла пора тренироваться. Не собираюсь ставить свою жизнь на волю случая.

Я, со всей возможной скоростью, сделал рывок, огибая второго пересмешника справа, и делая круг вокруг него. Разочарованно отметил, что я, конечно, быстр, но не настолько, чтобы он не успевал за мной поворачиваться, встречая оскаленными зубами. Нужно сближаться. Я прыжком сократил расстояние и ударил кулаком по холке самца. Тут он не успел достаточно вывернуть шею и схватить меня за руку. А вот я перестарался с ударом. Труп. Я ударил в полсилы, но все равно его словно вбило в землю. Пусть так, там стая в три десятка голов. Столько печатей вымотают меня. Все равно половину придется убить.

Я присел возле трупа и, преодолевая брезгливость, разжал пасть. Сунул туда предплечье и принялся давить на зубы. Как и ожидалось. До неуязвимости мне далеко. Пересмешники, догоняя, перекусывают ноги мечерогам и осмеливаются нападать на буйволов. Даже я сумел до крови проткнуть себе руку, а что будет, если в меня вцепится та старшая самка, просто не хочется представлять. Там такие размеры, что не удивлюсь, если влезу целиком ей в пасть. Я поднялся и двинулся к первому пересмешнику, доставая кинжал.

На этот раз, мое появление одна из приближенных к главе самок встретила коротким визгом. По этой команде ко мне повернул сразу весь молодняк и все самцы. Стая разом уполовинилась. Уже набрав скорость, я на миг оглянулся и увидел, что остальные неспешным бегом тоже последовали за мной. Это просто отлично. Так, мы уйдем вглубь пустоши, подальше от деревни, на случай, если найдется сумасшедший нарушивший приказ Кардо.

Через десять минут бега, оценив упорство преследующих, я начал резко забирать вбок от стены высокой полевички, которая еще не склонила стебли от жары, туда, где было больше места. Да и вообще, не дай бог, в ее гуще сидит в засаде леопард. Он может решиться поспорить за мое тело с преследователями. Мне даже шакала хватит, если тот неожиданно кинется в ноги. Пересмешники рванули наперерез, но несколько секунд мы бежали почти в одну сторону и я сполна воспользовался этим временем. Две уже готовые печати отправились в лидеров гонки и там возникла свалка споткнувшихся об упавших. А я уже развернулся им навстречу.

Оставшиеся на ногах растерянно остановились и я, пробегая мимо стаи, удачно распорядился их неподвижностью, несколько раз взмахнув ножом. Тяжелый нож с моей силой и скоростью удара оставлял просто чудовищные раны. Минус четыре пересмешника с рассечёнными, почти перерубленными шеями. Я, взметая кучи тощей земли с вырванной травой, развернулся и прыгнул назад. Пинок сбоку по оскаленной морде, удар кулаком с зажатым в нем ножом сверху по голове другому, увести руку от распахнутой пасти и, на возврате, еще один секущий ножом по шее. И моих врагов на лапах осталось только шесть.

Еще минута прыжков и уворотов, теперь уже с ронделем в руках, и у меня появилось время отдышаться. Оставшуюся стаю я уже вижу, и это заставляет волноваться. Они изрядно набрали скорость. Похоже, старшая самка сообразила, что дело совсем неладное. Это неприятно. Я рассчитывал еще раз ополовинить их. Тогда, тогда... Мой взгляд упал на самого мелкого самца, лежавшего рядом. И на мое лицо выползла непрошеная улыбка. А если так? Я схватил его за задние лапы, раскрутил вокруг себя и швырнул в подбегающих пересмешников. В одном из поселков, которые мы проезжали, я видел необычное оружие. Большой камень на длинном ремне, которым хозяин, по его словам, оглушал и сбивал с ног добычу. Я обошелся без ремней и даже без камня. Моя замена неплохо себя показала, сбив с ног по меньшей мере троих и проделав в набегающей стае пролом.

Прыжок, во время которого я чувствую, как из-под ног вылетают комья той скудной серо-жёлтой земли, на которой и растет трава пустоши, и я оказываюсь сбоку, от еще не затормозивших хищников. Крепко сжать пальцы на рукояти ножа. Взмах, еще один, рассечь бок пробегающей мимо самке. Дальше, мне пришлось отдергивать руку к себе, убирая ее от зубов, успевшего среагировать, пересмешника. Я ударил его кулаком с левой, одновременно разворачиваясь. Неудачно. Эту самку я все равно убил этим ударом, но попал не в голову, куда целил, а в основание челюстей и руку рвануло болью. Разорвать дистанцию и осмотреться. На руке кровь, похоже, костью или зубами разорвал. У стаи выбыло четыре самки. Вряд ли самцы были такие крупные и так приближены к старшей самке. Нужно повторить удачный маневр.

Повторить удалось, но снова не все прошло гладко. На этот раз стая остановилась, едва я схватил тушку их сородича. Но это, наоборот — помогло мне прицелиться лучше, а им увернуться — нет. Еле добросил, самка оказалась тяжелее. А вот дальше пришлось поскакать, убирая руки и ноги от клыков пересмешников и кружа вокруг них. Последний взмах ножом оказался неудачным. Зацепил ударом плечо хищника и, силой удара о кость, нож просто вырвало из руки, неприятной болью отозвавшись в запястье. Я уже привычно разорвал дистанцию, оценивая обстановку. Пересмешников осталось пять и Зверь. У меня рука в крови и потерян нож. Но он эту густую шерсть главного врага и не рассечет. Тут нужен полноценный тяжелый меч. Жаль, жаль, что я не подумал о копье.

Оглядев скалящих полные острых клыков пасти пересмешников, которые и не думали преследовать меня, я, неожиданно для самого себя, заговорил.

— Что? Поумнели? Думаете, теперь ваша взяла, и только я сунусь — порвете? Дарса вам в норы в соседи! Держите подарок!

Я стоял в десяти шагах от них. Именно то расстояние, что мне нужно. Рисуем печать и посылаем ее в цель. Повторяем шесть раз. Ну а вдруг? Как и ожидалось, подействовали только пять. Шестую я внезапно ощутил, как будто пытался натянуть мокасин, забытый на солнце. Тесно и тяжело. Благо с исчезновением печати пропало и это, уже знакомое мне, ощущение. Намек, что лимит моих печатей подходит к концу. А такого не может быть, последние тренировки я создавал больше шестидесяти печатей на обычных джейров. Значит, эти пять здоровых самок тоже не простые животные, а пошли по пути Возвышения. Похоже, я оказал деревне услугу. Пересмешники очень наглые, а имея в стае шесть Зверей, вполне могли сделать нас своей добычей. Это же очень удобно. Не нужно бегать по всей пустоши за бородачами, или рисковать с буйволом, тут слабое мясо само собралось и не убегает. Видимо, у Кардо просто чуйка на опасность. Мне яд дал, от мысли вырезать эту стаю пересмешников отказался. Они бы скорее половину охотников вырезали. Или это я загордился? Жили же они годами с такими соседями?

Самка опустила морду, обнюхивая лежащих у ее ног. Затем толкнула лапой одну, переворачивая ее. Сил у них под печатью хватало только на то, чтобы дергать лапами и в ужасе повизгивать. Что-то для себя решив, глава стаи фыркнула, вздернула губу, обнажая зубы в оскале и медленно, осторожно опуская лапы, зашагала вперед.

— Ну вот, а я боялся, что ты сбежишь, — громко сказал я и тихо продолжил. — Вернее, надеялся. В спину все легче было бы.

Вместо ответа пересмешник прыгнул. Позже, вспоминая, я так и не смог понять, что подсказало мне этот прыжок. Глава стаи не выдала себя ни одним движением. Ничего не указывало, что следующим будет не обычный шаг, а прыжок. И все же, что-то словно толкнуло меня, будто раскалённым воздухом, я отшатнулся в сторону и ткнул в сторону кинжалом. Этот рывок спас мне жизнь. Холод прошел у меня по спине и остановился в животе, заставив там все заледенеть. Отстраненно пролетело в голове: «Небо приглядывает за мной». Если она хотя бы зацепила меня лапой, то для меня все бы закончилось. Она ведь весит раза в три—четыре больше меня. А затем более ярко зажглось понимание, что второго такого рывка я могу не пережить.

Самка еще только приземлялась на передние лапы, стараясь погасить силу прыжка, а я уже метнулся обратно. Если нанесенный вслепую удар никуда не попал, то сейчас, видя цель, я изо всех сил ударил кинжалом, метясь в подбрюшье. А затем едва успел отдернуть в сторону голову, которую, действительно, чуть не откусил извернувшийся противник. Убирая голову я, одновременно, выдернул кинжал и тут же нанес им новый удар под челюсть закрывшему пасть пересмешнику. В этот раз попал удачно, потому что глава стаи резко дернула головой, пытаясь избавиться от кинжала, но сделала только хуже. Руку с ронделем рвануло в сторону, разрывая нанесенную рану, а я, в горячке боя, так стискивал его рукоять, что скорее меня унесло бы с ним вместе, чем я его выпустил.

Прошло пару вздохов, а мы снова стояли в десяти шагах друг о друга. Но в этот раз было понятно, что преимущество за мной. На мне ни царапины. Какая царапина?! Один укус этого зверя и я покойник. Я трезво оценил размер ее пасти. Даже не представлял, что челюсти можно так широко распахивать. Действительно, моя голова бы там целиком поместилась. Но небо не позволило. А вот я своим единственным самодельным когтем изрядно ранил эту самку. Несколько минут и одной только раны в челюсти хватит, чтобы она изрядно ослабела. Впрочем... Я не буду ждать. Испуг прошел, а я пришел сюда за силой, а не за добычей.

Ситуация поменялась на полностью противоположную. Теперь я не спеша шагал к главе стаи, а она настороженно вглядывалась в меня, снова ощерив зубы, покрытые кровью. Шесть шагов. Я был напряжен как натянутый лук и каждое мгновение готов к ее прыжку. Самка рыкнула, оскалила зубы и припала на передние лапы, изображая атаку. Я лишь улыбнулся в ответ. Сделал еще шаг и качнулся вправо, затем влево, сам изображая желание прыгнуть. И она не выдержала напряжения, бросилась в прыжке, снова пытаясь подмять меня и ухватить зубами.

На этот раз я был готов. Шаг вперед и в сторону и удар с одновременным поворотом, который еще больше усилил его. На этот раз кинжал вырвало из руки, я все же себя переоценил. Но это уже было не важно. Я попал точно туда, куда и целил. В глазницу Зверю. Могучая самка, возможно, долгие годы водившая стаю за добычей по пустоши, умерла раньше, чем я к ней подошел.

— Вставай, — я провел рукой, мысленно стирая свою печать с тела одного из пяти пересмешников, сопровождавших павшую старшую. Теперь в руке у меня был нож, который я подобрал, на этот раз я держал его острием назад. Их нельзя отпускать. Мне не нужны Звери, которые могут охотиться на жителей деревни.

Эта самка меня боялась так сильно, что не то что не нападала, а пятилась назад, поджав хвост. Напал я. Прыгнул вперед и влево, но она не воспользовалась своим единственным шансом и не встретила меня встречным прыжком, а затем было поздно. Второй прыжок перенес меня к ее боку, и я изо всех сил ударил ножом наискось снизу вверх по шее.

Вторая самка была храбрее и бросилась на меня, едва исчезла печать. Я снова, уже заученно, ушел вбок, пропуская тушу рядом с собой и нанес удар в голову кулаком. Силой удара ее снесло в сторону. Дальше, я просто забил ее голыми руками, оглушенная, она не была даже близко к тому, чтобы ухватить меня смрадной пастью. А я накрепко запомнил, что во время прыжка ты беззащитен. Уже дважды враг оказывался полностью в моей власти в этот момент.

Третья сразу попыталась сбежать. Я догнал ее и сломал шею. Четвертую и пятую использовал для тренировки печати и просто убил кинжалом обессиленных. Из этого дня я взял все, что только мог. Даже я сам понимаю, что стал гораздо сильнее после этого боя, научившись применять свои силы в схватке.

Я отлично помню, что охотники у пересмешников берут когти, зубы, шкуры и сердца. С первым понятно. Шкуру я сниму только у главной, слишком с ними много возни сейчас и потом. Я и с одной то толком ничего не сделаю. Оттащу в тайник, обсыплю солью и на солнце. Пусть лежит до лучших времен. А вот что делать с сердцами я даже и не знаю. В каком виде охотники их заготавливают? Никогда про это не спрашивал и не слышал в разговорах. Сделаю то же самое, что и со шкурой. Рассечь, спустить кровь, соль и на солнце вялиться. Лишь бы украденной соли хватило на все это.

Я с тоской огляделся вокруг себя. Очень много работы предстоит, и я даже не представляю, стоит ли мне с этим связываться. С одной только вываркой зубов непонятно как придется изворачиваться. И ведь бросить жалко. Мама там, на Чёрной рискует с травами, а тут будущие деньги под ногами лежат. «Нет, — решил я, — нести клыки в деревню слишком опасно». Обойдемся тоже кустарным способом. Силы мне сейчас не занимать. Сколько смогу, выбью, а солнце меня и здесь выручит. Лучше потерять потом половину цены, чем сейчас попасться на выварке. А главное — я посмотрел на акацию. Она снова цветёт. Нужно будет найти место в мешках еще и для цветов