4

Интересующихся подробностями полета к галактам я опять отошлю к отчету Ромеро.

Там детально расписано, как больше двух месяцев мы мчались на «Волопасе» в сверхсветовом пространстве к звезде Пламенной - вокруг нее вращались почти полтора десятка населенных планет, - и как мы страшились, что будем перехвачены крейсерами разрушителей, и как недалеко от Пламенной нас повстречал звездолет галактов и приказал выброситься в Эйнштейново пространство - у галактов, как и у людей, сверхсветовые скорости в окрестностях планет запрещены. И как потом командир их корабля предложил мне перейти к нему на борт, а «Волопасу» продолжать курс в кильватере.

С этого события я и начну свой рассказ.

В планетолет погрузились четверо - Ромеро, Мери, Лусин и я.

Осиме предосторожности галактов казались подозрительными.

- Если будет плохо, сообщить об этом вы не сможете. Но если будет хорошо, вам дадут информировать меня об этом. Итак, в день, когда я не услышу голоса адмирала, сообщающего, что вам хорошо, буду знать, что вам плохо.

- И тогда вы, храбрый Осима, атакуете галактов и уничтожите их вместе с нами, - так я вас понял? - спросил Ромеро, усмехаясь.

- Буду действовать по обстоятельствам, - коротко бросил Осима.

На экране планетолета вырастал зеленый шар. похожий на крейсеры разрушителей, но меньше их. Мы падали на звездолет, как на планету, но не успели удариться о него, как открылся туннель и нас плавно всосало. Способ причаливания напоминал принятый на наших кораблях, и мы ожидали, что вскоре очутимся на площади, где швартуются легкие космические корабли. Вместо этого мы оказались в темноте. Свет вдруг погас во всех помещениях планетолета.

Незнакомый человеческий голос отчетливо проговорил:

- Не тревожьтесь. У вас обнаружено три процента искусственности. Когда мы выясним ее характер, вас выпустят.

Я услышал, как Ромеро стукнул тростью о пол.

- Проще бы спросить нас самих, какая у нас искусственность. У меня, например, кроме восьми зубов, двух сочленений и трех синтетических сухожилий, нет ничего искусственного.

- У меня легкие - синтетика, - уныло пробормотал Лусин. - Упал с пегаса. В Гималаях. Старые легкие поморозились.

- На Земле тоже проверяют астронавигаторов, прибывающих издалека, - продолжал рассуждать вслух Ромеро. - Но там предохраняются от заноса болезнетворных бактерий, а не от искусственности.

- Искусственность грознее бактерий, - прозвучал тот же голос. Нас, очевидно, слышали. - Но ваша неопасна. Можете выходить, друзья.

Вспыхнул свет, но не от генераторов, а наружный - широкое, радостное сияние лилось в окна.

За прозрачной броней окон простиралась зеленая равнина - луга, перелески, невысокие холмы, ручьи и реки, бегущие за горизонт. По берегам рек, у опушек лесов высились дома - причудливо разнообразные, то башни, устремленные вверх, то изящные жилые ограды, замыкавшие внутри себя сады. В воздухе проносились яркие, как цветы, птицы и змееобразные животные, схожие с летающими факелами. А над простором, зданиями и летающей живностью вздымалось небо, синее, тонкое и такое светящееся, какого мне еще не доводилось видеть.

- Отлично нарисовано! - сказал Ромеро. - Куда совершенней наших стереоэкранов. Однако я не представляю себе, как шагнуть на эту иллюзорную сцену.

- Выходите же, друзья! - проговорил голос еще приветливей.

Я отворил дверь и вышел наружу. Планетолет стоял на лугу. Вокруг столпились галакты, по облику - братья тех, кого мы видели на картинах альтаирцев и на скульптурах Сигмы: огромные, нарядно одетые, прекрасные, как греческие боги, удивительно похожие на нас и вместе с тем - иные!

Я соскочил на Землю и попал в объятия одного из хозяев. Больше всего в своей жизни я горжусь тем, что был первым человеком, обнявшим галакта!