Тема изъятия органов или тканей у умершего пациента очень спорная. Надеюсь, что вы не сталкивались с этой темой на практике, но что она представляет в теории, почитайте для расширения кругозора.

В настоящий момент ситуация обстоит следующим образом: если человек заявил при жизни, что не согласен на возможное изъятие своих органов (в качестве донорского материла), то учреждение здравоохранения не может использовать его органы для трансплантации реципиенту.

О таком несогласии могут заявить и родственники или законные представители гражданина.

Информация об этом вносится в медицинскую документацию пациента.

Дальше в случае наступления смерти и констатации гибели всего головного мозга консилиум врачей выдает заключение о смерти.

После этого с разрешения главврача учреждения проводится изъятие органов.

Обобщая вышесказанное, подводим итог: запрещено изъятие органов в том случае, когда учреждение здравоохранения на момент изъятия было поставлено в известность о том, что при жизни данное лицо либо его близкие родственники или законный представитель заявили о своем несогласии на эту процедуру.

Это так называемая презумпция согласия на изъятие органов и(или) тканей человека после его смерти.

При этом врач не обязан спрашивать пациента при жизни о его согласии/несогласии на трансплантацию. Это уже больше вопрос биоэтики, ведь задавая такой вопрос пациенту, врач тем самым намекает ему на неблагоприятные прогнозы.

Пациент же не всегда задумывается о возможном исходе и тем более о последующей судьбе своих органов. Более того, большинство граждан даже не догадываются о существующей презумпции. Вот и получается, что, с одной стороны, негуманно задавать родственникам практически одновременно с сообщением о смерти близкого человека либо непосредственно перед операцией или иными мероприятиями лечебного характера вопрос об изъятии его органов (тканей), а с другой — отсутствует практика организации получения согласия на изъятие органов сразу после кончины человека в сроки, обеспечивающие сохранность трансплантата.

Конституционность нормы о несогласии на изъятие рассматривалась Конституционным судом неоднократно. Так, в феврале 2016 года Конституционным судом рассматривалась жалоба родителей 19-летней девушки, у которой были изъяты трансплантаты после смерти. Девушка попала в ДТП и впала в кому, после чего, не выходя из комы, умерла.

Родственники умершей обратились с жалобой о нарушении конституционных прав, ссылаясь на тот факт, что никто не озвучивал им намерения трансплантации и не спрашивал их согласия.

Так как родственники посещали девушку в реанимации каждый день и ни разу не озвучили свое несогласие на возможное изъятие органов, их жалоба не была удовлетворена.

Норма о презумпции согласия на изъятие была признана КС РФ законной.

При рассмотрении жалобы судом был упомянут законопроект, разработанный Минздравом, о донорстве органов человека, согласно которому создается регистр доноров. Человек может при жизни заявить о своем желании стать донором, и его внесут в базу. Если в последующем его не окажется в базе, разрешение должно быть получено у родственников в кратчайшие сроки.

Ну а если в эти сроки нет возможности получить согласие родственников и нет информации о прижизненном несогласии донора на изъятие органов, то действует та самая презумпция, и органы могут быть изъяты.

И вот перед нами две ситуации, то, что есть в настоящее время (изъятие «по умолчанию») и законопроект с регистром и получением согласия от родственников. Будут ли менять существующий подход? Или все-таки позволят врачам самостоятельно определять судьбу органов умершего пациента, если при жизни ни он сам, ни его родственники не отказались от возможного изъятия органов…