История семьи Килбери: три желания
Во входную дверь кто-то постучал. Служанка в этот момент убиралась в столовой, но все-таки услышала сигнализирующего о своем прибытии гостя и тут же пошла открывать.
«Кто бы это мог быть»?
На пороге стояла очень красивая, но незнакомая женщина. У нее были короткие каштановые волосы и хитрое, но симпатичное лицо. Носила она малахитового цвета платье, по колено длинной, и того же цвета туфли на высоком каблуке. Белоснежную шею украшало колье из изумрудов.
– Добрый день. Мое имя Кинаэль. Я – чародейка, и мне нужно поговорить с хозяином этого дома.
– Здравствуйте, госпожа. Меня зовут Анна, я тружусь в этом доме служанкой. К моему сожалению, встреча с хозяином невозможна: он не принимает гостей уже несколько лет.
– Я бы все-таки хотела, чтобы он сделал для меня исключение. У меня есть к нему выгодное предложение, которое, полагаю, сможет его заинтересовать. Будьте так добры, сообщите ему о моем прибытии.
Анна разочарованно покачала головой:
– Боюсь, я не могу себе этого позволить. Он строго-настрого запретил беспокоить его без веской на то причины.
– Хм. Я слышала, он по уши в долгах. Возможно, его дом скоро арестуют, и он останется без крыши над головой. Я могла бы помочь ему решить финансовые трудности. Но для этого нам нужно как минимум поговорить.
Анна тяжело вздохнула, когда чародейка напомнила ей о тех трудностях, которые испытывает хозяин, за считанные годы потративший все свое состояние и даже влезший в долги. Служанке не было все равно: если дом арестуют, она лишится работы. Поэтому она решила все-таки потревожить хозяина, не смотря на риск быть им за это обруганной.
– Подождите минутку, госпожа. Я скажу о вашем приходе.
* * *
Она с виноватым видом вошла в его кабинет. В отличие от своего отца, который занимал его, когда был жив, он сидел к двери лицом.
– Чего тебе? – он являлся молодым человеком, которому едва исполнилось шестнадцать, но выглядел гораздо старше: его лицо было нервным и морщинистым, короткие светлые волосы уже тронула седина в некоторых местах, а тело было худым. Весь его облик словно говорил: этому человеку, несмотря на юный возраст, довелось пройти уже через многое.
– Мастер Рейнольд, я пришла сообщить, что к вам прибыла гостья.
– Я же сказал, никаких гостей! Чем ты слушаешь, Анна?!
– Простите, мой господин… но она так настаивала… сказала, что поможет решить финансовые трудности и…
– А еще я говорил тебе не входить сюда без стука! Мне интересно, ты забывчивая или глухая?
– Я… простите меня.
Он с ног до головы оглядел свою пожилую служанку: она, как всегда, мялась и глядела себе под ноги, а не прямо. Всем своим видом демонстрировала послушание и скромность.
Рейнольд нетерпеливо вздохнул.
– Кто это гостья?
– Она чародейка, мой господин, зовут ее Кинаэль.
Молодой хозяин дома задумался, после чего произнес:
– И что ей надо от меня?
– Она сказала, что у нее есть к вам некое предложение, которое избавит вас от ряда проблем, касающихся финансов и…
– Ладно, хватит тараторить. Впусти гостью сюда.
* * *
– Вы позволите? – спросила рыжеволосая чародейка.
– Да, заходите. – был ответ.
Кинаэль уселась на довольно высокий стул, выполненный из темной древесины и начала осматривать кабинет так, словно искала что-то глазами.
– Служанка сказала, что вас зовут Кинаэль. Это так?
– Так.
– Мое имя Рейнольд Килбери. Я – хозяин этого дома. И, судя по всему, вам известно, что у меня сейчас не лучший период в жизни.
– Более чем, мастер Рейнольд. Именно поэтому я здесь. Я хочу помочь вам не допустить ареста вашего жилища. И остаться его владельцем на более долгий срок, чем многие прогнозируют.
– Надо полагать, все это будет не за просто так.
– Разумеется.
– Вы пришли с каким-то конкретным предложением?
– С конкретным.
– Так озвучивайте его.
– Хотелось бы начать с того, что я – не совсем обычная женщина, как вам, возможно, сообщила служанка.
– Да, вы – чародейка, Анна мне рассказала.
– Именно. И я не из вашего города. Иначе посетила бы вас уже давно.
– Почему?
– Потому что, что от вашего дома исходит магия.
Рейнольд не выдержал и рассмеялся.
– Что за вздор? Магия!
– Вы прячете здесь ифрита. И я не шучу.
Рейнольд заставил себя успокоиться, чего требовали нормы приличия, и заговорил уже спокойно:
– Ифрита значит. Хорошо. И что же такое ифрит? Я просто никогда такого слова не слышал.
– А слово джинн вам знакомо?
– Об этих существах я читал. Они прячутся в лампах и исполняют желания.
– Примерно так. Не всегда в лампах и не всегда исполняют. Но, в общих чертах, формулировка верная. Так вот ифриты – это почти то же самое. Они, как и джинны, являются сущностями из другого мира – демонами, но намного более могущественными и гораздо более злыми. И они тоже исполняют желания, если их заставить.
– Вот как. – Рейнольд сдвинул брови. Ему стало интересно.
– Да. Но ифриты, в отличие от джиннов, исполняют желания не материальные. У них можно попросить счастья. Любви. Энергии для новых свершений, если вы – предприниматель. Вдохновения, если вы – творческий человек. Озарения, если вы – ученый. Везения, если вы – игрок. Силы, если вы – солдат. И так далее.
«А горя для врагов»?
Рейнольд, с каждым произнесенным чародейкой словом, становился все серьезнее.
– Значит, вы утверждаете, что этот ваш ифрит находится прямо здесь? В этом доме? – уточнил он.
– Я бы даже сказала, что он сейчас в этой комнате. Я чувствую его. Он лишен свободы, заключен в какой-то предмет, причем, скорее всего, драгоценный. Я хочу найти и выкупить у вас данный предмет, так как из-за ифрита он является артефактом и способен значительно увеличить мои магические возможности, что очень для меня важно. Я предложу хорошую сумму за это.
Рейнольд молчал и задумчиво почесывал подбородок.
– Скажите, Кинаэль, а как можно заставить ифрита исполнять желания?
– О, это очень рискованный и трудоемкий обряд, сопряженный с жертвоприношением. Долго рассказывать.
– Вы торопитесь?
– Не слишком.
– Тогда расскажите, мне это весьма интересно. Поймите меня правильно, у меня дома скрывается такая опасная сущность, а я даже ничего о ней не знаю.
– Что ж, хорошо. Для того, чтобы подчинить ифрита, его, во-первых, нужно освободить. Это сможет сделать только опытная чародейка, безошибочно прочитав заклинание на древнем языке и, принеся в жертву человеческую жизнь. Если все сделано правильно, то ифрит разорвет сдерживающие его оковы, вырвется из предмета, в котором заперт, и буквально на секунду задержится в нашем мире, перед тем, как вернуться в свой. В этот момент чародейка должна его поймать и удержать. Но это трудно, так как ифриты очень сильны, горды и упрямы. Чародейка должна будет поместить ифрита в магический купол и мучить его. Она должна заставить его сдаться, и тогда он сам скажет, что готов выполнять желания, взамен на свободу.
– Хм. Интересно. А что будет, если чародейка не успеет его поймать или не удержит, когда уже поймала?
– Если не успеет, то ифрит просто вернется в свой мир. Навсегда. Если не удержит, то все обернется гораздо худшими последствиями для всех, кто находится рядом с местом обряда.
– Какими?
– Это не описать словами, мастер Рейнольд.
Они замолчали.
«Столько лет… Столько лет я тратил доставшееся мне от отца состояние на всех этих никчемных наемников, частных детективов и прочих бесполезных людей, расхваливающих свой мнимый профессионализм. И ни один! Ни один из этих лжецов даже не был близок к тому, чтобы найти убийцу моего отца. Я израсходовал все свои деньги и не продвинулся в поисках ни на метр. А решение, оказывается, было прямо под носом. Ифрит – вот кто мне нужен. Где же ты была раньше, Кинаэль»?
– Вы же понимаете, что после вашего рассказа, я не могу дать вам то, о чем вы просите. Ни за какие деньги. – сказал он.
– Но вы даже не знаете, сколько я собираюсь предложить.
– Можете не утруждать себя, озвучивая цифры. Я все равно откажусь.
Тон юноши возражений не терпел. А Кинаэль была слишком горда, чтобы упрашивать.
– Что ж, тогда счастливо вам оставаться, Рейнольд, в вашем без пяти минут арестованном доме. Удачи вам и мягкого приземления на землю, когда вас вышвырнут из собственного жилища.
Но не успела чародейка выйти из кабинета, как Рейнольд снова с ней заговорил:
– Не спешите уходить, Кинаэль. У меня есть к вам встречное предложение. Сумма моих долгов составляет ровно половину стоимости моего дома. Я все равно буду вынужден его продать, чтобы рассчитаться. И тогда я потрачу половину выручки на кредиторов, а вторую половину с большим удовольствием отдам вам. При условии, что вы подчините для меня ифрита.
Кинаэль знала, что обряд, о котором она рассказала Рейнольду, запрещен в королевстве, так как для него необходимо принести в жертву человеческую жизнь. Если она проведет его, и об этом станет известно, то понесет жестокое наказание. Но Рейнольд, даже по примерным подсчетам, предлагал слишком большую сумму, чтобы не пойти на риск. Принципы некоторых людей всегда можно оспорить ценой. И свою цену рыжеволосая Кинаэль знала прекрасно. Иначе бы она не была одной из самых богатых чародеек Ригерхейма.
– Как я уже сказала, мастер Рейнольд, для обряда нужно будет принести кого-то в жертву. У вас есть кандидатура для этого?
В глазах Рейнольда Килбери блеснули гневные искорки.
– Есть. – ответил он.
«Та, которую я никогда не прощу».
* * *
Дом удалось продать достаточно быстро. Рейнольд уже получил за него деньги, но все еще не съехал: на сбор вещей ему была дана неделя.
Он сидел в своем кабинете и задумчиво разглядывал крупный драгоценный камень, который держал в руке. Это был черный сапфир.
Рейнольд был образованным юношей. В частности, он потратил много времени на изучение свойств минералов. И, конечно же, он знал, что столь редкий для сапфира черный цвет объясняется высоким содержанием железа и титана в этом дорогостоящем изделии. Разумный довод. Когда не смотришь на камень так пристально, как делал это Рейнольд.
Он был заворожен. Он не мог оторвать глаз от предмета, в котором искал надежду. И видел в нем не просто драгоценность. Внутри камня была целая вселенная. Рейнольду казалось, что он видит черный, как уголь, космос и мириады звезд в нем. И он ощущал что-то необъяснимое. Чувствовал, что нечто тоже смотрит на него из этого космоса. Смотрит и ненавидит. За свой плен. За свою беспомощность. За всё. Нечто гордое, темное и сильное. Нечто злое.
В те минуты Рейнольд понял: сапфир, который он держит в руке, является черным совсем не из-за железа и титана. Он черный, потому что в нем скрывается черная душа.
«И как я раньше этого не замечал»?
Он услышал, как кто-то поднимается по лестнице. Он всегда слышал, когда по ней кто-то шел. Ведь однажды заставил свою служанку убрать из дома все ковры, чтобы звук шагов был достаточно громким. А еще заменить петли на дверях. Поставить те, которые скрипят.
Кинаэль вошла в кабинет.
– Мастер Рейнольд, вы готовы?
Он посмотрел на противоположный конец комнаты, где к стулу была привязана Анна, с воткнутым в рот кляпом.
– Готов.
Он передал сапфир чародейке. Она, в свою очередь, в круговом порядке расставила на полу свечи, после чего аккурат в центр импровизированного круга положила драгоценность. Затем по очереди зажгла свечи.
– До того, как я закончу читать заклинание, ты должен убить Анну. И самое главное: молчи.
Рейнольд снова посмотрел на свою служанку. Она плакала, мычала, неспособная членораздельно говорить из-за кляпа, и пыталась вырваться. Тщетно.
«Я до сих пор не знаю, почему ты не издала ни звука, когда убийца зашел в наш дом. До сих пор не знаю, была ли заодно с этим человеком или нет. Но теперь поздно спрашивать. В любом случае, ты виновата не меньше него в смерти отца. И ты заплатишь за это».
Внимание Рейнольда снова привлекла Кинаэль. Она, стоя лицом к кругу из свечей, являющихся единственным источником света в комнате, начала читать заклинание, на каком-то жутком, корявом, труднопроизносимом языке. Рейнольд не мог разобрать ни слова: речь чародейки полностью состояла из смеси шипящих и рычащих звуков, абсолютно бессвязных и непонятных для восприятия непосвященного человека.
Пламя на свечах разгоралось все сильней и мистическим образом становилось выше с каждым произнесенным Кинаэль словом. Огни уже превышали в высоту сами свечи, когда Рейнольд оторвал от них, наконец, взгляд. Он не знал, насколько долгим является заклинание, произносимое чародейкой. Поэтому ему нужно было спешить.
Он совершил свое первое убийство так, будто это было для него привычным делом. Хладнокровно и с хирургической точностью. Лезвие кинжала попало точно в сердце, и Анна перестала дергаться в безуспешных попытках вырваться. И замолчала. Навсегда.
Рейнольд снова посмотрел на круг. Огни свечей стали синими. Чародейка все не умолкала.
Вдруг в кабинете раздался хохот. Нечеловеческий, громкий, дикий. Мебель начала двигаться, а стены дрожать. Рейнольд испуганно таращил глаза. Кинаэль не унималась, и ее голос становился с каждой секундой громче: она будто пыталась перекричать неведомый смех.
Иссиня-черная вспышка в центре круга, отдаленно напоминавшая человеческое лицо. Рейнольд видел ее ровно одно секунду, после чего она начала стремительно сжиматься, будто намереваясь исчезнуть.
Но Кинаэль не дала ифриту вернуться в свой мир. Она взмахнула руками и снова произнесла какое-то заклинание, на этот раз совсем короткое. Прозрачный темно-оранжевый пузырь, дрожа и пуская рябь по своей поверхности, накрыл вдруг потустороннее существо, и то резко перестало сжиматься. А через мгновение снова приняло изначальный размер. Оно напоминало темно-синее облако, постоянно меняющее форму, а посередине этого облака было расплывчатое черное пятно, похожее на физиономию человека. Очень злого и некрасивого человека с большими и острыми ушами.
В тот миг, когда ифрит понял, что его снова хотят лишить свободы, его лицо, а точнее то, что можно было считать его лицом, приняло выражение еще более ненавидящее, чем сначала. Он заговорил на языке, похожем на тот, на котором Кинаэль произносила заклинание. Только голос ифрита был намного отвратительней.
Рейнольд посчитал, что демон изрыгает проклятия.
– Молчать! – властно вскрикнула Кинаэль, и в этот момент из стенок пленившего ифрита пузыря со всех сторон начали вылетать оранжевые молнии и бить демона.
Было видно, что темная сущность испытывает боль. Но ифрит не молил о пощаде. Он с усиливающейся яростью продолжал рычать и проклинать. Он метался по пузырю, пытаясь прорваться через него, сжимался и разжимался, намереваясь сделать так, чтобы его шарообразная тюрьма лопнула. Он боролся за свою свободу.
* * *
Это продолжалось несколько часов. И, наконец, ифрит сдался.
– Ааа! Даф-вольно! Хваттид! Что нуужно? Служб-ба? Жжеланья? Тог-гда своббода?
– Да, ифрит. Ты исполнишь желания Рейнольда Килбери, и тогда сможешь вернуться в свой мир. – Констатировала Кинаэль.
Ифрит зарычал, но после этого все же согласился:
– Тог-гда пустдь гавварит. Три. Большше нельз-зя.
И Рейнольд заговорил. Весьма уверенно для человека, впервые в жизни сталкивающегося с нечистью:
– Слушай меня внимательно, демон. Мое первое желание – выясни, кто убил моего отца. Мое второе желание – заставь этого человека страдать. Я хочу, чтобы он познал каждую грань страдания: пусть раскается за все содеянное и не найдет при этом искупления, пусть разочарует близких, да так, чтобы те от него отвернулись, пусть вкусит яд предательства… И пусть из-за него умрет тот, кем он дорожит. И, наконец, третье желание – я должен лично убить его. Никто не должен опередить меня в этом.
Ифрит снова зарычал.
– Этто плоххие желаннья. Доолгие. И мнее нужно вселляться в телло. Мерзско. Не хоччу. Говвори друггие.
Рейнольд с непонимающей физиономией посмотрел на Кинаэль.
– В смысле вселяться в тело? – спросил он.
– Твои желания сложны, необычны и подробны. Для них ифриту нужно будет вселиться в живого человека, иначе он не сможет ходить по миру и строить козни твоему врагу так, как ты об этом просишь. Ему это не по душе. Для него мерзко жить в теле человека. Он хочет, чтобы ты поменял желания и попросил, допустим, счастья, любви или, к примеру, удачи во всех начинаниях. Абстрактные вещи. – ответила чародейка.
– Я не изменю свои желания, ифрит! Ты исполнишь их, иначе никогда не обретешь свободу! – гневно выпалил Рейнольд.
Демон яростно порычал некоторое время, а затем спросил:
– В чьо телло вселидься?
– Мне без разницы. Главное не в мое.
– Я фсе исп-полню, Рейннолд.
После этой фразы Кинаэль взмахом руки растворила в воздухе магический пузырь, сдерживающий ифрита, и тот, оказавшись на свободе, тут же просочился через одну из стен, стремясь попасть на улицу.
Свечи погасли, и в кабинете теперь царила кромешная тьма.
– Куда он делся? – спросил Рейнольд Килбери.
– Отправился исполнять твои желания.
* * *
– Шевелись, старый дуралей! – яростно орал высокий упитанный помощник хозяина фермы на пожилого человека, носившего похожую на монашескую одежду.
– Смилуйтесь господин, я стараюсь изо всех сил. – вынужденный трудиться даже в преклонном возрасте седой горбатый старец перегружал лежавшую на земле кучу навоза в телегу, натирая при этом мозоли от постоянного соприкосновения кожи с черенком лопаты.
– Стараешься? Это называется стараться, а Гастрод? Да ты даже половину кучи не перекидал!
Старик ничего не ответил и принялся ускоряться из последних сил. Если он не погрузит кучу до утра, то ему ничего не заплатят за работу. А он не мог этого допустить – ему нужно на что-то кормить своего внука, маленького Кевина. Гастрод являлся последним живым родственником этого мальчика, поэтому бремя воспитания легло именно на него. Мать Кевина умерла при родах, а отец не вернулся с войны. Дедушка был для него всем. И Кевин очень его любил.
Вдруг, прямо над головами Гастрода и торопившего его мужчины, нависла небольшая черно-синяя туча, посреди которой находилось что-то, напоминающее человеческое лицо.
Ифрит преодолел разделяющее его и горбатого старца расстояние беззвучно и феноменально быстро. А затем моментально проник в тело доброго пожилого человека. Никто даже не успел понять, что произошло.
Помощник хозяина фермы, стоявший позади старика, недоуменно и сердито посмотрел в спину последнему. Причиной такого взгляда являлся тот факт, что Гастрод неожиданно перестал копать и бросил лопату.
«Совсем оборзел».
Упитанный надсмотрщик, возмущенный таким поведением, сразу приблизился к старику и отвесил тому увесистый пинок.
– Ты что, Гастрод, охренел?! А ну-ка быстро бери лопату и продолжай грузить этот чертов навоз!
Но никакого Гастрода уже не было.
Горбатый старец повернулся лицом к своему начальнику и тот застыл в ужасе. Глаза пожилого работника стали огромными и черными, а рот непропорционально с остальными частями лица увеличился в размерах и скривился в уродливой, нечестивой улыбке.
– Значит теперь я – Гастрод! Ха-ха-ха! Да будет так!
Обретший физическую оболочку ифрит прильнул ладонью к груди испуганного мужчины и того словно парализовало: он застыл на месте с выпученными глазами и ловил ртом воздух. Его кожа посинела, а на лице стали выступать вены. Затем лопнули глазные яблоки, и из образовавшихся отверстий двумя водопадами потекла кровь. В этот момент он уже не дышал.
Ифрит убрал ладонь, и на землю рухнуло мертвое тело. Затем демон пошел прочь, насвистывая какую-то жуткую мелодию.
Маленький Кевин больше никогда не увидит своего дедушку.