14
Лукавая восточная мудрость гласит: «Человек — хозяин своего слова, потому что он всегда может взять его обратно».
Свадьба Игоря и Вали была назначена на первые числа сентября. Они решили никого не звать, чтобы были только свои: Валя и Игорь, Валины родители и две ее тети. А со стороны Игоря некого было пригласить. У него не было в Москве родственников.
— У меня есть один друг, — сказал он как-то, — старик… Он мне вместо отца и родных.
— Это твой тренер? — хитро спросила Валя.
— Это не тренер. — Игорь улыбнулся. — Он доцент. Фармаколог. Ткаченко Михаил Прокофьевич. Можно?
— Зови, кого хочешь, — шепнула Валя и улыбнулась Игорю одними глазами.
С трудом оторвавшись от Валиных глаз, Игорь отправился к своему другу. Он шел по центральным улицам в кипящей толпе и через головы людей улыбался солнцу. Московское солнце радовало его — чистое, свежее, с утра умытое. Незнакомые люди показывали друг другу на Игоря, кивали, приветливо улыбались.
Популярный журналист долго разговаривал с ним у остановки о перспективах развития спорта. Директор Театра Комедии, проходя мимо, приподнял шляпу. «Человек-Ракета… — все время слышал Игорь за спиной, — Человек-Ракета… Человек-Ракета…»
Он зашел в комиссионный магазин, приценился к зеркалу в бронзовой оправе и нескольким натюрмортам. У них с Валей будет уютная квартирка, хорошая мебель, картины на стенах. Впрочем, пусть Валя выбирает на свой вкус. Она говорила, что любит покупать вещи.
— Хорошо, я зайду в другой раз с женой, — сказал Игорь продавцу.
Тот с отменной вежливостью ответил:
— Может быть, прикажете оставить за вами? Ведь вы Человек-Ракета. Я сразу узнал вас.
Фармаколог жил неподалеку. Игорь открыл тяжелую дверь и, ничего не видя на прохладной сумрачной лестнице, стал привычно подниматься, не держась за перила. На третьем этаже он остановился и, ощупью найдя кнопку звонка, позвонил три раза.
* * *
Полчаса спустя Игорь снова шел по мостковским улицам и через головы людей смотрел на солнце. Но теперь солнце было почему-то тусклое, вялое — какой-то отвратительный багрово-красный шар, который висит над тесными улицами, раскаляя крыши, плавя асфальт, наполняя переулки зноем и известковой пылью.
— Курносая девчонка в синем жакете показала на Игоря пальцем. На нее бы показали — не понравилось бы, небось! Директор Театра Драмы, проходя мимо, приподнял шляпу. «Человек-Ракета… — шептали за спиной. — Человек-Ракета…»
Нет, Игорь не ракета — он человек, и прежде всего человек. Он студент, будущий врач и никакая не ракета.
И вот наконец кривой переулок на Самотеке, где трава прорастает сквозь мостовую. Проходной двор. Скрипучее крылечко. Шнурок от звонка… Наверху заливается колокольчик. Сейчас откроется дверь… И вот Валя на пороге.
Всегда она удивляла Игоря. Сколько бы он ни думал о ней, живая Валя оказывалась в тысячу раз лучше воображаемой. Его так радовали ее пушистые волосы, высокий чистый лоб, блеск глаз. Как можно жить без этого блеска!
Не глядя в глаза Вале, Игорь теребит полу пиджака:
— Валечка, ты хотела… Ты хотела знать… То есть у меня к тебе один вопрос: как бы ты относилась ко мне, если бы оказалось, что я не чемпион… И даже не спортсмен?
— То есть?.. — Валя не понимает. — О чем ты говоришь?
— Ну, если… — мнется Игорь, — если бы я обманывал всех?
— И меня? — спрашивает Валя.
— И тебя.
— Я ненавижу лгунов, — говорит Валя. — Я бы не могла смотреть на тебя. Я бы перестала разговаривать с тобой.
— Валя, — говорит Игорь очень тихо и очень ясно, — я обманул тебя и всех. — Какая-то гордость сквозит в его словах.
— Уйди, — шепчет Валя. — Уйди!
Ей кажется, что она летит вниз головой с высокой башни. Сверкают этажи. Каждое слово — этаж. Не чемпион. Не спортсмен. Обманщик. Все ниже и ниже падение. Сверкают слова — этажи. Сейчас будет земля… Удар!
Безмолвная, неподвижная, Валя лежит на земле. Ни слов, ни мыслей.
Что это был за удар? Ах да! Это хлопнула входная дверь. Он ушел!
Валя выбегает на площадку, на лестницу, на улицу:
— Игорь!
Нет Игоря. Незнакомые люди проходят мимо, толкают Валю, говорят о своих делах.
Нет Игоря. Ни человека, ни спортсмена.
