Глава 17
К началу 1989 года репутация Джейд среди коллекционеров антиквариата расцвела пышным цветом. Огромную радость доставляли и отношения с Сэмом, которые день ото дня становились все ближе. И если и случались моменты, когда Сэм высказывал сомнения, стоит ли ей так выкладываться на работе, все же деятельности ее он нисколько не препятствовал. Напротив.
Единственное, что омрачало жизнь Джейд, - это мать. Белл все глубже и глубже проваливалась в страшную бездну алкоголизма. Пройдя курс лечения в наркологической клинике, Белл тут же вернулась к старому. Запой следовал за запоем; давали знать о себе и страшные болезненные последствия: барахлила печень, сбивалось с ритма сердце, подскакивало давление, да еще истощение... Все это сопровождалось то попытками самоубийства, то пожаром в квартире вследствие курения в постели, то случайными отравлениями, то автомобильными авариями. Джейд иногда казалось, что половина жизни уходит у нее теперь на полеты в самолетах, когда ей приходилось срываться из города, чтобы в очередной раз примчаться к матери.
На предложение Сэма она до сих пор так и не дала ответа. Ее сдерживали размышления о матери, о собственном нелегком детстве и юности.
Ведь брак предполагает полную открытость в отношениях, взаимное доверие и отсутствие секретов. К сожалению, второй работой Джейд давно стала если не ложь или притворство, то маскировка истинных переживаний. Но дни шли. И однажды ее будто ледяным холодом окатило от сознания того, что так она в конце концов придет к состоянию Белл. К ужасу. К одиночеству.
- За женщину-Тигрицу! - поднял бокал Сэм. - Она наконец может вздохнуть спокойно.
Вдвоем они сидели в маленькой гостиной у Сэма дома. На кожаных диванах так приятно было расслабиться, выпить шампанского, просто помолчать. Это был день, когда заканчивался трехлетний контракт Джейд с парфюмерной фирмой Сазерленда, и хотя она была этой работе обязана тем состоянием, которое сейчас имела, все же вздохнула с облегчением, узнав, что Сэм не предлагает ей продлить договор. Сэм полагал, что теперь следует решительно изменить ее имидж.
Кроме того, всякая женщина с характером и темпераментом может стать Тигрицей, считал Сазерленд.
- Три года... - задумчиво сказала Джейд, - мне иногда кажется, что мы знакомы всю жизнь.
- И каждый день в этой жизни был радостным. - Сэм кончиками пальцев приблизил к себе ее лицо, поцеловал. - Интересно, почему я не закатил безумно дорогой ужин в честь такого события?
- О, Сэм, это было бы великолепно, честное слово. Но боюсь, у меня другие планы.
Если бы она не смотрела так пристально в его лицо, то не заметила бы, как в глазах Сэма мелькнула тень огорчения.
- О? - лишь произнес он.
- Вообще-то, - тихо сказала Джейд, водя ноготком по его груди, - вообще-то, я надеялась, что ты будешь свободен, и заказала на уик-энд "Дом на утесе".
- "Дом на утесе" был самым очаровательным отелем на побережье центральной Калифорнии.
Возведенный высоко на скалах, чему и соответствовало название, замысловатых линий викторианский особняк гостиницы располагал шестью спальнями с роскошными ваннами, несколькими уютными гостиными. Гордостью отеля была просторная галерея с дивным видом на океан.
- Отличная мысль! А какую комнату?
Джейд не ответила сразу, и Сэм сказал:
- Только не говори, что тебе удалось заполучить Апартаменты Красного Дерева. Для этого заявку надо оставлять заблаговременно.
- На самом деле я заказала весь отель.
Джейд всегда думала, что Сэма вообще удивить невозможно. Но вышло наоборот.
- Ты заказала весь отель? Для нас?
- Я просто хотела быть только с тобой, - ответила она, из-под полуопущенных ресниц застенчиво взглянув на Сэма. Этакая девичья скромность, не очень-то ей свойственная, придала Джейд столько соблазнительности. - Только с тобой, все выходные.
Сэм снова поцеловал Джейд.
- Я тебе говорил, что обожаю твой нрав? - почти не отрываясь от ее губ, спросил Сэм.
- Сотни раз. - Она неспешно расстегивала пуговицы на его рубашке. - Но я вовсе не прочь услышать это вновь.
Они медленно раздевали друг друга. В тишине и молчании глаза их встретились. А потом, тихо засмеявшись, Джейд обвила руками шею Сэма и крепко прижалась к нему.
С прибрежной дороги из Сан-Франциско на полуостров Монтре открывается потрясающе живописный вид. Могучие, истерзанные ветрами скалы отвесной стеной обступают бурлящее белоснежной пеной море. Извилистая дорога петляет у подножия гор Санта-Люсиа, из дебрей таинственно-темного хвойного леса выползает седоватыми клочьями серебристый туман. На море, недалеко от берега, болтаются на якорях рыбачьи суденышки, сине-зеленые волны мерно качают их.
Сэм и Джейд остановились в Монтре, чтобы перекусить. Из окон небольшого ресторанчика открывалась замечательная панорама залива и гавани с пестрыми яхтами. После ланча они вновь отправились в путь. Узкая дорога вилась среди природных каменных бастионов гряды Биг Сюр.
Серые облака, все утро клубившиеся в небо, наконец дали о себе знать. Резкий ветер обрушивал на лобовое стекло потоки воды.
Щедра была стихия в этих суровых местах.
Могучие валы на море, крепкий ветер, гром, молнии, ливень - все это смешалось в неистовстве.
Но в гневе природа только выигрывала.
Посматривая, как Сэм невозмутимо ведет автомобиль по скользкой, небезопасной дороге, Джейд подумала, что душа его, должно быть, созвучна властной, необузданной силе стихии, такой красивой и притягательной.
Сэм свернул с основного прибрежного шоссе, теперь они пробирались по изгибам узенькой гравиевой дороги. И вот, наконец, тупик.
Викторианский особняк как бы бросал вызов всем силам природы, бесстрашно возвышаясь на выступе серой скалы, у подножия которой бесновался прибой, обрушивал мощные волны на гигантскую стену. Морской соленый воздух, дожди, солнце давно придали облицовке дома серый, тускловатый оттенок, который сейчас почти сливался с сурово-серым небом.
Ливень хлестал нещадно.
- Придется нам пробежаться под дождиком, - сказал Сэм.
Джейд накинула капюшон блестящего красного плаща.
- Ключи уже у меня.
- О'кей. Пошли.
Интерьер гостиницы оправдывал все ожидания. Никаких подделок - старинные английские кровати с медными спинками, лампы от Тиффани; оборудование ванных комнат тоже было антикварным.
Отойдя от обычного правила подавать только завтрак, хозяева - мать и ее взрослая дочь, которые сейчас отсутствовали, - оставили для постояльцев легкий ужин: копченый фазан, хрустящие французские булочки, гору фруктов, разных сортов сыр и бутылку шерри. Они даже рискнули заранее, до приезда гостей, развести огонь в камине одной из гостиных.
У очага и решили вечером расположиться Сэм и Джейд, чтобы перекусить под звуки потрескивающих поленьев. Снаружи бушевал шторм. А здесь, в доме, царили тепло и покой.
- Я хочу кое о чем попросить тебя, - сказала Джейд, когда Сэм вернулся из кухни, куда уносил поднос с пустыми тарелками.
Джейд села поближе к огню, красноватые блики играли на ее изумрудно-зеленом шелковом платье.
- Ты хочешь рассказать мне, что же тяготит тебя весь день?
Сэм устроился подле нее прямо на ковре, вытянув ноги.
Какое-то время Джейд вслушивалась в стаккато дождя, бьющего по крыше, в глухое ворчание грома, притаившегося в непроглядном тумане.
- Как ты узнал, что мысли мои чем-то заняты?
Он пожал плечами.
- Я всегда чувствую, когда ты огорчена, расстроена, Джейд. И часто не могу даже сказать, откуда у меня это чувство.
Она поняла, что Сэм имеет в виду ее состояние, в которое она обычно впадала после очередного секретного визита к матери. Когда-нибудь она обязательно расскажет Сэму о Белл. Но не сегодня.
Этот вечер едва ли не самый важный в ее жизни. Она не позволит, чтобы разговоры о матери испортили его.
- Да нет, я не расстроена, - возразила Джейд. - Просто я хотела сказать... попросить... и не знаю, как лучше подобрать слова.
- Все, что пожелаешь, Джейд, - не колеблясь, ответил Сэм. - Что ни есть, все твое.
Тебе стоит только сказать.
Всмотревшись в его мужественное, доброе, замечательное лицо, она обняла его голову и сказала:
- Если ты еще не передумал и не устал ждать меня, то ни о чем я не мечтаю сильнее, как провести с тобой рядом всю отведенную мне жизнь.
- Ты говоришь о совместной жизни или о...
- Я хочу, чтобы мы поженились, - со страстью выговорила Джейд. Чувства ее были так горячи сейчас, что огонь в камине не мог даже сравниться с ними. - Я хочу быть твоей женой, Сэм Сазерленд. Если ты еще хочешь этого.
- Если я хочу? Что значит - если? Господи, Джейд. Да я три года ждал от тебя этих слов. - Сэм приподнял ее лицо за подбородок, заглянул в глаза. - Но почему сейчас? Столько времени прошло.
Рассказать ему о матери? Рассказать, что во время последней поездки в Оклахому она осознала: угроза одиночества может обернуться реальностью? Сэм - человек терпеливый, но Джейд допускала, что и он может не захотеть дожидаться ее вечно.
А потом, Рорк... Долгое время она избегала давать Сэму какие-либо обещания - приходилось, увы, признаться в этом - потому, что еще живы были в ее сердце чувства к Рорку, человеку, с которым она когда-то мечтала соединить свою жизнь. Теперь пришла пора взглянуть правде в лицо: Рорк женат. Да если бы даже он и не был женат, им не суждено быть вместе.
Но поскольку ничего этого Сэму она открывать не хотела, сказала только то, что могла:
- Мне казалось не правильным выходить за тебя замуж, пока длился контракт "Тигрицы". Но теперь я уже ничем не связана и чувствую, что жить дальше без тебя я не в состоянии. В общем... - она глотнула воздуха, - ..я бы хотела заключить новый контракт. Пожизненный.
Он сгреб ее в объятия, сдавил чуть ли не до боли, но в волнении и нарастающем возбуждении Джейд этого не заметила. Желание, как вспышка молнии, поразило обоих одновременно. Ледяной дождь струился по стеклу - они не видели этого.
Завывал ветер - для них он не существовал.
Ветви деревьев бились в окна - этого будто не было. Буря сладострастия, рожденная не силами стихии, а силой любви, закружила в своем вихре Сэма и Джейд.
Через две недели после этого романтического уик-энда на гряде Бит Сюр Джейд пригласили зайти на Монтгомери-стрит в юридическую контору "Каплан, Хантингтон и Норрис". Джейд поинтересовалась, для чего ее вызвали сюда и с изумлением и восторгом услышала, что наследники недавно умершей Мэри Хэррингтон, старейшей светской дамы на Западном побережье, выбрали кандидатуру Джейд для ведения аукционной продажи уникальной коллекции антиквариата, которой владела покойная.
- Есть в этом и один подвох, - поздно вечером поделилась с Сэмом Джейд. - Миссис Хэррингтон особо настаивала, чтобы фирма Ремингтона не получила с этого ни цента комиссионных - Мэри Хэррингтон и Джейсон Ремингтон столько лет были на ножах, что никто и не помнит, когда это началось, - объяснил Сэм. - Сдается мне, это связано с одной подделкой, которую Мэри еще в пятидесятых годах приобрела у Ремингтона, но, подозреваю', сами они уже давно забыли все подробности.
- Даже не знаю, браться ли мне за это.
- А почему бы и нет?
- А потому, что мне тогда придется оставить работу у Ремингтона.
- Ну и что? Ты столько лет твердила, что мечтаешь открыть собственную аукционную фирму. Мне кажется, комиссионные, которые ты выручишь на этих торгах, вполне могут стать неплохой основой для твоего бизнеса. "
- Да мне негде провести аукцион!
- Вот об этом я уже позаботился. Управляющий отеля "Фэйрмонт" заверил меня, что он будет больше чем рад предоставить тебе для аукциона большой Бальный зал.
- Ты что, обо всем знал заранее?
- Мэри рассказала мне о своих планах еще полгода назад, сразу после того как ей поставили диагноз - неоперабельная злокачественная опухоль. Я обещал ей не говорить тебе ни слова.
Но, разумеется, полностью поддержал ее мнение, что ты лучше других разбираешься в своем деле Ведь последние годы Мэри интересовалась исключительно искусством Востока и уж понимала, кто чего стоит. - Сэм улыбнулся. - В общем, когда она скончалась, я созвонился с "Фэйрмонтом" и заказал Бальный зал.
Джейд повисла у него на шее.
- Сэм Сазерленд, я тебя люблю.
Несколько раз Джейд встречала Мэри Хэррингтон в свете, бывала и в ее особняке. Старая леди однажды пригласила ее познакомиться со своей обширнейшей коллекцией восточного антиквариата. Но сейчас Джейд смотрела на эти сокровища иначе. Это был взгляд профессионала.
Оказавшись в просторном парадном холле, Джейд ощутила, что попала внутрь огромного яйца от Фаберже, сработанного руками мастера, родившегося в Азии, нежели в России. На черном лакированном столе с перламутровой столешницей были нагромождены богатства: бронзовая чаша с ручками в виде голов дракона, небольших размеров надгробный ансамбль из жадеитовых фигурок, созданный когда-то на вечную радость усопшего, чтобы не скучал он на том свете, керамическая крытая глазурью статуэтка воина-телохранителя, резной красного дерева лакированный ларчик с крышкой, украшенной бабочками из золота, китайская тренога-кадильница из нефрита, корейский кувшин-поильник в форме утки, сделанный из серовато-зеленого старинного фарфора.
На стенах красовались развернутые свитки японских морских пейзажей начала восемнадцатого века, были и полотна, изображающие божества - повелителей грозы и ветра, как сразу узнала Джейд, руки Сотаку, знаменитого японского живописца эпохи Эдо. Портрет Джинь-лань, четвертого императора династии Джинь-Манчу в парадном облачении, написанный на шелковой основе кистью Кастильоне, миссионера из Европы, жившего при императорском дворе. А рядом висели любительские картины, рассказывающие о жизни придворных дам. У стены стояла четырехсекционная ширма "Четыре времени года". Каждое панно было кисти Секу, японского художника, известного тем, что он соединил в своем творчестве китайские мотивы и японские традиции. Иероглифы, стоявшие в нижнем углу ширмы, свидетельствовали о том, что эти четыре панно на шелке были написаны живописцем на семьдесят втором году его жизни, то есть в 1492 году. Именно в этот год Христофор Колумб открыл миру Новый Свет.
Меблировка особняка Мэри Хэррингтон также говорила об изысканном, безупречном вкусе хозяйки, приверженной искусству Востока. Сандалового дерева столик с красновато-багровым отливом, рядом кресло с прямой высокой спинкой из бамбука сразу бросались в глаза в одной из комнат Кресло это, судя по всему, предназначалось главе патриархальной китайской семьи, такое оно было солидное и внушительное, а ножки его имитировали ноги слона.
В спальне, на небольшом возвышении, доминируя над всей обстановкой, стояла потрясающая китайской работы кровать с пологом на четырех столбиках. Полог был сделан в форме пагоды, самую верхушку его венчал бронзовый дракон, зажавший в пасти крупную жемчужину.
Редчайших, истинно музейных предметов было в доме больше, чем где-либо в другом месте, где приходилось бывать Джейд. Количество и качество их вызвало у нее легкое головокружение.
Джейд подумала, что, наверное, так чувствовала себя Алиса, попавшая в Страну Чудес.
- Это просто поразительно, - выдохнула Джейд, рассматривая тончайшей работы фигурки льва из селадона[15]. С первого взгляда неброская, голубовато-зеленая вещичка будто излучала теплый дымчато-приглушенный свет. Джейд сразу узнала знаменитую глазурь южной лонкуньской школы эпохи Сун 1127 - 1279 годов. Покрывая древний китайский фарфор несколькими слоями особой глазури, мастерам удавалось имитировать дорогой природный жадеит.
Техника зеленоватой глазури зародилась более трех тысяч лет назад и была необходимым шагом к созданию школы традиционного фарфора. Многие специалисты, включая Джейд, считали селадон материалом ценным и красивым. Ведь недаром Цу Ен, поэт девятнадцатого века, воспел красоту чайных чашек Императора. Сервиз тот был сделан из "божественного селадона", как величал его Цу Ен. Метафору использовал поэт удивительную - "как стружки тончайшего льда, они (имелись в виду чашки) заполнены пеленой зеленых облаков". Цу Ен представлял, что так будет выглядеть "несколько спустившихся с неба дисков луны, омытых прозрачными вешними водами".
Селадон путешествовал по всему свету, бывал и в северных морях. На кораблях он делил трюмы с тюками шелка, мускусом и медными монетами. Благодаря мусульманам родилось поверье, что глазурь на селадоновой посуде меняет цвет, если подавать на ней отравленную пищу. И это мнение было очень распространенным, особенно во времена династии Юань, когда монголы властвовали в Пекине. К четырнадцатому веку триумфальное шествие селадона закончилось: на сцену выступил истинный китайский фарфор.
Джейд гладила голубовато-зеленую фигурку льва и будто слышала его рычание. Прохладная, гладкая поверхность как бы вселяла покой. "Ценители древнекитайского искусства будут воодушевлены", - подумала Джейд.
- Да, старушка знала толк в коллекциях, - заметил Арон Каплан, адвокат семейства, сопровождавший Джейд в экскурсии по особняку, сокровища которого были дороже любого пиратского клада. "И это еще мягко сказано", - мелькнуло у Джейд, когда она взяла в руки голубой атласный императорский наряд, расшитый драконами из блестящих тончайших металлических нитей.
- Поверенный в делах Мэри сказал, что ее близкие всегда считали эту страсть к антиквариату чрезмерной, но безобидной, - говорила Сэму Джейд после предварительной оценки коллекции.
Они обедали на застекленной террасе ресторана "Эмбаркадеро".
- Конечно, безобидной - особенно учитывая иные пристрастия, к которым часто склонны люди.
Тут же вспомнив о матери, Джейд молча согласилась.
Сэм посмотрел на часы.
- В три часа у меня встреча с банкирами, но пока есть время, как ты смотришь на то, чтобы прогуляться по набережной? Я хочу показать тебе одно здание.
Через десять минут они уже стояли у его порога.
- Я намерен купить участок и снести эту рухлядь до основания, - не без удовольствия разглядывая обшарпанное здание кирпичной фабрики, сказал Сэм. - На его месте я возведу крупнейший, элегантнейший дом для аукционных торгов, который только видел мир искусства.
"Так оно и будет", - подумала Джейд. За прошедшие три года Сэм доказал, что сделает для нее все, даже разнесет земной шар на куски, а потом соберет так, как того захочет она. Рядом с нею был самый великодушный, щедрый и любящий человек, какой только жил на свете.
Джейд положила свою руку на ладонь Сэма.
На пальце у нее поблескивал под лучами полуденного солнца пятикаратовый бриллиант в золотой оправе.
- Ну, такого я тебе не позволю.
- Почему нет?
- Это слишком дорого.
- Черт побери, Джейд, хватит упрямиться.
У меня есть деньги, я даже не могу сосчитать их.
Драгоценности, которые обожают все женщины, ты покупать себе не разрешаешь. Меха носить отказываешься. Позволь хотя бы в качестве свадебного подарка преподнести тебе это еще не выстроенное здание. Я ведь никогда ни о чем не просил тебя, - шутливо напомнил он. - А вот сейчас прошу - разреши мне сделать это.
Сэм говорил так искренне и горячо, что Джейд позабыла, во что ему может обойтись такой каприз.
- Хорошо, - согласилась она, - но при одном условии.
- Каком же? - сдвинул брови Сэм.
- Ты бросишь наконец-то свою манеру хватать все самое большое и лучшее, - притворно строго велела ему Джейд. - Ты просто возведешь прекрасный особняк, где я буду проводить аукционы. А человечество мы сразим своим размахом чуть позже.
Сэм захохотал - знакомым, любимым смехом.
- Ладно, по рукам! - ухмыльнулся Сэм.
Былого недоумения и досады как не бывало. - Раз соглашение достигнуто, надо обговорить подробности. Ты позволишь мне взять на себя общее руководство и дизайн?
- Я была бы сумасшедшей, если бы отказалась, учитывая сколько зданий для тебя возведено по всему свету.
Джейд любовалась дивным морским видом и уже прикидывала, не привлечет ли и эта красота публику к ее аукционам.
- Боже, как же я счастлив слышать это, дорогая моя! - воскликнул Сэм. - Потому что я уже пригласил к нам на обед Рорка Гэллахера.
- Рорка Гэллахера?!
- Весь город говорит, что тесть просто издергал его своими претензиями, - сказал Сэм. - Слухи эти вполне могут соответствовать действительности, потому что совсем недавно он отказался от выгоднейшего предложения, которое совал ему старик Хэмилтон. А работает Гэллахер здорово, Джейд. Он не просто хороший архитектор, он потрясающе талантлив. Его здания самобытны, дерзки, вдохновенны! Точь-в-точь такие, как одна шикарная леди, по которой я схожу с ума. Думаю, ты согласишься с этим, когда поговоришь с ним.
В голове у Джейд все поплыло, мысли смешались, и она с трудом выдавила в ответ какие-то невнятные слова.
