Многоженство у мормонов
Рассказ о женах на западе США не может обойтись без упоминания мормонов, которые отличались от всех остальных тем, что практиковали полигамию. Вопреки распространенному представлению, не все мормонские семьи были полигамны – по примерным оценкам, таких было лишь 15–20 %. В большинстве таких семей было всего лишь две жены и лишь в одной трети – три. Больше жен могли позволить себе только крупные церковные авторитеты, для которых количество жен и детей было свидетельством их приверженности мормонскому учению.
Согласно вере мормонов, чем больше у мужчины жен и чем больше у женщины детей, тем выше будет их награда после смерти. Браки, которые мормоны заключают в церкви, имеют силу и после смерти. Полигамия, или многоженство, была одной из главных догм для мормонов в период между 1852 (когда они поселились в Юте) и 1890 годами, когда президент церкви согласился подчиниться американскому законодательству, запрещавшему такую практику. По меньшей мере на протяжении сорока лет даже те жены, которые признавались, что сами предпочитают моногамные отношения, защищали многоженство, потому что это было предписано церковью и, как сказала одна жена, «это был единственный путь к спасению». «Если так повелел Господь, мы должны придерживаться полигамии», – утверждала другая.
Типичная полигамная семья начиналась с того, что мужчина в возрасте около двадцати трех лет брал в жены девушку, которая была младше его на три года; этот брак считался его единственным законным браком. Спустя десять лет он брал вторую жену, которая была на десять лет младше первой. Третья жена тоже была двадцатилетней девушкой. Независимо от того, состояли они в полигамных или в моногамных отношениях, мормонские женщины, как правило, имели большое потомство, около семи или восьми детей.
В зависимости от возможностей и желаний мужчины он мог поселить жен в разных комнатах дома или в разных домах, которые могли стоять довольно далеко друг от друга. Мормонским женам зачастую приходилось учиться жизни сообща, помогая и поддерживая других жен и детей своего мужа, которые родились от них. Иногда в таких семьях между женами устанавливались близкие, сестринские отношения, в особенности в тех случаях, когда мужчина брал в супруги двух сестер, но случалось, что женщины жили в разладе и вражде.
Если жена жила отдельно от своего мужа, она порой обладала невиданной независимостью. Она могла воспитывать детей так, как считала нужным: ее отношения с детьми были крепче отношений с супругом, потому что его она делила с другими женщинами и нередко он жил в другой семье или отлучался по делам церкви. Женщины у мормонов часто не были домохозяйками, и церковь одобряла для них поиск работы и приобретение финансовой независимости. В отличие от викторианских представительниц среднего класса, мормонки не были привязаны к домашнему очагу, они могли работать фермершами, швеями, заниматься бизнесом, некоторые становились медсестрами и врачами. Многие были задействованы в работе Общества милосердия – организации, основанной в 1842 году, деятельность которой была направлена на поддержание различных религиозных, благотворительных и культурных инициатив. В период между 1872 и 1914 годами наиболее прогрессивные мормонки учредили газету Woman’s Exponent, на страницах которой обсуждали самые разные вопросы, в том числе связанные с появлением на рубеже столетий типажа «новой женщины». Очевидно, что полигамные семьи мормонов – это отнюдь не просто «гаремы», служащие удовлетворению мужских желаний, какими они часто предстают в массовом сознании.
Воспоминания, которые оставила своим потомкам Мэри Энн Хэфен, живописуют жизнь женщины в полигамной семье в Юте и Неваде. Ее первый супруг, для которого она была второй женой, погиб, и родители заставили ее принять предложение Джона Хэфена. Однако у него уже тоже была жена, Сюзетта, не одобрявшая затею своего супруга. Зная о недовольстве Сюзетты, Мэри Энн долго не хотела давать свое согласие на брак, но, скрепя сердце и пролив немало слез, все же сделала это. Джон Хэфен впоследствии взял себе еще пару жен, а от Мэри Энн Хэфен у него было семеро детей.
Когда в 1891 году у нее родился шестой ребенок, Мэри Энн переехала в Неваду, оставив в Юте мужа и остальные его семьи. Так она сама рассказывает об этом:
В Санта-Кларе (Юта) было очень много поселенцев и не хватало земли. Так что мы решили, что будет лучше, если я со своей молодой семьей перееду в Банкервилл (Невада), где только недавно образовалось поселение и земля стоила дешевле ‹…›
Я понимала, что мне предстоит столкнуться с теми же трудностями, с которыми я сталкивалась в детстве; что мои дети вырастут в чужой земле и рядом с ними не будет их родных и что им тоже придется справляться с трудностями, сопряженными с переездом в другую страну…
Так скоро, как только смогли, мы высадили в поле кукурузу, сахарный тростник, хлопок, кабачки и дыни, а возле дома посадили овощи. Плетеный забор едва ли мог защитить огород от вторжения какого-нибудь отбившегося от стада теленка. Тем не менее мы собрали довольно богатый урожай в этот год. Альберт [сын Мэри Энн] выкопал три тутовых деревца и посадил их вокруг нашего дома, где не хватало тенька.
Поначалу Мэри Энн скучала по своей семье в Санта-Кларе и навещала ее каждый год. Сперва муж регулярно приезжал к ней. «Но, будучи священником в Санта-Кларе и имея еще три семьи, он не мог подолгу у нас задерживаться. Так что семерых детей я воспитывала одна», – рассказывала Мэри Энн. Мэри Энн родила «крепкого мальчугана весом шесть килограммов», а во время родов ей помогала жена местного мормонского священника, которая, как и полагается, приходила ухаживать за ней в течение первых десяти послеродовых дней. Где был в это время ее муж? Он приехал, лишь когда ребенок уже родился. Мэри Энн с простодушной гордостью пишет: «Доктора не было ни на одних моих родах, и я не обращалась к нему и впоследствии. Никогда я не платила больше пяти долларов за услуги акушерки».
Затем Мэри Энн продолжает рассказывать о своей роли, по сути, главы семейства:
Я не хотела быть обузой своему мужу и пыталась сама обеспечивать себя и свою семью. Я участвовала в сборе хлопка, чтобы заработать дополнительные деньги; младенца я брала с собой в поле, а остальных детей отправляла в школу, я старалась не отвлекать их от учебы, если в этом не было срочной необходимости. Уборка хлопка – очень утомительное занятие, у меня болела спина, но зато я могла одевать своих детей.
Я всегда держала огород, чтобы у нас была свежая зелень. Прополка сорняков и полив два раза в неделю давались нелегко. У нас была пара свиней, корова и куры, и мы неплохо справлялись…
Эта незатейливая история демонстрирует, сколь самодостаточными могли быть мормонские жены. Мэри Энн не жалеет о своей судьбе и лишь изредка оговаривается, что полигамные отношения для обоих супругов могли быть тяжелым испытанием. В воспоминаниях других женщин больше ревности и боли. Например, одна из жен в полигамной семье Энни Кларк Таннер писала в своей автобиографии:
Я уверена, что женщина никогда бы по доброй воле не одобрила многоженства, если бы это не предписывала религия. Для женщины такой шаг означает огромную жертву. В союзе мужа и жены есть нечто священное, и третий человек разрушает надежность и крепость их отношений.
В сходной манере высказывалась Джейн Снайдер Ричардс, жена апостола мормонской церкви Франклина Д. Ричардса. Она вспоминала, как тяжело ей было, будучи первой женой, приветствовать еще десятерых супруг. Рассказ миссис Ричардс в 1880 году записала по просьбе своего мужа-историка миссис Хьюберт Хоув Бэнкрофт; она заключила, что мормонки воспринимали полигамию как «религиозный долг или епитимью и заставляли себя преодолевать отторжение».
Бригам Янг, религиозный лидер, при котором мормоны поселились в Юте, признавал, что «женщины говорят о своем несчастье» и что некоторые мужчины понимают, что вторая жена сделала их первые отношения менее счастливыми. Однако Янг настаивал на том, чтобы мормоны «принимали Евангелие во всей полноте», включая многоженство. В противном случае они могли развестись. В Юте закон о разводе, принятый 4 февраля 1852 года, был одним из самых либеральных во всей стране и особенно благосклонным к женщинам. Помимо традиционных оснований для развода, в Юте суд мог одобрить процедуру «в том случае, когда будет очевидно, что стороны не могут мирно сожительствовать и что им на благо пойдет жить раздельно». Если условия брачной жизни казались им неприемлемыми, женщины часто подавали на развод, а мужу, не заручившись согласием жены, получить его было сложнее. С другой стороны, он всегда мог завести другую жену.
Похоже, любовь у мормонов не играла важной роли при выборе супруга. Если романтические чувства и присутствовали, женщины в своих воспоминаниях их не подчеркивают. Мормонкам советовали выбирать мужа, руководствуясь соображениями семейной совместимости, финансовой ответственности и блага для всего сообщества в целом. Здесь установки мормонов расходились с установками американского большинства на романтическую любовь и обособленность семейной жизни.
Случай Ханны Кросби олицетворяет мормонскую философию брака. Девушка из семьи мормонов, не практиковавшей многоженство, в Юте в 1870‐е она решила стать частью полигамной семьи, и поначалу родные отнеслись к этому со скептицизмом. Она признавала, что не испытывала к своему будущему мужу тех чувств, «которые испытывают любящие друг друга люди, но я любила его жен и атмосферу их дома». Действительно, в браке она всегда выше всего ставила посестрински близкие отношения между женами. Она писала: «Мы, жены, так хорошо распределяли работу и так ладно ее выполняли, что могли свернуть горы. Одна руководила готовкой и работами по кухне, другая заправляла постели и подметала, третья умывала и причесывала детей. В семь тридцать все было готово к завтраку».
Во время беременности и послеродового отдыха «все помогали друг другу и выполняли чужие обязанности». «Мы жили так много лет, – писала Ханна, – работали бок о бок, готовили у одной большой плиты, в огромных котлах, ели за одним длинным столом и не обижали друг друга». Она очень мало упоминает своего мужа, его словно бы вовсе не существует, однако он был главной персоной, вокруг которого строился весь семейный мир. И все же, рассуждая о мормонской вере, она говорила лишь о своих отношениях с другими двумя женами: «Мне радостно думать, что вместе мы заложили основы новой жизни, живя во множественном браке. Мы любили друг дружку сильнее, чем сестры, и так, рука об руку, войдем в вечность».
Ханна Кросби открыто выступала в защиту многоженства. Она заявляла, что «никто не может рассуждать о достоинствах или недостатках этого образа жизни, пока сам его не попробовал. В нашей жизни было много преимуществ, которых лишены одиночные браки».
