ВЕЛИКИЙ КРИ
А. СТРУГАЦКИЙ, Б. СТРУГАЦКИЙ
Научный поселок Джакой располагался в тени черных акаций с кронами поперечником в сорок-пятьдесят метров. Поодаль, на берегу глубокого озера с синей прозрачной водой, белели развалины фермы какого-то древнего переселенца. Вода в озере даже с воздуха представлялась холодной до ломоты в зубах. А за озером снова начиналась саванна — знойная голубоватая саванна Западной Австралии.
Женя Славин облетел вокруг акаций, выбирая место поближе к поселку. В полдень обычно саванна пуста, все живое прячется в тени, поэтому Женя очень удивился, когда вдруг заметил в полукилометре от поселка необычайное оживление. Сначала ему показалось, что там играют в регби. В траве шевелилась и перекатывалась куча черных и белых человеческих тел. Из кучи неслись неразборчивые азартные возгласы. «Отлично сыгрались, — подумал Женя. — И как это им не жарко?» Тут куча распалась, открыв что-то округлое и блестящее, один из игроков кубарем покатился в сторону, упал и остался лежать, скорчившись и держась руками за живот. Крики усилились.
«Э, нет, — подумал Женя. — Это не игра». Из-под акаций вынырнули еще трое, на ходу сбрасывая куртки. Женя стремительно пошел на посадку.
Когда он спрыгнул в траву и освободился от крыльев, скорчившийся человек уже сидел и, по-прежнему держась за живот, хрипел:
— Не подходите сзади! Эй! Берегитесь задней ноги!
Женя рысью пробежал мимо него. В копошащейся куче кричали по-русски и по-английски:
— Лапы к земле! Прижимайте к земле!
— Антенны не трогать!
— Пабло! Он уходит, Пабло!
— Зарывается в землю!
— Не пускать! Держать за бока! Еще немного, ребята…
«Поймали какого-то ящера», - мелькнуло в голове у Жени. И тут он увидел заднюю ногу. Она была громадная, черная, с острыми зазубринами, похожая на ногу исполинского жука. Она со страшной силой скребла по земле, оставляя глубокие борозды. Было там еще много других ног — черных, коричневых, белых, — которые тоже ерзали, дрыгали и упирались, но то все были обыкновенные человеческие ноги. Задняя нога была одна, и несколько секунд Женя ошеломленно наблюдал за нею. Она раз за разом складывалась, глубоко зарывалась в землю и с натугой распрямлялась, и каждый раз груда тел перемещалась метра на полтора.
— А ну! — воскликнул Женя, обеими руками вцепился в заднюю ногу у сустава и рванул на себя.
Послышался отчетливый хруст, и Женя опрокинулся на спину.
— Не сметь ломать! — загремел яростный голос.
Женя полежал немного, сжимая заднюю ногу в объятьях, затем медленно поднялся.
— Еще немного! — гремел тот же голос, покрывая все остальные голоса. — Hold on a shake , Джо! Еще чуть-чуть… Ага! Вот где ты, голубчик!
Что-то жалобно зазвенело, и наступила тишина.
Груда тел застыла, слышно было только тяжелое, прерывистое дыхание. За, тем люди разом заговорили и засмеялись, поднимаясь, вытирая потные лица. В измятой траве остался большой неподвижный черный бугор. Кто-то разочарованно сказал:
— Опять семиножка!
— Да, септопод…
— А где задняя нога?
Все взоры обратились на Женю. Женя смело сказал:
— Вот задняя нога. Она оторвалась. Я никак не ожидал, что она так легко оторвется.
Его обступили, с любопытством разглядывая. Громадный полуголый детина с копной растрепанных светлых волос протянул могучую исцарапанную руку:
— Дайте-ка сюда.
В другой руке детина держал обрывок блестящего провода. Женя с радостью отдал ногу.
— Моя фамилия Славин, — сказал он. — Я корреспондент Европейского Информационного Центра. Нам сообщили, что здесь интересно.
Все заулыбались. Детина несколько раз с задумчивым видом согнул и разогнул черный коленчатый рычаг. Задняя нога в суставе попискивала.
— Что именно заинтересовало Европейский Информационный Центр?
— КРИ, — быстро ответил Славин. — Коллектор Рассеянной Информации. Машина-археолог. И еще. Уродцы. Знаете, странные аппараты…
— Знаю, — сказал детина. Он отбросил проволоку, переложил заднюю ногу в левую руку, а правую протянул Жене. — Я заместитель директора КРИ, инженер-кибернетист Павел Руда. А это, — он ткнул рычагом в сторону остальных, — наша команда, рабы Великого КРИ. С ними вы познакомитесь после, когда они отнесут септопода в лабораторию.
— Стоит ли, Пауль? — спросил маленький курчавый австралиец. — Пусть уж валяется здесь. У нас есть два таких же…
— Не таких, Парнкала, — сказал Руда. — У этого задняя нога имеет всего один сустав.
— Правда? — Парнкала выхватил у Руды ногу и тоже несколько раз согнул и разогнул ее. — Да, действительно… Жаль, что она обломана.
— Я не знал… — сказал Женя, но его уже не слушали. Все обступили Парнкалу, затем гурьбой направились к черному бугру в траве и наклонились над ним. Возле Жени остался только Руда.
— Что это за семипод? — спросил Женя.
— Септопод? Один из Уродцев Великого КРИ.
— Ага, — сказал Женя. — Одна из этих машинок, что бегают сейчас по всему заповеднику… Значит, это все-таки ваши Уродцы?
— Не так просто, товарищ корреспондент, не так просто. Я ведь не сказал, что это наши Уродцы, я сказал, что это Уродцы Великого КРИ…
— То есть вы хотите сказать, что не имеете к Уродцам никакого отношения?
— Косвенное, товарищ корреспондент, косвенное… — Руда шагнул в сторону и поднял из травы заднюю ногу. — Сейчас мы на них охотимся. Последнюю неделю мы все время на них охотимся. Любопытные машинки. Очень. Вообще вы приехали вовремя…
Он с непонятной усмешкой стал смотреть вслед септоподу, которого тащили в поселок. Один из тащивших обернулся.
— Пабло Руда! — заорал он. — Наша кладь, тяжела! Где твои сильные руки?
— Мои сильные руки понесут заднюю ногу! — закричал в ответ Руда.
— Давайте я понесу заднюю ногу, — предложил Женя. — Я ее оторвал, я ее и понесу.
— Ну что ж, валяйте, — весело разрешил Руда. — А я помогу ребятам.
— Он в два прыжка нагнал «рабов», растолкал их, подлез под септопода, ухнул и взвалил его на спину.
— Догоняйте, — сдавленно прогремел он и вперевалку побежал к акациям.
Женя подхватил заднюю ногу, повесил ее на шею, как коромысло, и затрусил вслед. Нога была колючая и довольно тяжелая.
— Ставлю свой микроэлектрометр против вашего диктографа, что вы еще не обедали, — провозгласил Руда, появляясь в дверях лаборатории.
Женя сидел в тени на крылечке, тихо охал и обмахивался чьей-то соломенной шляпой. Шея у него горела.
— Выиграли, — простонал он.
— А где нерадивые рабы? Как смели они бросить такого почетного гостя? Позор на весь Европейский Информационный Центр!
— Они пошли поклоняться задней ноге в здание напротив, — сказал Женя, поднимаясь. — Они попросили меня подождать здесь, сказали, что вы обещали вернуться через минуту. Это было полчаса назад.
— Нахалы, — сказал Руда с некоторым смущением. — Пойдемте, товарищ Славин, я постараюсь загладить их вину. Я угощу вас филе.
— Из задней ноги? — спросил Женя.
— Из окорока кенгуру, — сказал он. — Я подстрелил кенгуру вчера вечером. В Гибсоне нам разрешают охотиться, потому что нас здесь мало и иногда нам бывает скучно. Руда взял Женю под локоть и повлек наискосок через улицу к аккуратному белому коттеджу.
…В коттедже было чисто и прохладно. После душа Руда усадил гостя за стол, поставил перед ним стакан, графин и миску со льдом и принялся хозяйничать.
— Линии доставки здесь нет, — гремел он. — Готовим сами.
Угощал он щедро и обильно. Женя ел так, что трещало за ушами. Руда не отставал, одобрительно на него поглядывал и время от времени подкладывал ему ломтик. Ломтики были крупные. Наконец Женя решительно отодвинул тарелку, сказал: «Пасс», - и они отправились на кухню мыть посуду.
— Вы вовремя приехали, товарищ корреспондент, — сказал Руда, когда все было убрано и они разлеглись в траве перед крыльцом коттеджа. — Здесь сейчас действительно очень интересно. Особенно интересно будет, наверное, сегодня. Завтра будет уже поздно, а сегодня в самый раз. Если вам повезет, вы даже увидите, как бьют палками. И другие любопытные вещи. Разрешаю задавать вопросы.
Женя торопливо заряжал диктограф.
— Расскажите, что такое Великий КРИ.
— Минуточку. — Руда перевернулся на спину и закинул ногу на ногу. — Сначала спрошу все-таки я. Какое у вас образование, товарищ Славин?
— Окончил медицинский институт, институт журналистики и курсы фельдшера-межпланетника.
— И все? Больше ничего?
— Ничего.
— И вы ничего не слыхали о семи принципах Сунь Си-тао?
— Ничего, — упавшим голосом сказал Женя.
— И об алгебре информационных полей, конечно?
— Нет.
— И о фундаментальной теореме диссипации информации?
Женя безмолвствовал. Руда подумал и сказал:
— Хорошо. Совету все ясно. Постараемся снизойти. Только слушайте очень внимательно и, если что неясно, задавайте вопросы…
Вот что понял Женя. Коллектор Рассеянной Информации предназначался главным образом для, собирания рассеянной информации, что, впрочем, явствовало из названия. Под рассеянной информацией понимались следы любых событий и явлений, рассеянные в пространстве и во времени. Первый принцип Сунь Си-тао (единственный, который оказался доступен Жене) гласил, что ничто в природе и в обществе не проходит бесследно, все оставляет следы.
Подавляющее большинство этих следов находится в виде чрезвычайно рассеянной информации. В конечном счете они представляют собой энергию в той или иной, форме, и проблема сбора очень осложняется тем, что со временем первичные формы претерпевают многократные изменения. Следы накладываются друг на друга, смешиваются, стираются другими следами. Но в принципе любой след можно отыскать и восстановить: и след тени бронтозавра в угольных пластах, и след луча далекой звезды на обломке базальта. Для отыскания, сортировки, сопоставления этих следов и для преобразования их в привычные формы информации — например, в изображение — был построен Великий КРИ.
О том, как работает Великий КРИ, у Жени составилось очень смутное представление. Сначала воображение нарисовало ему миллиарды кибернетических инфузорий-микроинформаторов, которые тучами бродят по всему свету, собирая рассеянные следы давно минувшего и стаскивая их в необъятные кладовые механической памяти. Затем он подумал о густой паутине проводов, натянутой на мачты и башни, которые разбросаны по всей планете от полюса до полюса.
Короче говоря, он так ничего и не понял, но переспрашивать не стал: он решил, что как-нибудь на досуге прослушает диктофонную запись с соответствующими книжками перед глазами и тогда поймет. А когда Руда принялся рассказывать о результатах работы, Женя забыл обо всем.
— Нам удалось получить очень интересные картины и даже целые эпизоды, — говорил Руда. — Конечно, подавляющее большинство материалов — брак, сотни и тысячи кадров, наложенных друг на друга, и никакие фильтры не в состоянии разделить их. Но кое-чего мы все-таки добились. Мы стали свидетелями вспышки сверхновой вблизи Солнца сто миллионов, лет назад. Мы увидели драки динозавров и звездолеты пришельцев, эпизоды из битвы при Маренго и многое другое.
— А можно будет посмотреть? — с трепетом спросил Женя.
— А как же, можно… Но вернемся к теме дня. Великий КРИ не только коллектор рассеянной информации. Это необычайно сложная и весьма самостоятельная счетно-логическая машина. В ее этажах, помимо миллиардов ячеек памяти и логических элементов, помимо всевозможных преобразователей и фильтров, есть собственные мастерские, которыми она сама управляет. При необходимости она надстраивает себя, создает новые элементы, строит модели. Это открывает широкие возможности. В настоящее время она, например, ведет дополнительно всю калькуляцию австралийской экономической сферы, используется для решения многих задач общей кибернетики, выполняет функции тончайшего диагностика, имея при этом отделения во всех крупнейших городах Земли и на некоторых внеземных базах. Решает она и другие задачи; Нынешний директор КРИ, ученик гения кибернетики покойного Сунь Си-тао, конголезец Августус Ламба запрограммировал несколько задач, связанных с предсказанием поведения живого организма. С задачами по детерминизму поведения беспозвоночных KPИ справился сравнительно легко, и три месяца назад Ламба запрограммировал и ввел в машину новую задачу.
— Задача получила название «Буриданов баран». С молодого мериноса был снят биологический код — знаете, полная информация о состоянии молекулярных связей в нервной системе — в тот момент, когда этот меринос находился между двумя кормушками с засахаренными бананами. Код в сочетании с биолого-психологическими данными о баранах был введен в КРИ. От машины требовалось, во-первых, предсказать, какую кормушку баран выберет, и, во-вторых, дать психологическое обоснование этого выбора.
— Интересная задача, — сказал Женя. — Вопрос о свободе воли. Очень интересно.
Руда усмехнулся.
— Вы думаете? — сказал он. — Да, возможно… Ламба ведь не только кибернетист, он еще и психолог. Прямо помешан на психологических проблемах. Вы это правильно поняли — задача о свободе воли. Вот он и выясняет, существует эта самая свобода воли или нет. Сначала для червей, затем для лягушек… Теперь вот очередь дошла до барана. Какие факторы — если нам известно о баране все, начиная с… гм… количества его ног и кончая распределением участков возбуждения у него в мозгу в данный момент, — заставляют барана выбрать именно, скажем, правую, а не левую кормушку?… Так вот, два месяца КРИ работал вполне нормально. Жужжал и гудел. Ламба с нетерпением ждал моделей. Понимаете, обыкновенно КРИ, получив задачу, строит модели и затем вводит в себя данные об их поведении. Эффекторные машины часто решают задачи по моделям. КРИ изготавливает иногда необыкновенно интересные модели. Вот когда он решал задачу о поведении земляного червя, то построил модель, на основе которой были созданы новые типы землепроходных устройств. Месяц назад появились модели и по задаче «Буриданов баран». И когда они появились, все ахнули…
— Уродцы, — пробормотал Женя.
— Вот именно. Те самые Уродцы, которые так заинтересовали Европейский Информационный Центр. Всякие шесты на колесиках, семиногие ползуны и так далее. КРИ производит их во множестве, и никто не понимает почему. У них есть одна странность: все они до крайности нелепы, и их нельзя привязать ни к одному аспекту задачи. Восхитительные машинки! В особенности задняя нога.
— Черная тень задней ноги, — продолжал, немного помолчав, Руда, — легла на Джакой. Высказываются удивительные предположения. Кое-кто считает, что КРИ свихнулся от натуги, — такое, мол, бывает. Некоторые слабонервные вообразили, что КРИ слишком умен для человека и всех дурачит. А директор Ламба уверен, что что-то не в порядке с программой. Умный старикан. Как только увидел первого Уродца — сейчас же забрал программу и укатил в Москву, в Институт Теории Программирования. Сегодня он возвращается, так что вы приехали вовремя.
— А кого будут бить палкой? — спросил Женя.
— Увидите. — Руда странно усмехнулся. — Все в свое время. Будет очень интересно. А теперь, товарищ корреспондент, пойдемте, я вас представлю заведующей фильмотекой.
— Еще один вопрос, — сказал Женя, засовывая диктограф в футляр. — Где он находится, ваш Великий КРИ?
— Вы на нем лежите. А сейчас встанете и пойдете по нему. Он под землей, двести метров в глубину, шесть гектаров. Мозг, мастерские, — энергогенераторы — все. Пошли.
Фильмотека КРИ находилась на другом конце поселка, в низком павильоне, на крыше которого блестели решетчатые щиты стереосинерамного демонстратора. Сразу за павильоном начиналась саванна.
В павильоне пахло озоном и кокосовым молоком.
Заведующая фильмотекой сидела за столом и изучала через бинокулярный микроскоп какой-то фотоснимок. Должно быть, фотоснимок сустава задней ноги. Заведующей была хорошенькая таитянка лет двадцати пяти.
— Здравствуй, Энни, — сказал Руда.
Заведующая оторвалась от микроскопа и расцвела улыбкой.
— Здравствуй, Поль, — сказала она.
— Это Энни Кент. A это корреспондент Европейского Центра Славин, Энни. Отнесись к нему с уважением. Покажи ему кадры — двести шестьдесят седьмой, триста пятнадцатый и семь тысяч пятьсот двенадцатый.
— Если это вас не затруднит, конечно, — галантно добавил Женя.
— С удовольствием, — ответила заведующая.
— Тогда я оставлю вас, — сказал Руда. — Да, что с оборудованием, Энни?
— В пять должно быть здесь.
Руда кивнул и вышел. Было слышно, как он крикнул на весь поселок: «Акитада! Шеф не звонил?» Ответа слышно не было. Заведующая вздохнула и сказала:
— Берите складной стул, товарищ Славин, и пойдемте.
Женя вышел и уселся у стены павильона. Заведующая деловито прикинула высоту солнца, что-то подсчитала в уме, шевеля губами, и вернулась в павильон.
— Кадр двести шестьдесят седьмой, — объявила она в раскрытое окно.
Солнечный свет померк. Женя увидел черно-фиолетовое ночное небо с яркими незнакомыми звездами.
Низкие плоские облака протянулись над горизонтом, медленно возникли черные силуэты странных деревьев, похожих не то на пальмы, не то на цветную капусту. Звездные отсветы дрожали в черной воде.
Затем над облаками возникло белое зарево. Оно разгоралось все ярче, уродливые тени заскользили по черной маслянистой поверхности, и вдруг из-за горизонта вылетело ослепительное белое пульсирующее светило и рывками понеслось по небу, гася звезды.
Серый туман заметался между стволами странных деревьев, замелькали радужные блики, и все исчезло.
Перед Женей вновь была залитая солнцем саванна.
— Дальше сплошные помехи, — сказала заведующая.
— А что это было? — спросил Женя. Он ожидал большего.
— Это восход сверхновой. Больше ста миллионов лет назад. Эта сверхновая породила динозавров . Теперь кадр триста пятнадцатый. Наша гордость. Пятьдесят миллионов лет спустя.
Снова исчезла саванна. Женя увидел покрытую водой равнину. Из воды повсюду торчали мясистые стебли каких-то растений. Через равнину по колено в воде брело длинное серое животное. Женя не сразу понял, где у животного голова. Мокрое цистернообразное туловище, облепленное зеленой травой, равномерно сужалось к обоим концам и переходило в длинные гибкие хвост и шею. Затем Женя разглядел крохотную плоскую головку с безгубым жабьим ртом.
В повадках чудовища было что-то куриное: шея равномерно раскачивалась взад и вперед в такт шагам.
Время от времени животное ныряло головой в воду и хватало пучки зелени, после чего вниз по шее медленно сползало округлое вздутие.
— Диплодок, — сказала заведующая. — Длина — двадцать четыре метра.
Женя увидел другое чудовище. Оно змеиными движениями скользило рядом с диплодоком, оставляя за собой полосу взбаламученной воды. Один раз оно едва увернулось от колоннообразной ноги диплодока, и на мгновение Женя увидел бледную зубастую пасть.
«Что-то будет», - подумал Женя. Это было гораздо интереснее вспышки сверхновой. Диплодок, видимо, не подозревал о своем зубастом спутнике либо просто не обращал на него внимания. А тот, ловко лавируя вокруг его ног, подобрался поближе, рывком высунулся из воды, откусил голову и нырнул в сторону.
Женя закрыл рот, лязгнув зубами. Картина была необычайна яркая и четкая. На секунду диплодок остановился и высоко вздернул обезглавленную шею.
И пошел дальше, все так же размеренно покачивая кровоточащим обрубком. Только через несколько шагов у него подогнулись передние ноги. А задние продолжали ступать, и громадный хвост беспечно подергивался из стороны в сторону. Но вот подломились и задние ноги, и тотчас из вспененной воды вынырнули и кинулись оскаленные пасти…
— Ф-фу, — сказал Женя. — Страшное зрелище.
— Они беспрерывно жрали друг друга, — заметила заведующая. — Почти вся информация, которую мы получаем от тех эпох, это непрерывное пожирание. Но как вам понравилось качество изображения, товарищ Славин?
Над кронами акаций с грохотом пронеслась пузатая шестимоторная машина. Заведующая выбежала из павильона.
— Аппаратура! — крикнула она. — Пойдемте, товарищ Славин, это привезли аппаратуру!
— Позвольте! — сказал Женя. — А еще? Вы обещали показать мне еще!
— Не стоит, право, не стоит, — убедительно сказала заведующая. — Не знаю, что это взбрело Полю в голову… Семь тысяч пятьсот двенадцатый — это битва при Маренго. Качество изображения превосходное, но… Право, не стоит. Лучше пойдемте и посмотрим. Это тоже, наверное, будет интересно…
— А что там такое? Что это за аппаратура?
— Разве Поль не сказал вам? Сегодня он хочет выловить всех Уродцев. Перехватить управление у КРИ и выловить сразу всех Уродцев до единого…
Громадный шестивинтовой вертолет сел недалеко от того места, где несколько часов назад изловили септопода. Из распахнутых трюмов выезжали платформы на высоких колесах, груженные разнокалиберными пронумерованными ящиками. Ящики свозились к подножию одной из акаций, где неутомимый Руда руководил сборкой. Его зычный голос далеко разносился по вечерней саванне.
Энни Кент извинилась и убежала куда-то. Женя принялся описывать неуверенные круги вокруг Руды.
Его одолевало любопытство. Платформы на высоких колесах подкатывали, сдвигали ящики в траву и уезжали, а «рабы КРИ» — полсотни веселых юношей и девушек — вскрывали ящики, извлекали из них непонятные предметы из металла и пластика и что-то строили. Под акацией росло громоздкое угловатое сооружение. Руда трудился где-то в его недрах. Работали быстро и весело.
Женю беззлобно толкали под бока и просили убраться в сторонку. Вертолет, наконец, разгрузился, взревел, подняв ветер и клочья травы, и улетел. Из сооружения выполз на четвереньках Руда, встал, отряхнул ладони и сказал:
— Ну, все. Можно начинать. Давайте по местам.
Он вскочил на платформу, где был установлен небольшой пульт управления. Платформа крякнула и прогнулась.
— Может быть, подождем профессора Ламбу? — робко спросила худенькая, остриженная под мальчика девушка.
— Ни в коем случае, — внушительно сказал Руда. — Наоборот… Начнем!
Он положил руки на пульт. Пульт вспыхнул индикаторными лампочками.
И сейчас же все затихло на поляне. Женя с беспокойством заметил, что несколько человек торопливо вскарабкались на акацию и расселись на ветвях, а девушки теснее придвинулись к платформе. На всякий случай он тоже подошел поближе к платформе.
— Стронг и Джой, приготовились! — резким голосом сказал Руда.
— Приготовились! — откликнулись два голоса, мужской и женский.
— Пою на главной частоте. Подпевайте в крыльях. И больше шуму!
Женя ожидал, что все сейчас запоют и забарабанят, но стало еще тише. Прошла минута.
— Повысить напряжение! — негромко приказал Руда.
Прошло еще несколько минут. Солнце зашло, на небе высыпали крупные звезды. Где-то пронзительно прокричал эму. Девушка, стоявшая рядом с Женей, судорожно вздохнула. Вдруг наверху, на ветке акации зашевелились, и чей-то дрожащий от возбуждения голос крикнул:
— Да вот же они! Вон там, на поляне! Вы не туда смотрите!
Жене не было видно, куда надо смотреть, и он плохо представлял себе, что должно произойти. Он поднял киноаппарат, попятился еще немного, тесня к платформе девушек, и вдруг он увидел. Черная под звездами саванна шевелилась. Неясные серые тени выползали из нее, молчаливые и зловещие. Зашелестела трава, что-то скрипнуло, послышался дробный перестук, звяканье, потрескивание. Тишина наполнилась густыми невнятными шорохами.
— Свет! — рявкнул Руда. — Идут зольдатики!
В тот же миг над поляной вспыхнул ослепительный свет.
Через саванну шла армия Великого КРИ, шли полчища Уродцев. Они шли сдаваться. Такого парада технического уродства Женя не видел еще никогда в жизни. Гомерический хохот потряс акацию.
— Паровозы!
— Семнадцатый век! Кулиса Ватта!
— Мальчики! Мальчики! Смотрите! Паровая машина!
— Тележка Кювье!
— Робинзон! Где Робинзон?
— Робинзон, это ты уверял, что КРИ нас дурачит?
— Робинзон! Брось свой диплом в стиральную машину!
Ужасные страшилища двигались на поляну. Кособокие трехколесные велосипеды на паровом ходу.
Железные черепахи, от которых летели искры и смердило горелым. Септоподы, неистово лягающиеся знаменитой задней ногой. Пауки на длиннейших проволочных ногах. Вихляющиеся шесты на колесиках. Все это тащилось, хромало, толкалось, гремело жестью, ломалось на ходу и исходило паром и искрами. Женя самозабвенно водил киноаппаратом.
Передние ряды механических чудовищ, достигнув поляны, остановились. Задние карабкались на них и тоже замирали в куче, перепутавшись, растопырив уродливые сочленения. Поверх упали с деревянным стуком, ломаясь пополам, шесты на колесиках. Одно колесо, звеня какими-то пружинками, докатилось до платформы и улеглось у ног Жени. Тогда Женя оглянулся на Руду. Руда стоял на платформе, уперев руки в бока.
— Ну вот, ребята, — сказал он. — Отдаю это вам на разграбление. Немедленно все систематизировать и синхронизировать с подпрограммой. Теперь мы узнаем, что и как думает Великий КРИ.
— Неужели Великий КРИ построил все это, чтобы изучать поведение «Буриданова барана»? — с ужасом спросил Женя.
— Сомнительно, правда? — сказал Руда, скаля белые зубы.
Мимо два здоровенных кибернетиста проволокли за заднюю ногу небольшого металлического жука.
Напротив платформы нога оторвалась, и кибернетисты повалились в траву.
— Я же говорил, что она слабо держится, — сказал Женя.
Негромкий, но отчетливый голос прорезал шум:
— Что здесь происходит, дети?
Наступила тишина.
— Приехал, — шепотом сказал Руда. — Ну, сейчас начнется.
— Делим трофеи, учитель! — произнес он бодрым, веселым голосом. — Мы отобрали у КРИ все модели и теперь поймем, в чем причина… гм…
— Мы исследуем модели, — подхватил кто-то, — выявим причины странностей аналитического сектора КРИ. Мы проследим вариации в конструкциях…
К платформе, прихрамывая и опираясь на толстенную трость, приблизился старый седой негр в белом костюме.
— Значит, тебя тоже беспокоит поведение КРИ, Поль, сынок мой? — ласковым вкрадчивым голосом осведомился старик. — Всерьез беспокоит?
Руда сошел с платформы. Жене показалось, что он как-то сразу усох.
— Что же ты молчишь, Поль? — продолжал Августус Ламба. — Ведь это гениальная идея — вскрыть причину неправильной работы аналитического сектора, проследив… Что вы там хотели проследить? И у тебя уже есть, наверное, какие-нибудь соображения на этот счет, да? Так, предварительные, правда?
Руда глядел себе под ноги и молчал. Вокруг стало тесно от кибернетистов. Видимо, никто ничего не понимал, но все чувствовали что-то неладное. Августус Ламба мелкими шажками обошел Руду и вдруг, размахнувшись, с треском опустил свою трость на его широкую спину.
— Ох, — сказал Руда и втянул голову в плечи.
— Только не говори мне, что это у тебя вышло не нарочно, — сказал Ламба, замахнулся еще раз, но раздумал и сел на край платформы, поставив трость между колен.
— Вот, дети, — сказал он, тяжко вздохнув и оглядев испуганные лица кибернетистов. — Мы целый месяц бьемся, потеем, ломаем себе головы… А этот человек… Скажите, дети… Нет, ты мне скажи, Поль, сынок мой. Сколько ног у обыкновенного австралийского барана?
Гробовое молчание.
— Я спрашиваю, сколько у барана ног?
— Грубо говоря, четыре, — ответил Руда и кашлянул.
Кибернетисты переглянулись. Кажется, они начали понимать.
— А кто последним контролировал программу задачи «Буриданов баран» перед вводом, Поль, сынок?
— Я, — сказал Руда. Трудно было поверить, что он способен разговаривать таким тихим голосом.
— Дети, — сказал старик, — этот мошенник сделал в программе маленькое исправление. В задаче «Буриданов баран» он показал, что у барана семь ног.
— Ой, — сказала какая-то девушка.
— Мало того, этот интеллектуальный пират убрал из программы все, что касается мозжечка барана!
Руда тяжело вздохнул — не очень искренне, как показалось Жене.
— Задача о семиногом баране без малейших признаков органов равновесия!
Кибернетисты хохотали. Августус Ламба ткнул Руду в живот концом трости.
— Почему ты не желаешь работать над моей темой, ты, рыжий разбойник?
Руда опять вздохнул и слегка развел руками.
— Почему ты хватаешься за десять тем сразу и обманываешь своего учителя?
— У меня дурная наследственность, — уныло пробубнил Руда.
Ламба еще раз ткнул Руду тростью.
— Долго это будет продолжаться? Долго ты еще будешь донимать несчастную машину задачами о пятиугольных треугольниках? Долго ты будешь водить меня за нос?
— Не могу, — сказал один из кибернетистов и упал на траву.
— Бедный, славный, добросовестный КРИ! — продолжал профессор. — Он так старался! Разве он мог предположить, что его хозяева окажутся такими… такими…
— Я больше не буду, — уныло сказал Руда.
Женя ночевал у Руды. Кибернетист постелил ему в кабинете и, не сказав ни слова, ушел обратно к акациям. Впрочем, по его лицу было видно, что самое страшное позади. Было жарко, в раскрытое окно заглядывала оранжевая Луна, расчерченная серыми квадратами и треугольниками звездолетных ракетодромов.
Женя смотрел на нее, с наслаждением перебирая в памяти события дня. Он очень любил такие дни, которые не пропадали даром, потому что удавалось познакомиться с новыми славными людьми. С такими, как вдумчивый Парнкала, или великолепный Руда, или Ламба-громовержец…
Об этом я обязательно напишу, подумал он. Обязательно! Как веселые умные молодые ребята на свой страх и риск вложили заведомо бессмысленную программу в необычайно сложную и умную машину, чтобы посмотреть, как эта машина будет себя вести.
И как она себя вела, тщетно тужась создать непротиворечивую модель барана с семью ногами и без мозжечка. И как шла через черную теплую саванну армия этих уродливых моделей, шла сдаваться рыжебородому интеллектуальному пирату. И как Интеллектуального пирата били палкой — наверное, не в первый и не в последний раз… Это может получиться хороший очерк…
Женя смотрел на Луну, пока не заснул. На рассвете он проснулся. На кухне тихонько звенели посудой и вполголоса разговаривали.
— Мне тоже показалось, что старик не очень рассердился, — сказал Парнкала. — Меня он однажды гнал через весь поселок. А что это он говорил насчет пятиугольных треугольников?
— Это моя тема, — ответил Руда. — Мы с Энни исследуем поведение машины в специальных условиях… Хотим создать экспериментальную основу для теории больших ошибок . Старик очень неохотно дает для этого машину.
— Он считает, что это оскорбляет ее достоинство, — сказала Энни. — Но получилось все-таки неудобно. Ребята месяц ломали головы, старик в Москву ездил…
— Ерунда, — уверенно сказал Руда, — ребят очень интересует эта тема. А старик любит Россию и с удовольствием ездит туда. Ведь если бы я сразу ему сказал, он попросту прекратил бы опыт, вот и все. Жди потом другого случая! А сейчас, когда есть готовые результаты, ему и самому интересно. Ох, и поработаю я теперь, друзья!
После длительной паузы, когда Женя уже начал дремать, Парнкала вдруг сказал:
— О семиногий баран! До чего грустно, что больше нет твоей загадки!
