Существо, притворявшееся скромной хозяйкой вечера, исчезло. На ее месте появилась еще одна убийца, которую можно было добавить в тот зловещий список. Не теряя времени, Дикарка Лиззи приступила к демонстрации своих талантов.

Когда барабанная дробь и свист возобновились, проигрывая свою странную карнавальную песнь, Дикарка Лиззи начала скользящей походкой вышагивать вокруг закованного констебля, и каждое ее движение, казалось, попадало в ритм барабана. Затем, когда круг был завершен — словно дикое животное, выискавшее лучшее место для атаки, — она прыгнула на свою жертву и обвилась вокруг нее узлом. Ее маленькие груди прижались к мужской груди с поседевшими волосами, и она принялась лизать ему лицо, пока ее ноги, подобно смертельным тискам, сжимали его бедра. Смертельные когти на ее руках нашли свою цель и вцепились в его плечи, царапая их, но пока не очень глубоко. Цепи нещадно громыхали, пока жертва молила о пощаде. Кто-то на галерее рассмеялся. Мэтью решил не смотреть, кто это был, потому что чувствовал, что каждый из присутствующих едва сдерживает свое садистское ликование, рождающееся в черном сердце. Каждый из этих людей был не менее жестоким, чем Самсон Лэш или Кардинал Блэк.

Дикарка Лиззи взобралась на пленника, подтянувшись на цепях, и ее острые когти на перчатках ударом высекли искры из железа. Она стояла прямо на плечах констебля и раскачивала его тело из стороны в сторону в ритм барабана. Снова спустившись, она несколько секунд вглядывалась в лицо жертвы, что, как понял Мэтью, было демонстрацией мрачного триумфа демонов, которые сейчас руководили Элизабет Маллой.

Мужчина застонал:

— Нет… прошу… нет…

А затем с драматическим взмахом рук ее лезвия на всю длину впились в плечи жертвы.

Мэтью не имел права зажать уши, чтобы не слышать жуткого крика боли. Объятый ужасом он понимал, что Дикарка Лиззи пока только играет с мужчиной, поэтому порезы были не смертельными и почти не кровоточили. Клинки ласкали его лицо, бродили по его лбу и расчесывали поседевшие волосы. Мэтью бросил быстрый взгляд на Джулиана, но выражение его лица было непроницаемым. Мэтью невольно задумался, не был ли плохой человек хоть немного заинтригован этим жутким танцем смерти.

Дикарка продолжала извиваться на констебле в уродливой пародии на сексуальную близость. Когти касались его то тут, то там, не нанося смертельных ран, а лишь выбивая из жертвы беспомощные крики. Мэтью подумал, что, может, стоит попытаться спасти жизнь констебля… но как? Это было невозможно! Нет, у него не было иного выхода, кроме как просто смотреть на это зверство. Остальные зрители в свою очередь наклонялись вперед, поближе к яме, чтобы разглядеть все подробности.

Вдруг Дикарка Лиззи, оправдывая свое имя, подобно кровожадному зверю, вонзила когти в бока мужчины, а затем потянула свои смертоносные перчатки вверх, к его подмышкам. Ей оказалось этого мало, и она проделала это снова — медленно и методично. Наконец, когти оставили бока констебля в покое… и метнулись к его лицу. За две секунды они оторвали несколько кусков плоти, и алая кровь под аккомпанемент уже даже не криков, а беспомощного скулежа, начала ручьями змеиться по его коже. Лиззи прижалась к кровоточащему телу, снова обхватив ногами бедра констебля, и — в такт барабану и жуткой мелодии свирели — она начала сдирать кожу со спины несчастного длинными медленными движениями.

Сходя с ума от боли, скованный констебль попытался укусить ее за нос или щеку, но Дикарка была слишком быстра для него, ее голова легко уходила от его атак в сторону, и в какой-то момент Мэтью разглядел жуткую улыбку на ее искривленных губах.

Наигравшись, когти в полной мере принялись за работу. Дикарка Лиззи была настолько быстра, что движения ее казались размытыми. Теперь Мэтью понял, почему ее предплечья были такими мускулистыми: если вдуматься, подобное убийство было тяжким трудом, однако Лиззи умудрялась проделывать всё так, что оно выглядело легко.

Прямо на глазах Мэтью констебля разрывали на куски. И хотя тело его яростно сопротивлялось, гремя цепями, сбросить с себя Дикарку у него никак не получалось. Его рваные крики заполнили комнату, но пощады ждать было неоткуда. Он был обречен. Кровь смешивалась с землей под его ногами и превращалась в грязь, а сам констебль был всего в нескольких минутах от того, чтобы стать призраком.

Несколько минут? Нет, вряд ли так долго.

Когти пересекли грудь мужчины, проникая глубоко в плоть. В воздухе клубился кровавый туман. От запаха пота и разорванной плоти Мэтью ощутил пульсацию в висках, а живот его скрутили спазмы. Должно быть, он вздрогнул, борясь с дурнотой, потому что внезапно рука Джулиана сжала его предплечье железной хваткой, и пока он вглядывался в раскрашенное лицо плохого человека, Джулиан одними губами произнес:

— Нет.

Дикарка Лиззи оттолкнула умирающего. Она отступила от него на несколько шагов, чтобы полюбоваться своей работой. Голова ее склонилась набок в жутком созерцании.

А затем — как художник, стремящийся добавить завершающий штрих к своей работе, — она бросилась обратно. Удары обрушились на жертву дождем, куски мяса и струи крови взмывали в воздух, пока Дикарка не вскрыла своей жертве живот, обнажив все оттеки синего, красного и розового, которые скрывало тело. В процессе кто-то — Монтегю? — несдержанно вскрикнул от восторга, выражая благодарность и восхищение художнице. Выпотрошенное тело констебля продолжало биться и извиваться, рот его раскрылся, а глаза непонимающе уставились на полость, зиявшую в животе. На Мэтью обрушилось осознание, что сейчас сердце этого человека совершает последние удары. Он перевел взгляд на пол, сфокусировавшись на своих сапогах. Под прусскими белилами его лицо пылало от стыда.

— Браво! — воскликнул Мэрда, сопроводив свой выкрик аплодисментами. Затем он обратился к Лэшу: — Я восхищаюсь точностью описания, что вы дали мелким людишкам, сэр!

Это вызвало смех даже у Львицы.

Музыка смолкла.

Мэтью не хотел смотреть, но он слышал, как гремели цепи, пока трое мужчин, которые ранее приковали констебля, уносили его тело с этой страшной арены.

— Ваше Сиятельство! — обратился Лэш. — А разве барон не из тех, кто получает наслаждение от подобных зрелищ? Его это не развлекает?

Мэтью посмотрел на вице-адмирала и заметил, как к его уху наклонился Филин и что-то прошептал. Вероятно, он как раз сообщал, что наблюдал за «бароном» в течение всего действа, и тот отводил глаза, не желая видеть кровопролитие.

— Вовсе нет! — ответил Джулиан, толкнув локтем Мэтью под ребра. — Он, как и я, в изумлении от мастерства леди. Нам обоим кажется, что она — достойнейший представитель нашей профессии. За пределами Пруссии, разумеется.

Лэш рассмеялся над этим одиозным — по мнению Мэтью — остроумием, но ни Филин, ни Кардинал Блэк и не думали улыбаться. Они угрожающе смотрели на Мэтью, пока тот не кивнул и не заставил себя посмотреть на результат резни.

Мертвого констебля оттащили в сторону и оставили лежать. Охранники пропали из виду, а дверь, ведущая в яму, была все еще открыта. Дикарка Лиззи растянулась на спине, лежа прямо в грязи. Глаза ее были закрыты, будто она пребывала в состоянии покоя… но для Мэтью стало ясно, что ничего еще не кончилось.

Внезапно через дверь в яму втолкнули еще одного обнаженного мужчину. Он яростно пытался сопротивляться своим трем конвоирам, но, похоже, был ослаблен побоями — все его лицо было избито.

Мэтью потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он знает этого человека. Когда пришло осознание, он едва не ахнул, тело невольно содрогнулось, и его первым порывом было вскочить на ноги. Лишь железная хватка Джулиана удержала его от этого.

— Спокойно, — прошипел Джулиан, усилив хватку. — Ты, что, его знаешь?

— Ja, — ответил Мэтью, не веря своим глазам. Затем он перестал изображать пруссака и ответил: — Да.

Тем временем внизу, в окровавленной яме мужчины приковывали Диппена Нэка.

— Господи, помилуй меня, я никогда больше не осмелюсь сделать ничего плохого… — лепетал Нэк. Губы его распухли от ударов, явно нанесенных крепкими костяшками пальцев. Правый глаз полностью заплыл, а лоб «украшала» шишка размером с гусиное яйцо. — Ничего, клянусь Христом! — продолжал кричать он. Он разрыдался, а из носа у него текло так, что безволосая белая грудь успела порядком намокнуть.

— Заставь его умолять! — крикнул Виктор. — Первый слишком легко отделался!

С жалким вскриком Нэк все же вырвался из лап своих конвоиров, но ненадолго — одна нога его уже была скована, и все, чего он добился этим отчаянным поступком — рухнул прямо в кровь и потроха предыдущей жертвы. Его снова подняли на ноги, заставили вытянуться и надели на запястья кандалы, что свисали с цепей у него над головой. Затем обездвижили вторую ногу, и теперь Нэк оказался полностью во власти лезвий Лиззи. Конвоиры же поспешили снова занять свои посты в яме.

Мэтью прерывисто вздохнул. Он терпеть не мог Диппена Нэка. Да и кто мог? Разве что Гарднер Лиллехорн, связавшийся с ним по глупости. И все же… Боже, ни один человек не заслуживал того, чтобы умереть на подобной бойне, рыдая, пока его внутренности стекали по ногам, словно какой-то мокрый мусор!

Мэтью приложил руку ко лбу, чтобы собраться с мыслями и решить, что делать. Потому что ему казалось, что если он останется и будет молча наблюдать за этим зверством, то станет настолько плохим человеком, что уже не сможет жить на этой земле.

— Послушай меня, — шепнул Джулиан, наклонившись к уху Мэтью. — Я неплохо тебя изучил и знаю, о чем ты сейчас думаешь. Во-первых, опусти руку, пока не стер пудру со шрама. Во-вторых… ты ничего не можешь сделать. Слышишь? Ничего. Кивни, если понял.

Мэтью опустил руку, но не кивнул. Он вдруг осознал, что и сам получил глубокую душевную рану, пока наблюдал, как Дикарка Лиззи убивала первого невинного констебля. И теперь… неужели он снова будет просто сидеть здесь и ждать того, что должно произойти? Диппен Нэк это или нет — Мэтью не мог позволить Кардиналу Блэку оставить черную метку на его душе.

Барабанная дробь зазвучала снова — медленно и размеренно.

Свирель начала наигрывать новую мелодию, которая, как и предыдущая, навевала лишь жуть.

Мэтью заметил, как Дикарка Лиззи перевернулась на живот и начала ползти к Диппену Нэку. Тот, гремя цепями, завопил, как маленький ребенок, его пухлое тело словно манило убийцу атаковать.

— Пойми, — прошептал Джулиан, и голос его посуровел, — если ты хоть что-нибудь скажешь, мы покойники. Оба. Твоя подруга будет обречена. Поэтому, что бы ты там себе ни нафантазировал, вернись в реальность. Слышишь?

Дикарка Лиззи встала на одно колено. Она протянула свои смертоносные перчатки к Нэку и демонстративно постучала лезвиями. Клац… клац… клац… клац…

— Потанцуй на нем! — крикнул Мэрда. — Давай, дорогуша!

Она поднялась с окровавленной земли и принялась кружить вокруг него так же, как вокруг первой жертвы. Нэк истошно захныкал и тщетно попытался вырваться из цепей.

Затем она прыгнула на него.

Лиззи взобралась на свою жертву и извернулась так, чтобы заглянуть в его опухшие от слез и побоев глаза. Ноги ее сомкнулись вокруг его бедер, когти же лаской скользнули по его щекам. И на этот раз она решила поцеловать свою жертву в лоб в качестве прелюдии к убийству.

Мэтью понял, что вот-вот потеряет сознание. Комната сделала крутой оборот у него перед глазами. Мэрда хлопал в ладоши в такт барабанной дроби, и Краковски решил последовать его примеру. Мэтью посмотрел на Лэша, Кардинала Блэка и Филина — все они слегка подались вперед, обуреваемые предвкушением.

Нэк закричал, потому что один из когтей Лиззи заскользил вниз по его груди — медленно, очень медленно, — оставляя за собой кровавый след.

— Сиди смирно, — шикнул Джулиан.

Лицо Мэтью обливалось потом.

— Пожалуйста… пожалуйста… я ничего не сделал! — умолял Нэк. Его мольбы сорвались на крик, когда другая перчатка Лиззи прошлась по его груди.

Но разве безнадежность хоть когда-нибудь останавливала Мэтью от того, чтобы поступать правильно?

Когти вырисовали круги на животе Нэка. В считанные секунды Диппен Нэк — в противовес всем годам своего хулиганства и хвастовства — должен был обратиться в окровавленную кучу отбросов.

Нет, — подумал Мэтью.

Он встал. Джулиан попытался схватить его за руку, но Мэтью стряхнул его ладонь и оттолкнул ее прочь.

— Прекратите! — воскликнул Мэтью.

Барабан и свирель резко смолкли. Все — даже Дикарка Лиззи — уставились на него.

— О, боже… — пробормотал Джулиан, опуская голову и прикрывая глаза рукой.

— Мое имя Мэтью Корбетт. — Эти слова прозвучали необычайно громко в притихшем зале, эхом отразившись от стен. Мэтью на мгновение решил, что он попросту выжил из ума, но затем, встряхнувшись, взял себя в руки и продолжил: — Я сотрудник агентства «Герральд». Прямо сейчас этот дом окружен вооруженными людьми. Бесполезно продолжать все это…. Если мне и человеку перед вами не позволят уйти — вместе с книгой ядов — дом возьмут штурмом и…

Кардинал Блэк поднялся на ноги. Он двинулся к Мэтью с грозностью надвигающегося шторма.

Джулиан встал.

— Этот человек убил барона Брюкса и занял его место! Он заставил меня ввязаться в это! — Даже несмотря на то, каким он был хорошим актером, отчаяние в его голосе скрыть не удалось. — Но то, что он говорит, правда! Дом окружен!

Когда Черный Кардинал уже замер рядом с Мэтью, Лэш и Филин только поднялись на ноги. Лэш постучал Филина ладонью по плечу, и тот поспешно покинул зал через арочный проход — скорее всего, чтобы проверить, действительно ли снаружи засада.

Блэк изучающе взирал на Мэтью. Через секунду он сорвал с него высокий парик, плюнул на свою руку и размазал плевок по лбу Мэтью. Пудра стерлась, обнажив под собой шрам, который Черный Кардинал видел во время их встречи в «Прекрасной Могиле» Профессора Фэлла.

Кардинал Блэк улыбнулся. На его странно вытянутом лице улыбка смотрелась совершенно безумной.

— И в самом деле, это мистер Корбетт, — прошелестел Блэк. Его взгляд остановился на Джулиане. — А это у нас, должно быть… Джулиан Девейн, я полагаю. Новая стрижка? — усмехнулся он. — Мы навели справки у Джеффри Бритта. Он рассказал нам, что ты снуешь по Лондону. Вынюхиваешь что-то. И вот, вы оба здесь.

Угодили в мою паутину, — как будто не договорил он. По крайней мере, Мэтью так показалось.

Теперь все были на ногах и смотрели на развернувшееся перед ними зрелище в замешательстве, причем на некоторых лицах читалось явное беспокойство.

Лэш вновь уселся на скамью.

— Будь я проклят! — сказал он с громким вздохом, больше похожим на рык. — Да у них не яйца в штанах, а пушечные ядра! Только взгляните на них, друзья! Прийти сюда под ложной личиной, чтобы принять участие в нашем аукционе! А что случилось с настоящими пруссаками?

Джулиан с вызовом вздернул подбородок. Его улыбка ни на грош не походила на улыбку обреченного — скорее, наоборот.

— Мы выпотрошили их и бросили в канаву с дерьмом, где им самое место. Кстати, у них был отвратительный вкус в одежде.

— Мэтью? — раздался слабый голос. — Мэтью… где ты?

Это был Нэк, скулящий в яме, пока Дикарка Лиззи все еще обвивала его тело.

— Здесь, — отозвался Мэтью, продолжая смотреть в беспощадные глаза Черного Кардинала. — Мы собираемся выйти из этого дома, чтобы его не атаковало тридцать человек…

— А чего же только тридцать? — перебил Лэш с коротким резким смешком. — Почему не пятьдесят? Дьявол, чего сразу не сотня?

— Он ведь лжет, да? — забеспокоился Монтегю. — Я на такое не подписывался!

Львица протянула вперед свою длинную руку, грубо схватила Мэтью за подбородок и развернула его лицом к себе. Ее ноздри ходили ходуном, пока она принюхивалась к воздуху.

— Он лжет, — заключила она, — я это чувствую.

— Серьезно? — Мэтью вложил в этот вопрос весь доступный ему сарказм. Накрашенные брови приподнялись, словно в недоумении. Всем своим видом он показывал, что разочарован глупостью Львицы, хотя внутренности его скручивались узлом от страха. — Неужели мы настолько глупы, чтобы заявиться сюда без подмоги?

Рядом с ним Джулиан издал кашляющий звук — скорее всего, он так старался замаскировать, что задыхается от страха.

— Они пришли сюда — одни — чтобы вернуть книгу Профессору Фэллу, — сказал Блэк, обращаясь ко всем собравшимся, но особенно к Лэшу. — Скажите мне, мистер Девейн: что случилось с Матушкой Диар?

— Безвременно скончалась, — был ответ.

— Я так и думал. Она не встретилась со мной в оговоренном месте. Получается, книга, которую я искал, до сих пор у Фэлла… Эта книга — большой позор. Она чрезвычайно злит меня и моего Повелителя. — Его тонкий палец начертил на лбу Джулиана две линии, сформировавшие сатанинский крест. — Скоро и ты скончаешься.

— Что ж, — пожал плечами Джулиан, — каждому псу нужен хозяин. И, кстати, видел я, как ты поработал над тем маленьким мальчиком в башне. Хотел бы я провести с тобой в той комнате минут пять, чтобы показать, как сражается большой мальчик.

Лэш снова рассмеялся.

— Он забавный, только послушайте, что он говорит! Хотя у тебя и этих пяти минут нет. Потому что часики твои стремительно тикают, и время истекает.

— Мэтью! — позвал Нэк. — Пожалуйста! Умоляю! Вытащи меня отсюда!

— Убейте их всех, и покончим с этим! — выкрикнул Мэрда. — Будь моя воля, я сожрал бы их на десерт!

— Да, — поддержал Виктор, снова сев на скамью, — прикончите их.

— Терпение, — сказал Лэш. — Дождемся, пока вернется Филин. Оставайся на месте, Лиззи. Я сомневаюсь, что твой танец придется прервать.

Джулиан сел и вытянул ноги на скамье.

— Вы же понимаете, Лэш, что Мэтью и я принесли сюда то, что вы хотели. Разве это не значит, что мы выиграли аукцион?

— Но вас на него не приглашали, — ответил вице-адмирал. — Вы лишь принесли сюда то, что предлагали пруссаки. И я заберу ваше подношение, благодарю. Далее я продолжу аукцион среди тех, кто заслужил право быть здесь. Услуги доктора Файрбоу и книга еще ждут своего обладателя. Вот и все.

— Это конец для вас обоих, — прошелестел Блэк.

Через несколько минут, в течение которых Нэк продолжал слабо сопротивляться Дикарке Лиззи, которая вцепилась в него, как пиявка, вернулся Филин.

— Я отправил нескольких человек в парк, — отчитался он Лэшу. Голова его повернулась через плечо, и взгляд выпученных глаз нашел Мэтью и Джулиана. — Первое сообщение: на снегу следов нет. Если там и есть их сообщники, то они прячутся на деревьях.

— Полагаю, это невидимые сообщники, — усмехнулся Лэш. Он погладил свою пламенную бороду. — Мы только зря прервали наше развлечение. Музыканты, начинайте! Лиззи, продолжай.

Когда барабан и свирель вновь зазвучали, когти Дикарки Лиззи продолжили работать над грудью Диппена Нэка. Нэк выкрикнул имя Мэтью, затем еще раз… на третий раз его голос от ужаса прозвучал очень высоко. Крики продолжались, пока лезвия не рассекли ему горло, и кровь не заглушила их, потоком хлынув на грудь и в грязь.

Мэтью отвел взгляд, но Кардинал Блэк схватил его за подбородок и развернул его голову в сторону кровавого зрелища. Тело Диппена Нэка разрывали когти, с которых капала кровь. Наконец, когда внутренности констебля выпали из дымящейся полости в грязь, окровавленная Дикарка Лиззи спрыгнула со своей жертвы и села на колени на некотором расстоянии от трупа. Ее голова чуть склонилась вперед, спина блестела от пота. Нэк был уже мертв, но его тело продолжало содрогаться, заставляя цепи греметь и напевать свою собственную странную мелодию.

Вдобавок ко всему этому ужасу, Мэтью понял, что последним, что произнес Диппен Нэк во время этой страшной казни, было его имя. Нэк просил у него помощи, которая никогда не будет оказана.

— Прекрасно, — сказал Лэш. Он жестом попросил музыкантов остановиться, и на последней ноте убийцы разразились аплодисментами. Дикарка Лиззи оставалась на коленях — очевидно, одурманенная кровью. — Дорогая? — обратился Лэш. — Ты сможешь станцевать еще с двумя?

Она несколько раз вдохнула и выдохнула, а затем ответила:

— Только с одним.

— Все равно хорошо, — согласился Лэш. Он снова погладил бороду, глядя на лжепруссаков. — Ну что ж, — кивнул он, придя к решению. — Давайте подготовим мистера Корбетта.