65.

Отверженные из отверженных крушили и убивали с деловитой ожесточенностью. И если первые убийства и разрушения делались ими со злобной пугливостью, то дальше все происходило легче и легче, пока от пугливости не осталось и следа. Впервые в жизни они почувствовали вкус крови и сытости одновременно. И кровавая сытость захлестнула их с головой. Им понравилось быть хозяевами жизни, королями коридоров, а не пугливыми жалкими крысами ждущими объедков. Все перевернулось с ног на голову.

Ревущие люди выплеснулись в коридоры, так ужасающе при этом смердя, что создавалось впечатление, что где-то там во тьме коридоров прорвало гигантскую канализационную трубу, по которой ранее плыли эти человеческие фекалии, что сейчас со злобой подавляли любое сопротивление и крушили магазины, жадно добывая себе пропитание и алкоголь. Все добытое съедалось и выпивалось на ходу, пластиковые бутылки и обертки летели под ноги, продвижение к внутреннему кольцу сектора не замедлялось. И все чаще к обездоленным бродягам присоединялись другие – не успевшие еще потерять жилье и опуститься недавно уволенные работяги и те, кто просто устал всю жизнь горбатиться за жалкие гроши на корпорацию НЭПР, жадно высасывающую соки из всего, до чего могла дотянуться. НЭПР всему виной. Любой встреченный на пути беснующейся толпы рекламный постер с логотипом или буквами НЭПР срывался тут же, разрывался в клочья, изорванный пластик летел под ноги. Выдирались провода, сбивались камеры наблюдения – не только муниципальные, но и частные, принадлежащие магазинчикам и ломбардам. Последним повезло сильней всего – они успели забрать родных и близких, заперли мощные стальные дверные створки, погасили рекламу и затихли. Проходящая мимо толпа пыталась пробиться внутрь, но без инструментов это попросту невозможно и вскоре людское море прокатывалось мимо.