Глава 2
Незваный гость — Стражи — Как управлять толпой — Маринда — Пинн получает пророчество
Из темноты вынырнуло чудовище.
Оно замаячило в поле зрения, заполнив собой коридор: призрачное тело, горбатое и массивное. Падение отключило свет на корабле пробужденцев, и сейчас судорожно мигали только аварийные огни, проблески которых вырывали из тьмы незваного гостя.
Великан в доспехах из потемневшего металла и кольчуге, восемь футов в высоту, пять в ширину. Его лицо — если это было лицо — низко сидело между огромными плечами и было скрыто за сферической решеткой. Через нее глядели два злых нечеловеческих глаза, холодные капельки света, сверкавшие в пустоте.
Стражи согнулись в дверном проеме или укрылись там, где смогли. Все они были пробужденцами и сражались за общее дело. На них были серые сутаны с высокими воротниками, грудь каждого украшал черный Шифр.
Направив винтовки, они выстрелили. Пули чиркнули по броне существа. Оно вздрогнуло, заревело и с ревом зашагало вперед. Предводитель выскочил из-за укрытия и сбежал. Увидев это, остальные испугались и стали отступать. Только один человек, полный рвения истинно верующего, храбро шагнул на середину коридора.
— Стой на месте! — крикнул он. — За Всеобщую Душу! — И он выстрелил из винтовки прямой наводкой через щель на лице-решетке чудовища, прямо между глаз.
Он не попал ни во что. Последовала серия острых металлических щелчков, пуля рикошетила внутри тела чудовища. У Стража было мгновение, чтобы удивиться тому, что пустой доспех напал на транспортник пробужденцев, после чего стена ударила его сзади с силой паровоза. Остальные Стражи потеряли вкус к сражению и с криками убежали. Чудовище тяжело потопало за ними.
Когда в поле зрения никого не осталось, Фрей и его экипаж вошли в коридор, держа в руках револьверы и дробовики. Они осторожно пошли по следу чудовища, и остановились только у тела распластанного человека, впечатанного в стену посреди художественного узора из брызг. Капитан быстро оглядел труп, на лице которого все еще оставалось ошарашенное выражение, словно он удивлялся тому, кем стал.
— Добрая старушка Бесс, — одобрительно сказал Фрей.
— Она не утонченная дама, — согласился Малвери, — но хорошо выполняет свою работу.
Грайзер Крейк, демонист «Кэтти Джей» и человек, стоявший за чудовищем, почувствовал смутную тошноту. Неистовство Бесс никогда не переставало огорчать его. Ему не нравилось, что она калечила и крушила своих противников вовсе не с чистой свирепостью. Нет, скорее она устраивала кровавую бойню с детской радостью.
Здесь находился весь экипаж, за исключением Харкинса, который с револьвером был даже бесполезнее Крейка. Впереди шел капитан, щеголяя населенной демоном саблей и избытком очарования, призванном скрыть его многочисленные и разнообразные слабости. За ним шел Малвери, очень высокий человек с огромным чувством юмора, венчиком седых волос и очками с круглыми зелеными стеклами, высоко сидевшими на широком носу. Рядом с ним шел муртианин Сило, старший помощник капитана. Тыл прикрывала Джез, наполовину ман. По мнению Крейка, каждый день ее манская половина становилась все больше и больше.
Кто-то коснулся его локтя, и Пинн протолкнулся в коридор мимо его. Ах, да, он забыл о Пинне. Он испытывал теплые чувства ко всей команде, даже к трусливому Харкинсу, но только не к Пинну. Крейк ценил в людях ум, а Пинн был ненамного умнее дрожжей.
— Ты идешь? — нетерпеливо спросил Пинн, горя желанием кого-нибудь застрелить.
— После тебя, — сказал Крейк, едва скрывая презрение.
Пинн ушел по коридору вперед. Человек, впечатанный в стену, отделился от нее и рухнул на пол. Крейк сосредоточился на том, чтобы удержать свой ужин там, где он должен был быть.
У своего плеча он обнаружил Ашуа, рыжеволосую татуированную девушку из трущоб, последнее добавление к экипажу.
— Не беспокойся, — сказала она. — Ты же знаешь пробужденцев. Они — простофили.
— Только если на борту нет императоров, — возразил Крейк.
— На судне вроде этого? Сомневаюсь, — сказала она, и похлопала его по плечу. — Кроме того, разве не для этого мы тебя взяли сюда, а?
Крейк нервно засмеялся и переступил через мертвого, стараясь на него не смотреть.
Они нагнали остальных, когда те готовились ворваться из коридора в комнату. Дверь была закрыта, и Фрей с Малвери заняли позиции по обе стороны от нее. Бесс топала где-то за углом, наводя ужас на тех стражей, которые в первый раз убежали недостаточно быстро.
Фрей кивнул доктору, который толкнул скользящую дверь, и она открылась. Изнутри послышались испуганные крики. Фрей заглянул внутрь, потом расслабился и махнул остальным. Сило, Ашуа и Джез держали коридор, пока Фрей, Пинн и Малвери входили внутрь. Как только Крейк уверился, что это безопасно, он последовал за ними.
Он оказался в маленькой комнате для собраний, в которой стояли в ряд привинченные к полу скамьи, обращенные к низкому возвышению. Вдоль одной из стен толпилась кучка пробужденцев, главным образом женщин и стариков. Все они носили бежевые сутаны спикеров, рядовых проповедников. И у каждого на лбу был вытатуирован Шифр.
— Успокойтесь, — сказал им Фрей, посмотрев между скамьями. — Никто не пострадает. Мы только заберем ваш груз. — Он успокаивающе поднял вверх одну руку, однако пистолет в другой по-прежнему был направлен на них. Довольно противоречивое послание, по мнению Крейка.
— У нас нет ничего! — запротестовала одна из них, юная женщина. — Мы спикеры. Мы только распространяем слово Всеобщей Души.
— Да ну? — Фрей вздернул голову. — Прошел слух, что вы перевозите все ваши реликвии и ценности из скитов на тайную базу на побережье, потому что боитесь, что их захватит эрцгерцог. На борту нет ничего такого, а?
Никто из группы ничего не ответил. Фрей и Малвери проскользнули между скамьями и подошли к ним.
— Послушайте, — дружеским тоном сказал Малвери. — Мы в любом случае ограбим ваш корабль. Но вы сможете сберечь нам время. Ну?
— Эти реликвии — собственность Всеобщей Души! — рявкнул какой-то старик, лысый и сморщенный, как черепаха.
Фрей схватил его за воротник и вытащил из толпы.
— И ты только что добровольно вызвался сказать мне, где они.
— Никогда! — резко заявил тот.
Малвери поднял свой помповый дробовик и прижал его к голове старика.
— Идите по коридору! Третья дверь налево!
— Спасибо, — сказал Фрей, шлепнув старика по плечу, и повернулся к Пинну: — Не спускай с них глаз. Мы пошли за добычей.
— Почему я? — возмущенно крикнул Пинн.
— Потому что я попросил тебя. Просто сделай это. Не дай им носиться по кораблю.
Пинн выругался и пнул одну из скамей, потом какое-то время молчал, прикусив губу и пытаясь сделать вид, что ничего не произошло, хотя едва не сломал большой палец. Фрей и Малвери вышли из двери. Крейк шевельнулся, чтобы идти за ними.
— Ты! — внезапно сказал старик, и Крейк сообразил, что спикер разговаривает с ним. — Это твоих рук дело?
«Если бы ты знал, насколько», подумал Крейк. Но тон старика вызвал у него возмущение и тихую злость. Он спокойно повернулся лицом к обвинителю.
— Да, — сказал он. — Моих.
Толпа в ужасе загудела.
— Я так и думал, — фыркнул старик. — Ни у кого из остальных нет такого взгляда. Как ты живешь с этим, демонист? Что за сделки ты заключил с демонами?
— Ваши собственные императоры тоже демоны, — сказал Крейк. — Ты слышал об этом?
— Наглая ложь, распространяемая демонистами, вроде тебя, — сказал спикер и махнул узловатой рукой, словно прогоняя слова прочь. — Вы всегда презирали и боялись пробужденцев.
— Вы повесили многих из нас, — заметил Крейк. Потом он злобно усмехнулся; сверкнул золотой зуб, слабо освещенный аварийными огнями: — К сожалению для вас, одного вы пропустили.
Пинн с угрюмым видом слушал далекую стрельбу. Остальные развлекаются снаружи, а он вынужден сторожить пленников. И, что хуже всего, большой палец ноги болит, как сволочь. Этого чертовски несправедливо.
Он прислонился к стене комнаты, нянча в руке дробовик. Спикеры боязливо глядели на него, толпясь, как стадо овец. Он взглянул на них, мысленно обвиняя в собственном несчастье.
Один из них, мужчина лет шестидесяти, чья голова была все еще полна белых волос, прочистил горло.
— Друг, мы мирные люди и не любим насилие, — рискнул он.
— Ну, быть может, вы должны чему-нибудь научиться, — заметил Пинн. — Например защищаться от людей вроде нас, которые вас грабят.
— Я имел в виду, что нет никакой необходимости в оружии. Мы не доставим тебе никаких неприятностей.
Пинн взвесил дробовик в руках и устроил целое шоу, сделав вид, что изучает его:
— Что, в этом? Ты хочешь, чтобы я убрал его?
Беловолосый спикер с надеждой кивнул.
— А что, если мне захочется застрелить одного из вас? — спросил Пинн.
Лицо спикера вытянулось, некоторые из женщин испуганно ахнули. Губы Пинна изогнулись в мерзкой ухмылке. Время от времени он был не прочь развлечься маленькими дешевыми издевательствами.
— Я скажу вам, почему вы не доставите мне неприятностей, — сказал он и махнул дробовиком, еще и постучав по стволу, для выразительности. — Потому что этот маленький ребеночек может проделать в вас настолько большую дыру…
Его прервал оглушительный грохот; дробовик выстрелил, отбив кусок ближайшей скамьи. Спикеры тут же завыли и, отчаянно пытаясь оказаться от него подальше, стали спотыкаться друг о друга и падать. Сам Пинн испугался не меньше их. Он перезарядил дробовик и направил его на толпу.
— Перестаньте вопить! — провопил он, отчаявшись заставить их замолчать. Но они видели только толстого краснолицего человека, который махал на них дробовиком, и вопили еще громче. В поисках убежища они рассыпались по комнате, путаясь в сутанах.
Не зная, что еще сделать, Пинн сбежал. Он неловко перебрался через скамьи, вывалился в дверь и рывком захлопнул ее за собой.
Оказавшись в коридоре, он оперся о стену, хватая ртом воздух. Ему нужно мгновение, чтобы побороть страх. Транспортник был тих и пуст там, где побывала Бесс. Прекратилась даже далекая стрельба. Он стоял и слушал, как вопли из комнаты собрания постепенно затихают.
Движение слева заставило его резко вскинуть дробовик. Но это оказался только Сило, выходящий из-за угла. Он посмотрел на Пинна долгим медленным взглядом. Аварийные огни тусклыми арками отражались от его выбритого черепа.
— Кэп попросил меня проверить тебя, — громыхнул он.
Пинн поднял руку.
— Все под контролем, — беззаботно сказал он.
Сило еще раз внимательно поглядел на него, потом повернулся и без единого слова исчез.
Пинн надул щеки, подождал несколько секунд и опять открыл дверь. Спрятавшиеся пробужденцы заскулили от страха. Войдя в комнату, он поднял одну руку, дробовик болтался в другой.
— Все немного успокоились? — спросил он. — Отлично.
Закрыв дверь, он подошел к низкой платформе, с которой мог хорошо видеть помещение. Глаза пробужденцев следили за ним из их укрытий за скамьями.
— Теперь, как я и говорил, — продолжал он успокоительным тоном, которым обычно объясняют что-нибудь детям и особенно глупым домашним животным. — Вот этот дробовик, может проделать в вас настолько большую дыру, что в нее влетит фрегат. Так что если кто-нибудь только…
Кто-то из слушателей крикнул, и одна женщина шлепнулась на пол, потеряв сознание. Пинн посмотрел вниз и сообразил, что опять постучал по дробовику.
— О, хорошо. — Он перестал стучать и, вместо этого, поднял дробовик вверх. — Неуравновешенный спусковой крючок. Очень чувствительный. Лучше вам быть поосторожнее.
Одна из пробужденцев, прятавшаяся в дальнем конце комнаты, медленно встала на ноги и подняла руки вверх. С ее плеча свисала тканевая сумка.
— Я могу подойти? — спросила она.
Никто и никогда об этом Пинна не просил. Он сразу почувствовал себя более значительным человеком.
— Если хочешь, — ответил он.
Она вышла из-за скамей и пошла по проходу вдоль стены помещения. Когда она подошла поближе, Пинн смог разглядеть ее как следует. Молодая, примерно его возраста, земляничная блондинка, волосы спадают на уровень подбородка, большие честные глаза. Пинн решил, что, несмотря на отсутствие косметики и неприглядную сутану, она достаточно привлекательна. Как жаль, что на ее лбу чернела огромная татуировка в виде Шифра. Бездарная трата хорошего лица, вот как это выглядело.
Подойдя ближе она опустила руки и мягко спросила:
— Как тебя зовут, брат?
— Я тебе не брат, — ответил Пинн. Главным образом потому, что это превратило бы то, что он себе представил, в инцест.
Она все равно улыбнулась:
— Мы все братья и сестры во Всеобщей Душе. Каждый из нас соединен с каждой частью ее великого кода, и это чудесное соединение.
Пинн собирался сказать, чтобы она заткнулась, что он не хочет слушать всю эту религиозную чушь пробужденцев и не собирается становиться новообращенным. Но она была так мила, что из его рта вышли совсем другие слова:
— Неужели? Расскажи мне больше.
— Я покажу тебе, — сказала она и положила руку на свою полотняную сумку. — Я могу?
В знак согласия он махнул дулом винтовки. К ее чести, она вздрогнула почти незаметно.
Девушка шагнула на платформу и подошла к нему.
— Меня зовут Маринда, — сказала она.
— Аррис Пинн, — рассеянно сказал он. Ему было интересно посмотреть, что она сделает дальше.
Остальные спикеры наблюдали из-за скамей за тем, как Маринда вытащила маленькое и неглубокое деревянное блюдце, металлическую фляжку и длинную иголку. Она встала на колени и стала лить в блюдце из фляжки, пока та не наполнилось молоком.
— Блюдце с молоком? — растерянно спросил Пинн. — Неужели твой бог кот или что-то в этом роде?
— Глупышка, — снисходительно сказала Маринда. Она подняла блюдце, держа его пальцами одной руки снизу. В другой руке она держала иголку. — Всеобщая Душа не бог. Боги — принадлежности старой, примитивной религии; им поклонялись до того, как король Андрил продиктовал «Криптономикон». Всеобщая Душа — это ветер и вода, мелодия песни, полет бабочек и волнение земли. Всеобщая Душа — великая система взаимосвязей, бытие, образованное всеми процессами мира. Это планета, на которой мы живем, и мы — ее величайший триумф.
— Ага, значит не кот?
— Нет. И да, я имею в виду, что коты тоже часть Всеобщей Души, как птицы и…
— Значит твой бог — кот?
Легчайший намек на разочарование проскользнул в ее голосе:
— Не только кот.
— Тогда зачем блюдце с молоком?
Она глубоко вздохнула. У Пинна создалось отчетливое впечатление, что она молча считает до десяти. Закончив считать, она очаровательно улыбнулась и подняла иголку:
— Мне нужна капля твоей крови.
Пинн вздрогнул:
— Зачем?
— Мы узнаем волю Всеобщей Души благодаря знакам. То, что кажется случайным, на самом деле случайностью не является. Спикеры научились истолковывать эти знаки. Некоторые делают это, вычисляя ключевые числа твоей жизни. Некоторые раскидывают карты. А со мной Всеобщая Душа говорит через водоворот крови в молоке. Дай мне каплю своей крови, и я предскажу тебе будущее.
Пинн фыркнул:
— Ты собираешься рассказать мне мое будущее?
— Ты мне не веришь, — сказал она, привычно изгибая рот. — Так обычно и бывает. Поверишь.
Уверенность в ее голосе обеспокоила его:
— Ладно, послушай. Ты хорошенькая и все такое, и только поэтому я вообще тебя так долго слушал, но если ты думаешь, что я разрешу тебе уколоть меня этой…
— Спасибо, — сказала она.
Он в замешательстве уставился на нее:
— Спасибо за что?
— Ну, ты, вроде как, назвал меня хорошенькой.
— Ага, — он пожал плечами. — Но, все равно, я…
— Жаль, потому что кое-кто все еще ждет тебя.
Пинн разинул рот:
— Откуда ты знаешь об Эманде? — Он чувствовал себя почти виноватым: ему напомнили о его возлюбленной, а он только что представлял себе в разных позах женщину, стоявшую перед ним.
Маринда посмотрела на него большими честными глазами, предоставив ему самому делать выводы. Потом она подняла блюдце и иголку.
— Дай мне твой палец, — сказала она. — И не бойся.
— Я-то не боюсь, — насмешливо заявил он. Она выжидающе посмотрела на него. И только тут Пинн сообразил, что, сказав так, должен доказать свои слова.
— Хорошо, — буркнул он и посмотрел на комнату собраний. Внезапно он почувствовал себя стоящей на сцене невинной жертвой фокусника и махнул дробовиком:
— Даже не пытайтесь что-нибудь провернуть! Помните, что эта штука может сделать! Достаточно большую, чтобы через нее пролетел фрегат!
Удовлетворенный тем, что слушатели в ужасе забились в укрытия, он протянул палец Маринде. Он подставила деревянное блюдце и направила иглу на кончик пальца.
— Не дергайся, — сказала она и уколола его.
Пинна никогда не кололи иглой в кончик пальца. Боль оказалась неожиданно сильной. Он изо всех сил выкрикнул изощренное ругательство и едва удержался, чтобы не застрелить ее.
Не обращая на него внимания, Маринда отступила назад, уставившись на блюдце. В молоко точно вылилась не одна капля крови. Палец с энтузиазмом выплескивал еще и еще. Он сунул его в рот.
— Ты проколола мою чертову артерию! — заорал он, но она его не поняла, поскольку он одновременно сосал палец. Она подняла руку, и Пинн замолчал. Половина его была убеждена, что он умрет от этой смертельной раны, зато другая хотела знать, что она предскажет ему.
— Тебе предстоит путешествие, — сказала она, изучив блюдце. — Туда, где ты никогда не был. — Она нахмурилась. — Я вижу смерть.
— Смерть?
— Смерть.
— В хорошем смысле, или в том смысле, что это произойдет со мной?
— Не перебивай. Я вижу смерть. Это все.
— Лады, — сказал Пинн, хотя и немного опешил. Подробности были бы вроде как важны.
— Я вижу незнакомого человека с темными волосами.
— Она темпераментная?
— Это мужчина.
— О.
— Ты что-то узнаешь. Что-то важное. Что-то такое, о чем ты и не подозревал.
Пинн расслабился.
— Тогда, по-моему, я не могу умереть. Ведь я буду занят поисками этого «что-то».
Ее лицо помрачнело.
— С одним из тех, кто тебе дорог, произойдет настоящая трагедия.
Он внезапно забеспокоился:
— С Эмандой?
— Знаки неясны. Но одно совершенно очевидно. Когда все эти события закончатся… ты обратишься.
Их глаза встретились. Пинн почувствовал себя захваченным чем-то внутри ее глаз, быть может, вызовом, который он увидел там.
Внезапно дверь комнаты собраний распахнулась, и кто-то позвал его по имени. Он подпрыгнул и дробовик с ужасным ревом разрядился в пол у его ног. Маринда с криком отпрянула от него, кровь и молоко пролились на пол. Спикеры исчезли за скамьями, как кролики в норах.
В дверном проеме стоял Фрей. Подняв бровь, он осмотрел сцену. И тут Пинн сообразил, что он стоит на кафедре, словно предводитель паствы.
— Я не буду спрашивать, — сказал Фрей. — Мы закончили. Пошли.
