Глава 86

Милко оказался притягательным животным. Несомненно, это кот, правда, не такой, как на большинстве картинок в книжках. Там под копирку печатали полосатых мурок, коих в обычной жизни встретить сложно. В основном жители Мегаполиса обзаводились уродами, выведенными искусственной селекцией. Какой-нибудь перс-экзот с вогнутой мордой и глазами-блюдцами уже мало напоминал классического котофея. Новые породы «Монсанье» создавала не для практических целей, а, как и все в мире Мегаполиса, мишуры ради: необычный цвет шерсти, глаз, причудливые формы и пропорции служили удовлетворению прихотей и статусу владельца. Игорь несколько раз видел кошек в богатых домах, например у родителей Ланы, и всегда ощущал, что те животные подбирались хозяевами «под интерьер», как маленькие собачки-доходяги – под сумочку или шляпку. Впрочем, частенько хозяева заказывали и срок жизни питомцев небольшой, до следующего обновления интерьера. Полная бутафория, неспособная выжить в естественных условиях.

Другое дело Милко. Сейчас он беззвучно семенил лапами по потрескавшемуся асфальту справа от человека – сильное уверенное животное. Да, пушистый пришелец охотно ласкался – терся о сапоги, мурлыкал, но ни на секунду не давал повода усомниться в собственной хищности и боевом опыте. От Кремова не укрылись острые, как бритва, зубы и когти, внимательный взгляд голубых раскосых глаз, мгновенные реакции на звуки и выверенные движения животного. Это совершенный организм с характеристиками, отвечающими всем вызовам вокруг, ничего лишнего и бесполезного – гипертрофированных конечностей или расцветки, к примеру.

А еще Игорь просто млел от токов, которые испускал Милко, это было отдельное свойство в спутнике Нерва. Кот будто проникал в душу пучком мягкого чистого свечения, наэлектризованного до уровня, когда разряды приятно покалывают, но не ранят. Своего рода психомассаж, вызывающий разбег мурашек по спине, или Хижэ Клур, потребляемый через возню с ним – разглаживание шерсти, прижимание к груди, заслушивание убаюкивающего урчания.

Совершенный организм и прямое восприятие реальности. Наверное, он не простит предательства, да и любая фальшь под его проницательным взглядом обнажится. Все просто и немного наивно. Игорь улыбнулся своим мыслям, продолжая брести с арбалетом наперевес.

С восходом солнца ему стало намного легче. Деревья, одетые в багровую листву, словно загорелись под косыми лучами. Теперь они не казались угрюмыми мокрыми великанами, и даже бледная трава приобрела живые краски. Попадавшиеся изредка останки военной техники фантастично смотрелись в этом освещении – будто призраки, восставшие из прошлого. Осень иногда дарит волшебные виды, которые вызывают светлую грусть, превращая любое место в сентиментальную пастораль.

Нерв утратил возможность к психозрению и больше не чувствовал опасности. Просто надоело. За этим «надоело» стояло крайнее истощение. Если организм еще держался, то только благодаря химии. Но «таблетосы» не питали, а лишь мобилизовывали, подчистую выгребая жизненные запасы. Конечно, шла игра ва-банк, и ее фатальность Игорь прекрасно понимал.

Лишь духовный реактор в груди почище любых таблеток питал, помогал победить отчаянье, преодолеть тоску одиночества. Вспоминались ночи под проливным дождем, времена неудач на охотничьем поприще, болезнь и еще много чего, но все удалось победить. «Так может, поживешь еще, курилка? – подумалось Нерву. – Воля, помноженная на Милко-эффект, это не хухры-мухры, повышает удельную мощность на двести одиннадцать процентов минимум». Игорь устало улыбнулся.

Отчего человек разбирал свой путь именно сейчас? Сейчас, когда голова просветлела от голода, когда неожиданно ушло напряжение, когда с каждым глотком чистого осеннего воздуха носоглотку обдавало неприятной сухой болью и кровавым душком? Почему всем существом овладела легкая эйфория, на фоне которой жизнь до начала похода в Солнечный казалась коротенькой, лишенной смысла? Игорь посмотрел на свои пальцы, хотя и без того чувствовал, как они дрожат. Неужели все же конец? Голова занята подведением итогов, осторожность и инстинкт самосохранения улетучились, будто и не было их, а ноги несут… Стоп, куда?

Игорь остановился, нехотя извлек из кармана и развернул дроздовскую карту. После недолгих колебаний Нерв решил вернуться с небес на землю; небеса, в конце концов, подождут. Милко тут же уселся на задние лапы, терпеливо ожидая человека. Согласно расчетам, искомое здание универмага находилось приблизительно в квартале отсюда, у перекрестка улиц «100 лет Октября» и «Научной». Но поскольку на ближайшем указателе сквозь ржавчину проступало «ул. им. Академика Королева», Нерв удивленно забегал глазами по карте, попутно вспоминая, где он мог свернуть не туда. Размашистая планировка Солнечного не могла доставить неприятностей в ориентировании… Ага, вот и «Академика Королева», она значительно южнее «Научной».

Да, встречались завалы, да, приходилось огибать заросли, захватившие отдельные промежутки «Научной», но чтоб вот так отклониться от маршрута! Игорь раздумывал над произошедшим, теряясь в догадках, пока случайно не уперся взглядом в кота. Тот продолжал спокойно ждать, подчеркнуто бесстрастно взирая на попутчика.

Вот так Милко присаживался не раз и после каждой остановки, будто гипнотизируя, увлекал за собой человека. Следование за пушистым бесенком Игорь воспринимал как нечто естественное, ему и самому не хотелось продираться напрямую сквозь дебри или переваливать через груды бетонных блоков, тем временем хитрец настойчиво уводил человека все дальше от намеченного пути.

Может, это ловушка? Нет, сомнения в маленьком спутнике Нерв отмел как очевидную глупость. Но как тогда можно было допустить грубую невнимательность и заблудиться и почему Милко настойчиво вел за собой? Теперь припомнилась пара случаев, когда он даже тихо мяукал, если человек, занятый раздумьями, направлялся по своему маршруту. Усталый Кремов при этом автоматически возвращался к коту, в итоге они шли дальше кошачьими тропами. Получается, пушистый заставлял «набрасывать» крюк. Поразительно! Словно прочитав по глазам человека его мысли, кот едва заметно «улыбнулся» полосатыми усами.

– Ты меня слышишь?! – вырвалось у Игоря.

На возглас двуногого животное ответило спокойным взглядом, а затем принялось вылизывать лапку, намекая, что вопрос исчерпан.

Дрожь в руках не проходила, это беспокоило все сильнее. До поры пришлось оставить мысли о странностях и собраться для продолжения пути. Напоследок Нерв отметил, что Милкин маршрут хоть и не напрямую, но приближал к заветному универмагу.

К обеду небо заволокло тяжелыми тучами, а общая слабость усилилась. Полезли мысли, что арбалет слишком тяжелый и его можно бросить, затем захотелось избавиться еще от парочки «лишних» вещей. Правда, все ненужное уже валялось где-то в пустоши под безымянным можжевеловым кустом. Но там действиями человека руководил здравый смысл, ведь полезность-бесполезность ноши с очевидностью проявляется в реальном пути. Вспомнилось, как из тюбика с зубной пастой была выдавлена половина содержимого, чтобы общий вес рюкзака уменьшился хоть на грамм. Грамм пасты… Куда уж сейчас думать о лишнем, лишнего просто не осталось. А арбалет? Он оставался единственной надеждой на пропитание, пусть призрачной.

Словно измученная собака, Игорь брел в окружении мертвых развалин. Не заметив трещины в асфальте, подвернул ступню, последовало болезненное падение. Милко приблизился и, заглянув в глаза с вопросом «ты как?», лизнул в нос. Вкус животному не понравился.

Серьезных травм Игорь не получил, но решил сделать привал. Принятие очередной пилюли явно назрело, во внутреннем кармане рука нащупала медконтейнер.

– Понимаешь, – усевшись, заговорил с котом Игорь, – я не хочу пить эту дрянь, она меня пропитала насквозь, возможно, и печенка уже того… разрушена. Хоть что-нибудь съесть бы, разбавить в желудке химию… Ладно, животное, выбора нет, – тяжело дыша, подытожил человек, опрокинул таблетку в рот и запил водой из фляги.

Почти сразу захотелось в туалет. Моча резко отдавала пенициллином, впрочем, пот, судя по недавней Милкиной реакции, тоже разил аптекой за версту.

Нужно было устраиваться на ночь, поскольку остаток пути до универмага выглядел на сегодня непреодолимым. Дефицит еды следовало как-то компенсировать сном, а с утра предпринять отчаянный бросок, без которого послезавтра могло и не наступить.

Однако Милко явно не желал следовать такому сценарию. Он неприятно взвыл, лишь только человек занялся подысканием места для привала. Игорю пришла мысль, что дело обстоит гораздо хуже и теперь никакой сон не компенсирует голод, а послезавтра – слишком далекий рубеж.

Пушистый настойчиво трубил в путь. Кремов, собрав волю в кулак, решился пойти ва-банк.

Он брел за котом, не сверяясь с картой, чтоб не расстраиваться остатком пути, не расходовать силы на остановки. Казалось, любая из них может стать роковой, так что – вперед, только вперед!

Когда в глазах вовсю порхали мотыльки, задорно возвещая о приближении финального аккорда, Милко замер у невзрачной металлической двери. Она серела прямо в цоколе невысокого четырехэтажного здания, окруженная густой щетиной молодой поросли. На двери с трудом различалось: «Бомбоубежище № (неразборчиво), ключи у (неразборчиво), ответственный за содержание: тов. Алексеев Г. Н.». На пороге валялась хорошо сохранившаяся табличка: «Убежище заполнено! Не стучать! Укрывайтесь в складках местности!» Прежде табличка держалась на крючке, а затем обрушилась.

Зачем-то Игорь водрузил ее обратно.