Глава 58
Из переулка, где фургон с тонированными стеклами забрал обессиленную напарницу, Нерв тайными тропами добрался до «Победителя». Там он углубился в дебри заброшенного завода и спрятал мотоцикл в одном надежном местечке. Никакого возбуждения не чувствовалось, оно отпустило в момент расставания с Юкэ и больше не возвращалось. Его сменили заторможенность и нервная слепота. Плохой признак.
Резкий переход из пассива в звенящий актив там, в Мегаполисе, обещал тяжелую расплату: лавинообразный откат через невыносимую головную боль, тошноту и гиперчувствительность. Заторможенность, блокируя откат, теперь лишь способствовала надуванию пузыря последствий.
В офисе ждал Жучок. Он лихорадочно собирал вещи Игоря в сумку. При появлении Кремова, Жук вскочил и посмотрел так вопрошающе жадно, что Нерв сразу выложил все.
– Она жить будет? – горячечно спросил Жучок.
– Нужно верить в это! – ответил Игорь.
Жучок взял себя в руки и мрачно вздохнул:
– Я позаботился о твоем скарбе. С ХАЭНом все в порядке? Мотик где?
– Мот в надежном месте. Чипы выбросил еще на Линии свободы, свой и Юкэ.
– Нужно быстрее бежать.
Он вручил Игорю сумку, и они покинули офис. На старенькой машине, которую Игорь прежде никогда не видел, товарищи направились на южную окраину, далеко за Молчановку. Припарковались в запущенном старом дворике, окруженном обшарпанными, вросшими в грунт двухэтажками на четыре-шесть квартир. Неподалеку на лавочке сидели две старушки, перед ними в песочнице, чужеродно нарядной и новой, возился малыш примерно двух лет от роду. Отчетливо разило свалкой, Игорь невольно поморщился. Заметив это, Жучок равнодушно произнес:
– Вонь бывает нечасто, сегодня ветер неудачный.
Они направились к ближайшему дому. Окосевшее деревянное крыльцо не знало ремонта с момента постройки и выглядело не просто ужасно, а безнадежно убого – ступени протерлись от подошв и бугрились неровностями, перила давно лишились половины балясин, облицовка поручня отсутствовала как явление, а любого незадачливого разиню, угораздившего попасть туда рукой, поджидали ржавые шпильки гвоздей. Навес, входные двери соответствовали. В подъезде пахло ветхостью. Чугунная лестница через несуразно широкие лестничные площадки соединяла этажи. На втором Жучок отпер одну из двух дверей и вошел в квартиру, Игорь последовал за ним.
Внутри оказалось неожиданно уютно, здесь явно проживали нормальные люди! Судя по обстановке, целая семья из трех-четырех человек. Игорю подумалось, что, скорее всего, из трех: мамы, папы и малыша. Фотографий никаких не было, но в видневшейся в конце коридора кухне стоял высокий детский стульчик и два табурета у стола. На третьем табурете покоился цветок в глиняном горшке, вроде спатифиллума.
– Что это за место, Жук? – спросил Игорь.
– О нем никто не знает. Надежное, – бесцветным голосом ответил тот. – Лучшее, что я мог для тебя сделать. Хозяев не будет некоторое время, пользуйся всем, что видишь, все твое.
Он разулся в прихожей и, опустив плечи, направился в одну из комнат. Игорь разыскал тапочки и направился на осмотр.
Дом строился людьми, чуждыми мегаполисному мировоззрению, наверное, еще переселенцами первой волны. Здесь не экономили на материалах и площадях, и, несмотря на древность дома, его основательность отчетливо проступала в массивных подоконниках, чугунных радиаторах отопления, отполированных до блеска дверных ручках. В квартирке имелись две просторные комнаты – спальня и гостиная, изолированные ванная и туалет, кухня. На тыльную сторону дома из гостиной выходил ладный балкон. Впрочем, гостиная, где с отрешенным видом на краешке просиженного дивана тлел Жучок, больше напоминала детскую: на полу валялись игрушки, книжки, в углу дожидался маленького хозяина прогулочный автомобильчик.
Жука, очевидно, поглотила глубокая ноющая горечь, он едва заметно покачивался, уставившись в бесконечность и зажав между колен соединенные ладони. Нерв понимал, что никак не сможет утешить товарища: тому не требуется ни участия, ни жилетки, ему ничего не требуется сейчас.
По-видимому, Жук не собирался уезжать. Что ж, оно и к лучшему.
Игорь присел на один из табуретов у кухонного стола. Перед ним оказалась маленькая тарелка с остатками гречневой каши, немного поодаль стояла тарелка побольше, немытая, но опустошенная. «Надо же, как быстро ретировались хозяева!» – пришло в голову.
Уставившись в окно, Игорь унесся в утро, в погоню, к напарнице. Что с ней? Где она сейчас?
Проклятая заторможенность. Когда ж прорвет? Впрочем, Нерв уже не слишком беспокоился: место располагало к перевариванию коллапса, каким бы он ни оказался. Тихо, уединенно, вне времени.
Игорь снова подумал о Жуке. Тот любит Юкэ. О чем жалеет теперь? Может, о том, что напрасно тянул с признанием и довольствовался ролью бессловесного поклонника? О том, что может потерять смысл жизни? Юкэ явно благоволила ему, что ж он, в самом деле, робел?!
Игорь, даже с парализованными нервами, почувствовал сильный психовыброс за спиной и обернулся. В коридоре с темными пятнами под глазами вороном застыл Жук и тоскливо смотрел на Кремова.
– Игорь, спасибо тебе, – прошептал он, – без тебя она точно погибла бы.
Нерв подошел к товарищу и обнял его. Нужно было заставить Жука зарыдать, иначе от переживаний он мог истлеть. Но Жук лишь сдавленно сглатывал и крепко сжимал Игоря за плечи.
