Глава 48

Миха, откликнувшись на первое же сообщение, назначил встречу в «Жареном поросенке» – месте, где они с Игорем в студенческую и профессиональную бытность любили коллекционировать яркие эмоции люмпенов.

«Поросенок» с тех пор не изменился.

Кафешка занимала темный полуподвальный этаж бывшего центра социальной помощи при администрации Защекинска и изнутри представала бетонной коробкой с заплеванным полом, измазанными стенами и закопченным потолком. Похоже, после пожара, в результате которого ушлый мэр сплавил «соцпомощь» нынешним хозяевам, потолок так и не дождался малярной кисти. За грязными поцарапанными столами из грубых досок разношерстный контингент непрерывно поглощал вонявшую прогорклым маслом снедь. Через неплотно зашторенные окна пробивался дневной свет, дополнявший несколько тусклых лампочек. В стене с окнами, помимо парадной двери, когда-то прорубили вспомогательную, и теперь все пользовались только ею, а парадную задраили. Разило потом, перегаром, дешевым куревом, сивухой. Этот духан доминировал над застарелым амбре мочи и рвотных масс, оптимистично намекая, что жизнь движется и на старое накладывается новое.

В правом дальнем от входа углу располагался бар. Видавшая виды стойка, изрезанная ножами и осколками битого стекла, никогда не мылась как следует, отчего въевшаяся в дерево блевота источала неистребимый кефирно-желчный запах. Бармен в несвежем переднике время от времени выставлял на стойку замацканные жирными пальцами стаканы с пивом или самогоном и намного реже – тарелки, маркированные надписью «общепит», с солеными огурцами. Слева от бара приютилось окошко раздаточной.

Игорь присел за один из столиков, стоявших у окна, и опустил глаза на столешницу. Ворвавшиеся в его сознание звуки, образы и, главное, запахи вызвали приступ тошноты, однако усилием воли он заставил себя собраться.

За спиной столовался некий субъект, и через пару минут, не оборачиваясь, Кремов уже имел о нем полное представление. Господин, чавкая и шлепая жирными губами, рассказывал хриплым голосом какую-то сальность, сдабривая повесть трехэтажным незлобивым матом. При этом он стучал оловянной ложкой по столу, тут же хлюпал ею в тарелку с жидкой мешаниной, периодически сплевывал себе под ноги слюну, остатки похлебки и растирал плевки подошвами сапожищ. На словах «тут он решил загнуть гниду…» рассказчик душевно отрыгнул и издал к концу выдоха мокровато-клокочущие звуки, возвестившие, что часть пищи вернулась из желудка в ротовую полость. Раздосадовано матюгнувшись, дядька продолжил повествование.

Ждать здесь опаздывавшего Миху было пыткой.

Неожиданно где-то в середине зала возникла потасовка. Бомжеватого вида уголовник в грязной и слегка разорванной тельняшке с криком «парежу-у-у-у, сцука-а-а-а!» вскочил с места, выхватил из потрепанного трико ножик и начал размахивать им в воздухе. «Сука», которую он грозился порезать, не просматривалась с позиции Игоря – отчасти из-за того, что было далековато до места событий, отчасти из-за того, что она, похоже, сидела. Контингент столовой оживился, смолкли разговоры, ложки перестали стучать о тарелки. Мухи, роящиеся в воздухе, воспользовались моментом и насели на оставленную без внимания еду.

Однако, к всеобщему разочарованию, инцидент не получил дальнейшего развития, так как некие господа, не разбирая в чем суть да дело, быстро утихомирили смутьяна несколькими ударами в область носа. Затем его долго пинали ногами в углу зала завсегдатаи, расстроенные тем, что массовая драка закончилась, так и не начавшись. Слышалось, как каблуки топчут распластанное туловище, затем все стихло и посетители вернулись к обычным занятиям – снова раздались харчки, похрюкивание, звуки вырвавшихся наружу кишечных газов, кто-то продолжил прерванное ковыряние в носу или ухе. Уголовника утащили в бессознательном состоянии в подсобку, а о происшествии напоминали только его рваные шлепанцы, сиротливо лежавшие на месте расправы.

Игорь вдруг заметил засохшую соплю, протянувшуюся по засаленным доскам столешницы в размашистом великолепии, словно комета по небосклону. В глазах помутилось, к горлу подступил ком, а губы начали жадно ловить кислород.

Едва выбравшись из столовки, он наткнулся на своего опоздавшего закадыку. Тот восторженно воскликнул:

– Игорь! Да ты весь зеленый! Отвык, поди, за столько лет от реального социума!