Глава 167
Зачем этот сон сейчас? Игорь судорожно дернулся и пробудился. Больше не спалось. Он выбрался наружу, уселся на куче сухих водорослей неподалеку от палатки и всмотрелся в небо. Несомненно, где-то там шла своя жизнь. Светящиеся точки перемещались, то разгораясь, то притухая. Кто они? Почему не скрываются, позволяют видеть себя? Пожалуй, им невдомек, что примитивные земные букашки задумываются о них. А если букашки задумываются, что могут узнать и рассказать кроме легенд и сказок? Да и кому?
В Мегаполисе люди редко поднимают глаза. По ночам фонари выщелачивают небо в грязновато-мутную простыню, сводя даже ярчайшие звезды подчистую. Романтики забираются на крыши, убеждаются в этом и, откупорив баночку коктейля с вишнево-шоколадным вкусом, погружаются в приятную тоску. «Как жить без звезд?» – вздыхают они после пары глотков. Город уверенно парирует: «Ну вот такой я! Глянь-ка, неоновые вывески сияют ничуть не хуже. Зайди в кафе, расслабься. Во мне тайн, как во всей вселенной…» И он почти прав. Искушение чарующей ночи сложно преодолеть. Пусть и без звезд.
Остановившись однажды в окрестностях «Текстильщик-Гардена», не освещенных ни одним фонарем, Игорь снял шлем и запрокинул голову назад, чтоб размять затекшую шею. Высоко над крышами домов кружились загадочные уголки. Озаряясь четкой, но неяркой подсветкой, они сновали на фоне звезд туда-сюда. Иногда уголки закручивались в хороводе, а затем быстро разлетались. Кремов почему-то не удивился. Его внимание было поглощено полуночной работой, да и усталость сказывалась. Потом эпизод с летающими уголками замылился в памяти, все не хватало времени его обдумать, составить правдоподобное объяснение. Но факт – Игорь держал «уголки» на краешке сознания, как кроссворд или еще какой ребус, до которого и руки не доходят, а выбросить жаль.
Сейчас Нерву ничто не мешало вглядываться в небо: ни ослепляющий неон, ни ночные заказы. Оказалось, звезды умеют гореть ярко. Где-то там несется по орбите со скоростью восемь километров в секунду «Космос». Как-то поживают его обитатели, если таковые есть?
Утомившись, человек опустил голову. Перед ним простиралось полюбившееся море. Глаза слабо различали воду – так, лишь ее поблескивание, едва заметное, скоротечное. Уши ловили шум набегающих на берег волн и мокрое шуршание ракушек, увлекаемых отхлынувшими потоками. А запахи! Какие-то огромные, даже необъятные запахи! Здесь и йод, и известь, и соль, и их комбинации, одна из которых – водоросли, другая – рыба, третья – чайки, четвертая – мидии… Человек находился у входа в чужой прекрасный мир. Ему туда путь заказан, там нечем дышать и сухопутные конечности неуклюжи. Но как манит море, как зовет!
Милко проснулся и теперь беспокойно нарезал круги по песку: то замирая на мгновение с навостренными ушами, то быстро-быстро перебирая лапами в коротких зигзагообразных бросках. Иногда он нетерпеливо мяукал, подергивал хвостом, вертел головой и принюхивался. Вначале Кремов встревожился. Но на опасность кот реагировал иначе – ощеривался, выгибал спину и замирал, фокусируя взгляд на противнике, поэтому мысли о люмерах отпали.
– Милко! – тихонько позвал озадаченный Игорь.
Кот лишь на секунду обернулся к спутнику, а затем вновь принялся описывать шаманскую циркуляцию. Что такое? «Будто на поезд опоздал, бедняга, или кошелек потерял», – пронеслось в голове, а следом пришла гениальная догадка: пушистый объелся стрекоз или глисты. Вот и мается.
Метрах в ста от берега возникло свечение. На водной поверхности голубоватым кругом обозначился срез луча, исходящего из глубин. Игорь не почувствовал страха. В груди начало нарастать возбуждение, словно перед прыжком с парашютом. Он захотел разбудить Миру, но по осторожному прикосновению понял, что девушка уже рядом. Он обернулся и встретил ее испуганный взгляд. Моментально пришел страх.
Люди не мешкая забрались в укрытие. Через входной проем свечение хорошо просматривалось. Оно становилось интенсивнее, источник явно приближался к поверхности.
Милко теперь челночил от берега к палатке и обратно. «Да что ж с ним творится?» – не находил себе места Игорь. Наконец кот остановился и принялся громко выть, почти реветь. Мира дрожала. Закрыв глаза и свернувшись калачиком, она ткнулась лбом в Игоря.
– Милко, прячься! – выкрикнул он.
Кот продолжал надрываться. Свечение усиливалось, внутреннее напряжение нарастало. Кремов выбрался из палатки, чтобы схватить кота, но Милко немедленно засеменил к воде, оглядываясь. Стоило человеку повернуть назад, и кошачий рев снова покоробил уши. Игорь разозлился.
– Предатель! Дурак! – выдохнул он и, набрав горсть песка, швырнулся в Милко, затем еще раз. Тот хмуро сносил осыпание и, отфыркавшись, продолжал завывать. Под рукой оказался камень. Игорь в горячке отправил его в кота. Камень, рикошетом от песка больно саданул животному по бедру. Взвизгнув по-человечески, Милко отскочил на пару метров. Распаленный злобой, Нерв не обратил внимания как вокруг посветлело.
Внезапно из-под воды вырвалось ослепительное голубоватое солнце. Через мгновение оно сбавило яркость и позволило рассмотреть себя – зависший метрах в пяти над морем шар. Затем очень медленно пришелец начал движение к берегу.
В голове Кремова пульсировала только одна мысль: «Лишь бы Миру не тронул! Лишь бы не причинил ей зла!»
Шар добрался до полосы прибоя, а затем поплыл вдоль нее к Игорю. Казалось, над волнами бесшумно парит огромный уличный фонарь, оторвавшийся от чугунного шеста. Игорь понял, что дрожит мелкой дрожью и ничего не может с этим поделать, он сжал кулаки и стиснул зубы. Поравнявшись с человеком, шар замер.
Непонятно, сколько времени прошло, прежде чем напряжение спало.
Кремов огляделся. Милко сидел там же, куда отпрыгнул после удара камнем. Он исподлобья обиженно сверлил взглядом человека. Мира лежала в палатке, свернувшись калачиком, наружу выглядывала только ее вытянутая рука. В песке валялся оброненный автомат. Каменная неподвижность девушки заставила сердце сжаться. Игорь шагнул к ней, но ощутил, что переживания напрасны, и остановился.
Шар начал ритмично пульсировать светом, постепенно замедляя темп. С последней вспышкой он побелел. Неожиданно из сферы «вытекли» светящийся кот и мужчина. Кот проглотил что-то и плюнул в мужчину, который согнулся от боли. Похоже, Милко, умей он так, не задумываясь, отплатил бы Игорю за попадание камнем – и шар любезно проиллюстрировал кошачьи чаянья. Затем возникла женщина с предметом, отдаленно напоминающим ружье. Она отбросила оружие и легла, накрывшись одеялом. Рядом высветился циферблат часов.
– Все ясно, – произнес Игорь, – что дальше?
Шар собрался воедино, зашевелился, перетекая в большую человекоподобную фигуру. Нерв уже понял, чем это закончится.
Люмер не ужасал, как прежде. Он не был голым и лысым и вообще напоминал то ли космонавта, то ли… святой лик с потемневшей старинной иконы деда Никифора! Печальные глазища с огромными веками, чересчур тонкий нос, высокий лоб. Сходство поразительное.
– Здравствуйте, – тихо поприветствовал гость. – Девочке полезнее спать сейчас.
– Здравствуйте, – так же тихо ответил Игорь. – Вы люмер?
– Это слово означает на русском видовую принадлежность и мелодичнее Пупсика. Себя мы называем «хозяевами камня, который улегся под горным уступом». Предлагаю перейти на «ты».
В груди стало жарко от внезапной догадки, казалось, в мозгу рванула бомба. Игорь глубоко вдохнул.
– Камень?! Ты знаешь о Кате?
– Мамы давно нет, – грустно произнес люмер, – погибла при эвакуации. Таких, как она, здорово не хватает. Хорошо, что тебе удалось добраться. Теперь появилась надежда.
– Мамы?! Можно поподробнее?
– С чего начинать?
– Валяй с самого начала!
– Ты знаешь Катю – и значит, осведомлен, что нашему звездолету не повезло, – вздохнул гость, – жесткая посадка убила почти весь экипаж. Немногие выжившие, к сожалению, были только детьми. Я – самый старший из них. Катина экспедиция откопала нас, разморозила и доставила в Солнечный. Мы любили своих спасителей…
– И никогда не ели людей? – недоверчиво перебил Нерв.
– К сожалению, взрослых не оказалось рядом в нужный момент, вот мы и тащили всякую гадость в рот, – невинно пожал плечами собеседник, – сейчас не употребляем, завязали.
– Как мило!
– Спасибо, – искренне смутился люмер. – Хотя если честно, то без этого мы бы не выжили. Мама возилась с нами, но после ее гибели мы вторично осиротели. Что оставалось делать?
– Вы ее…
– Нет! – вспыхнул Пупсик. – Даже пупсик номер сто восемнадцать не мог о таком помыслить! Кстати, ему прилично перепало от роботов, которые тебя защищали. Мы до сих пор оплакиваем соплеменников.
– Значит, я зря убегал?
– Э-э, нет. Сто восемнадцатый очень сильный, настоящий лидер. Он сплотил вокруг себя пупсиков девяносто восемь, сто три, близнецов сто десять и сто одиннадцать, да еще и пару девочек постарше. Ведутся девчонки на крутых парней! – пожал плечами Пупсик. – В то же время он пока еще несмышленыш, озорничает, а Всевеликий Повелитель Умов и Идол Красоты не успевал тебя защитить в той истории с роботами. Не набрал кондиций.
Люмер снова превратился шар, из которого «вытек» мальчишка с рогаткой, стреляющий по птичкам.
– Это твой братец-тезка, понимаю, – поморщился Игорь. – А «Всевеликий кто-то», наверное, ты? Скромненько.
– Поправки! Первое: сто восемнадцатый – представитель моего вида, но формально мы не родственники. Катя дала имя собственное только старшему – мне, остальных детей лаборанты пронумеровали, что несправедливо и унизительно. Поэтому я поделился с младшими, а номера добавляем для различия. Второе: Всевеликим Повелителем Умов и Идолом Красоты представился твой друг, – Пупсик кивнул в сторону Милко, – и, знаешь, не так уж погрешил против истины.
Игорь поднял брови, но скорее машинально, чем от сильного удивления. Милко тут же изобразил аристократическую оскорбленность, смиряя холодом прозревшего человека и немо вопрошая: «Понял, в кого камень метнул, простолюдин?!»
– Можно продолжить? – поинтересовался люмер.
– Конечно, – протянул Нерв.
– После гибели Солнечного нам пришлось защищаться. Прибыли южные люди, а с ними наши извечные враги. Что дети могли противопоставить убийцам? Только свой страх. Мы изо всех сил хотели выжить, но смогли только зажмуриться и… молиться. Да, молиться. Ты понимаешь такое слово?
Игорь подумал, что понимает, но, попробуй объяснить его формально, вряд ли бы смог.
– Зона – ваших рук дело?
Пупсик кивнул.
– Возникло «янтарное море» – пояс ненормальности между югом и севером. Попадая в море, всякий увязает во временном парадоксе, и чем сильнее барахтается, тем медленнее течет время. Теперь барьер непроницаем.
– А как же…
– Ты? Ты такой же, как мама. Только… сильнее, ведь так? – улыбнулся Пупсик. – Я надеялся, что рано или поздно подобные ей придут. Сто тысяч лет мы общались с человечеством через вас.
– Интересно, конечно, про сто тысяч лет. Но давай вернемся к катастрофе. Ты что-то о врагах говорил.
– Да. Мы не знаем их названия, некому было нас просветить. Но уверен, с ними люди знакомы тоже не меньше ста тысяч лет. Еще я уверен, что гибель наших родителей подстроена ими.
– Почему?
– Просто знаю, и все.
– Так же как про сто тысяч лет? Они вас боятся, должно быть.
– Очевидно. Им хочется прикончить нас во что бы то ни стало, для этого они пользуются людьми с юга. Люди вообще крайне удобный инструмент и ресурс для них – внушаемые, алчные, глуповатые. Удобно.
– Люди беззащитны перед вами, здесь что-то не сходится, – возразил Игорь.
– Вряд ли покойный Пупсик сто одиннадцать согласился бы с тобой. Он первый, кто пал от рук человека, теперь сто восемнадцатый прозреет, остепенится, – улыбнулся Пупсик. – И не забывай, что роботы – дело рук человеческих, так что опосредованно вы уже многих из нас положили. Но давай перейдем к делу.
Нерв кивнул.
– Время Солнечного истекает, – нахмурился Пупсик. – Наши враги найдут способ прислать сюда киллеров, а автоматика города изношена, мы больше не можем полагаться на нее. Нам нужны люди для защиты от приспешников врагов.
– Зачем людям воевать за вас?
– Люди могут воевать лишь за себя, в противном случае наши враги и построенное ими южное общество пожрет человечество без остатка. Вы забудете свою природу, скатившись до полного примитива – калорийной еды, беспорядочного сношения, извращений, жестокости. В точке наивысшего кипения южное общество сметет нас, поднимет на штыки последнего Пупсика, и тогда дни самих людей будут сочтены. Вы выродитесь, как мыши профессора Кэлхуна. Останутся только они, наши враги. Это будет их планета.
– Откуда знаешь про Кэлхуна? Хотя… Катя рассказывала? – воскликнул Игорь. – Я понял, план твоих врагов прост, но что, если все человечество перейдет на вашу сторону и полностью уничтожит их?
Люмер рассмеялся приятным переливчатым смехом:
– Нет, Игорь Кремов, такого не может быть! Люди слишком грешны, чтоб отказаться от соблазнов плоти и в полном составе воспарить к христианским идеалам. Мы поддерживаем самое высокое в вас, да и Земля – не конечная остановка. Здесь вы всего лишь совершаете выбор, а война между нами и ими служит надежным сепаратором, отделяющим зерна от плевел. Мы видим, что баланс нарушен, что они поглощают львиную долю душ. Так что сражайтесь за нас, как за себя. Во имя свободы выбора, во имя вселенского равновесия. Ты точно знаешь, как это сделать!
Игорь очень хотел расспросить Пупсика о его народе и о загадочных врагах, о мире, из которого они пришли, но беседу прервала далекая канонада.
– Новая волна их посланцев пожаловала. Несколько десятков лет шли. Упорные, – пожал плечами люмер. – Этих роботы одолеют. Но времени терять нельзя. Кстати… Может, у тебя есть просьбы? Я кое-что могу.
– Мы оставили в городе отца Миры, позаботься о нем! И о Милке я беспокоюсь, в Мегаполисе животные не выживают. Можно что-то придумать? – попросил Игорь.
Пупсик грустно посмотрел на человека и развел руками:
– Мне жаль, но в случае с пожилым человеком я бессилен. А за Всевеликого Повелителя Умов и Идола Красоты не беспокойся, городская отрава его не проймет.
– Знаешь, а ведь твой сто восемнадцатый братец тот еще фрукт, Пупсик. Присмотрись к нему, он не просто хулиган, может он… того… уже один из них? – высказал вдруг пришедшую догадку Игорь.
Пупсик мягко улыбнулся и с сожалением вздохнул.
– За него еще можно бороться. Я обеспечу тебе проход назад. До свиданья, Игорь Кремов! Береги свою девочку!
Игорь захотел возразить, что Мира не «его девочка», но запнулся, а Пупсик скоротечно трансформировался в шар и удалился тем же путем, каким пришел.
