Глава 130

Голова наливалась свинцовой тяжестью, Кремов ощутил, с каким трудом дался ему последний прожитый день: утро он встретил дома, в естественной и любимой среде, а вечер провел в буре напряженных событий за пределами Солнечного. Контраст получился сильным. Впрочем, бывало и круче, например в четвертой северной экспедиции, когда в полный рост вставала проблема элементарного выживания людей. Четвертой для Игоря, первой для Кати. Как-то у нее дела сейчас?

Нерв развернул спальник и укутался в него прямо на матрасе. Валентиныч, не проронив ни слова, вернул книгу на место и тоже улегся.

Итоги поездки на Скалу не впечатляли. Порошка раздобыть не удалось, «Борзой» поврежден и в «альтернативщиках» Игорь разочаровался. Здесь все оказалось слишком мутным и с гнильцой. За красивой вывеской, провозглашающей свободу и равенство, процветает старая добрая мышиная возня, заквашенная на ребяческих прозвищах, животной злобе и жажде власти. Пресно, неприятно, вторично.

«Об этом нужно обязательно рассказать Евгению Митрофановичу, – подумалось Кремову. – Наверняка Нервы начнут изучение местного контингента, интересный материал сформировался в резервации». Правда, эти мысли не вызвали особого энтузиазма и безропотно уступили место тревоге. Игорь ворочался, не в силах избавиться от ее навязчивого присутствия. Что делать дальше? К кому обращаться за помощью? Подкатывала тоска по семье. Разлука с Мариной, Аей и Назаром все явственнее проглядывала в ближайшей перспективе. Игорь сделал усилие над собой, пытаясь прогнать дурные мысли. Стало ясно, что причина в чем-то другом: на заднем плане оказались и порошок, и перепрофилирование, и ДОТ со своим бездушием, и даже разлука с любимыми людьми.

Сон слетел мгновенно. Игорь сел в спальнике, ощутив нарастающее напряжение. В груди раскручивался маховик зловещего механизма, толкающего к очередному обмороку. Что-то запустило его именно сейчас, глубокой ночью, когда следовало бы отдохнуть, зарядиться для новой неизбежной борьбы. Игорь почти услышал мерное тиканье метронома. Какое-то звериное чутье подсказывало, что на отдых не осталось времени, что время заканчивается для Кремова совсем – и дело не в обмороках, порошках и ДОТе, дело в чем-то ином, притаившемся рядом, может, за стеной, и готовом обнаружить себя с первыми лучами солнца.

Очевидно, ненависть Дрима к нему имеет глубинную природу и вызвана не схваткой за Катю, не опасениями за оспаривание власти над «альтернативщиками», нет. Здесь нечто концептуальное, системное и бескомпромиссное.

Игоря постараются убить прямо завтра. Эта простая мысль вспыхнула в голове так ярко и так неожиданно, что Нерв сразу понял: он поймал момент ее рождения в голове убийцы. Леха со своей штурмовой командой уже не станут ломать комедию, они сделают все тихо, подло. Они могут. В этом Игорь теперь не сомневался – еще днем во время конфликта у «Борзого» он почувствовал токи смертельной опасности, исходящие от них.

Валентиныч спал, накрытый старым потрепанным пледом. Обогреватель по-прежнему оранжевел раскаленными спиралями. За окном чернота ночи на глазах теряла насыщенность.

Игорь выбрался из теплого мешка и окунулся в предрассветный колючий холод. Стараясь не создавать шума, направился к выходу. Нужно разыскать Дарью, чтобы забрать с собой в город. Интуиция подсказывала, что сделать это нужно немедленно, не откладывая в долгий ящик. Где-то в соседних комнатах послышался знакомый кашель. Кремов, поеживаясь, пошел на звук. Дарья спала в одиночестве на кухне, застегнувшись на всю молнию. Какого бы то ни было обогревателя Игорь поблизости не обнаружил. На потолке едва различимо мерцал допотопный светильник. Стало ясно, что девушку просто выперли сюда, словно в карантинный изолятор, чтоб кашлем не досаждала остальным. Игорь прикоснулся к Дарье и с облегчением отметил, что она не сняла спецкостюм: сквозь спальник прощупывалась жесткая ткань.

Дарья пробуждалась с трудом, не понимала, чего от нее хотят.

– Ты кто? Игорь? – пробормотала она растерянно. – Чего нужно? Зачем вставать?

Кремов постарался максимально доступно объяснить, чего от нее хочет. Выходило плохо, Дарья норовила отшить его «до нормального утра» с помощью беззлобных ругательств, но он не сдавался.

– Даша, нам нужно ехать в город. Нет времени объяснять, просто доверься мне, – тихо сказал Игорь.

– Да с какой стати?! – удивилась она.

– Я не протяну здесь долго и тебя в этом гадюшнике не оставлю. В Солнечном твою болезнь вылечат, затем вернешься, если захочешь. Я не прощу себе, если не заберу тебя с собой!

– Отпускаю сей грех, иди с миром, мил человек, – зевнув, отшутилась Дарья и серьезно добавила: – Ни о каких жертвах не прошу, помощи не нужно. Езжай. Я спать хочу.

– Вставай, я тебя не брошу! – воскликнул Игорь.

– Да отстань, дурак! – разозлилась Дарья.

– А ты почему не отстала там, на площадке? Когда Леха собрался расправиться со мной?

Игорь усадил ее в мешке. Она не сопротивлялась, только прерывисто дышала, стараясь сдержать кашель.

– Мне незачем возвращаться, Игорь, – наконец произнесла Дарья, – там система, тут система, только на Скале я быстрее получу по заслугам. Утром пойдем в новый пикет, и меня случайно раздавит трактор!

Игорь с тревогой всматривался в едва различимое светлое пятно, обозначавшее лицо Дарьи. Он протянул руку, чтоб ущипнуть ее за щеку, но случайно ткнул пальцем в глаз.

– Ты реально дурак, что ли?! – гневно вскричала она.

– Извини, хотел убедиться, что ты не бредишь! – саркастично ужалил Кремов. – Знаешь, есть такое сумеречное состояние психики, когда человек не в себе и городит несусветную чушь, но со стороны кажется, что он в норме!

Даша неожиданно всхлипнула.

– Ты ничего не понимаешь, – сдавленно прошептала она, – из-за меня… из-за моего ухода умерла мама. Я знаю это точно. В хосписе. Она регулярно приезжала на КПП, а я не являлась на свидания, гордячка ничтожная. Хотелось отвадить «старуху», чтоб оборвать все нити с проклятым прошлым! Мама-то в ДОТ верила, как крепостные барину. Однажды она приехала прямо сюда, ходила по улицам, искала меня. Никто не знал Дарину Четвертак и не мог ей подсказать, где такая живет. Конечно! Какая там Четвертак, я ж Лова! Дрянь эта Лова предельная, и пора бы ей сдохнуть. Понял?

– Положим, понял, – вздохнул Кремов. – Что же дальше? Махнуть разом, по-крупному на гигантскую ошибку – новой гигантской ошибкой? Это нечестно, детка. Смерть под трактором намного проще длинного пути искупления, ведь страдание неугасаемое – это не про вас, настоящих героев! Может, все-таки взглянуть судьбе в глаза? Не для себя, так для других поживи.

– Да кому я нужна?

– Завтра будешь нужна сотням людей. Тем, кто останется здесь, тем, кто живет в Солнечном. Собирайся, давай!

Игорь неожиданно ощутил прикосновение ее пальцев к своему носу. Дарья ощупывала и гладила лицо Кремова, словно слепая.

– Кто ты такой? Мытарь? – прошептала она беспокойно. – Почему привязался к моим проблемам? Это мое личное дело.

Очевидно, Дарья наконец захотела поверить в то, что он говорил. Она по-прежнему боялась принять тяжелую ношу, с которой предстояло срастись навсегда, но внутренний горн уже трубил к походу и его зов отныне нельзя было заглушить ничем.

– Я Нерв, у нас не бывает личных дел, – улыбнулся Игорь невидимой для Дарьи улыбкой. – Давай скорее, светает!

Они вышли к «Борзому», когда в небе на востоке бледной полоской обозначилась ранняя заря. Игорь прихватил в тамбуре мешковатую старую куртку зеленого цвета, краги и побитую молью ушанку с болтающимся ухом. Второе было намертво пришито к макушке, из-за чего Кремов выглядел как беглый партизан или дед Мазай с азбучной картинки, Дарья даже хохотнула. Впрочем, кашель скомкал ее смех.