Глава 126
«Борзой» разочарованно порыкивал мотором, дробя разгон пробуксовкой заднего колеса. Асфальт под снежно-водяной кашей давал плохой держак, снегоуборочная техника сюда еще не дошла. То ли дело экспериментальное подогреваемое полимерное покрытие! Там, где покрышки находили его, мотоцикл уверенно писал траектории. Жаль, за «Текстилями» эта сказка закончилась.
К промзоне полотно очистилось. Наверное, трубы НПО «Синтез» невидимыми выбросами растапливали снежинки в воздухе. «Борзой» заворчал кубатурной двойкой с удовлетворенностью собаки, спущенной с поводка. Теперь ехать проще. Безлюдные улицы, немногочисленные грузовики, совсем редкие электробусы без пассажиров. Машины катят в автоматическом режиме, отрабатывая программы. Игорь бросил взгляд на приборку, часы показывали 10:44. Наверняка где-то выруливает из автоколонны старик шофер на своем дилижансе.
Вот у границы города показалась сереющая пустыми платформами автостанция, автобуса не видать! Неужели поехал к Скале? Почему-то в это не верилось.
Формально вход на Скалу считался свободным. Она задумывалась ДОТом как место, где можно побыть в одиночестве, «перезарядить батарейки», издалека убедиться в добродетелях Солнечного и с новыми силами возвратиться в общество, к труду. Да и называлась не Скалой, как сейчас, а Рощей.
Первыми посетителями стали художники и писатели, в том числе прославленные – Валентин Петровский и Глеб Котов. В рощинской тиши им неплохо работалось. В округе ненадолго поселялись и другие граждане. В их среде нельзя было выделить каких-то обособленных групп по интересам, в основном люди отдыхали после «рывков». Рывком считалось крайнее напряжение труженика, направленное на достижение рекордной цели либо даже подвиг, обусловленный крайней необходимостью. Рекордсменов величали стахановцами, а героев не называли никак по-особенному и просто уважали. Считалось, что героизм – норма для советского человека, а спасовать в трудной ситуации может лишь тот, в чьем воспитании допущены критические пробелы. Так что если и случались позорные случаи, то за них по всей строгости отвечал ДОТ.
Одно для Рощи оставалось неизменным: все отдыхавшие здесь рано или поздно возвращались в город. Собственно, в Скалу Роща начала мутировать после первого отступления от этого незыблемого правила: однажды группа музыкантов из ВИА «Альтернатива» обосновалась здесь насовсем. Они демонстративно заявили, что не станут выселяться из домиков отдыха, даже если их об этом попросят: возвращение в Солнечный им противно. Постепенно к отщепенцам прибивалось все больше последователей, за ними закрепилось прозвище по названию ВИА «отцов-основателей». Стахановцы и герои, напротив, здешние места разлюбили.
Внезапно ДОТ оказался в патовой ситуации. Что прикажете делать с «альтернативщиками», какой программой в этом случае руководствоваться? Их некуда выселить, они не совершили никакого преступления, чтоб оказаться в тюрьме, от перепрофилирования отказались. ДОТ оставил все как есть. Может, рассчитывал, что буйные музыканты перебесятся и повинятся, может, решил утвердить Рощу в качестве отстойника для любых недовольных, но именно с первых «альтернативщиков» повелась нынешняя Скала.
Игорь подъехал к высоким воротам и остановился. Сейчас они откроются, а пока можно набрать воздуха в грудь, как перед глубоким погружением. Вот створки не спеша побежали в стороны, сердце забилось чаще. «Поехали!» – вспыхнуло в голове. С нехорошим предчувствием Кремов повернул ручку газа.
За воротами почему-то оказалось много тяжелой техники и военных. Один из них поспешил навстречу.
– Лейтенант Ковалев! Нам приказано обеспечивать безопасность проезда!
– Кремов. Что от меня требуется?
– Ничего, товарищ Кремов. Будьте осторожнее, «альтернативщики» в очередной раз шумят. Соорудили липовый КПП, требуют автономии и самоуправления. Вечером, скорее всего, поедем ломать их баррикады.
Игорь кивнул и тронулся дальше. Что-то его насторожило в поведении лейтенанта, но понять, что именно, не вышло. Впереди показалась деревянная будка, окруженная людьми. Их одежда удивляла: какие-то повязки на головах, куча пестрых заплаток на изношенных брюках и парусиновых куртках, грязные армейские ботинки с высокой шнуровкой. Некоторые держали в руках флаги, такие же неопрятные, как и их хозяева.
Объехать будку не представляло труда, она торчала на большом пустыре одиноким пеньком и, понятное дело, выполняла чисто демонстративную функцию. Тем не менее Игорь направил «Борзого» к ней.
– Челы, лук сюды! Вы такое видели?! – восторженно заголосил один из «альтернативщиков» при приближении Игоря. – Кульная машинерия!
Во рту у парня мелькали гнилые зубы, но его это, по всей видимости, никак не смущало. Сразу подумалось о Солнечном, где такое невозможно: ДОТ в обязательном порядке направит гражданина в поликлинику, и доктор все исправит. На Скале, по всей видимости, «альтернативщики» пикировались с ДОТом даже в вопросах здоровья.
Кремов остановился и обвел взглядом окруживших его людей.
– Здравствуйте, меня зовут Игорь. Я ищу Виктора Степанова.
– А кто это? – задиристо выкрикнул один из «альтернативщиков».
– Ты знаешь кто, – спокойно ответил Игорь. – Насчет здешних прозвищ я не в курсе, так что не валяй дурака. Мы же все родом оттуда. – Кремов показал большим пальцем за спину.
Пожалуй, если б не «Борзой», выглядевший вполне альтернативно, присутствующие отказались бы от разговора. Но мотоцикл придавал Игорю в их глазах какую-никакую, а ценность.
– Плевали мы на это поганое гнездо, здесь иная реальность. Тебя прощает только незнание, но раз приперся, то ладно, – обиженно ответил парень с плохими зубами. – Нету никакого Виктора Степанова, есть Виктор Дрим, ясно?
Игорь с готовностью кивнул:
– Вот теперь осведомлен, спасибо! Так как найти Дрима?
«Альтернативщики», преисполнившись гордости, радостно загалдели. «Как же все-таки важно им получить признание своему поделочному миру», – подумалось Кремову.
Одержав моральную победу, местные теперь даже решили снарядить с ним провожатого – девушку лет двадцати. Та небрежно брякнула свою кличку – Лова, – устроилась на пассажирском сиденье и сразу же бесцеремонно прижалась к Игорю, поддерживая личным примером лозунг «фри лав онли» с кричаще-яркой нашивки на джинсовой куртке. Оставшиеся одобрительно заулюлюкали. Чтобы не провоцировать девчонку на большее, Кремов резко крутанул ручку. Завизжав, пассажирка вцепилась мертвой хваткой, улюлюканье утонуло в реве мотора. «Борзой» устремился вперед.
Далеко ехать не пришлось, уже за ближайшей рощицей показались бледно-желтые домики под коричневыми крышами. Они выглядели кукурузными зернами, рассыпанными у подножия огромной возвышенности с плешивой макушкой. Скала. Игорь сбросил скорость. Провожатая пришла в себя и снова принялась за старое. «„Борзой“, ты еще масла в огонь подливаешь!» – подумалось Игорю под щекотание у правого бедра: чертовка елозила там ладонью, попутно бормоча что-то неразборчивое. Впрочем, времени ей не хватило, мотоцикл быстро съел расстояние до домиков.
– Держи к первому бараку! – прокричала провожатая и закашлялась. Видимо, ей что-то попало в горло.
Игорь остановился там, где указала девушка.
Та продолжала кашлять глубоким неконтролируемым кашлем, отвернувшись в сторону. Когда это прекратилось, она попробовала слезть с седла, но тут же болезненно ойкнула – обожглась о глушитель.
– Сначала дотянись левой ногой до земли, затем перекинь через седло правую, – объяснил Игорь, с трудом удерживая «Борзого» вертикально.
Не вышло. У нее не хватило роста. Тогда раздосадованный Кремов кое-как слез сам, поставил мотоцикл на подставку и помог спуститься девушке.
– Дарья, – сконфуженно представилась она настоящим именем.
– Из-за чего у тебя кашель? – с тревогой поинтересовался Игорь.
– Док говорит, хронический бронхит.
– Почему не вылечишь?
– Некогда, – махнула рукой она, – ты что, нотации мне решил почитать?
Игорь внимательно посмотрел ей в глаза.
У Дарьи-Ловы милое лицо: по щекам и через переносицу будто нарочно кто-то просыпал дорожку веснушек, пушистые ресницы периодически хлопают, придавая Дарьиному взгляду по-детски доверчивое и прямолинейное выражение.
Она серьезно больна, это очевидно. Ей на самом деле страшно. Очень страшно. Как Юкэ в Заречном переулке. Только здесь недуг подкрадывается исподволь, стремясь сначала вызреть, поэтому страх проявляется отдельными уколами, но уж конечно не перед каким-то «товарищем» из города. Проявлением слабости «альтернативщик» унижаться не станет!
Дарья упорно избегает мыслей о болезни, держится шумной компании, участвует в любых сабантуях, втайне подумывая о подвиге или о принесении себя в жертву, «чтоб сразу и с огромной пользой». Собственно, подпитывает девочку и сдерживает катастрофу лишь молодой максимализм да кабальный договор с болезнью: та позволит протянуть до геройского поступка, а ей не будут мешать разгораться.
И все же, когда солнце прячется за горизонт, а вечерние сумерки зябким прикосновением пробуждают первый приступ кашля, Дарью охватывает тот самый страх. Девочка забивается под старое одеяло и как можно тише плачет. Ей кажется, что ничего нельзя вернуть, что отказываться от выбранного пути нечестно, что мама, с которой она в одностороннем порядке порвала отношения, ее не простила бы никогда, а ДОТ назад не примет. Нечеловеческая пытка! Но у нее, возможно, имеется то, ради чего сюда приехал Игорь. Да, это, последнее, ей всегда помогает справиться с ночными кошмарами. С этим можно поверить, что болезнь отступила навсегда, что ее и не было вовсе, что очередной дружок любит ее по-настоящему и что страх не вернется.
У Игоря сжалось сердце. С тоской вспомнились Дарьины недавние приставания, ее неловкая попытка спешиться. Стало стыдно за проявленное высокомерие, раздражительность. Непреодолимо захотелось обнять ее, согреть, увезти отсюда, вылечить. Он не отрываясь смотрел на девушку, ощущая убийственную безысходность.
– Ты чего? – обеспокоенно спросила она. – Глаза какие страшные! Гипнотизируешь? Брось это!
Понимая, что опоздал, Игорь заставил себя собраться и отвести взгляд. В висках застучало, на лбу выступила испарина. Он успел присесть и упереться руками в холодную мокрую землю. Сейчас это пройдет, и нужно отвезти Дарью к КПП у ворот. Ей окажут помощь доктора, он видел их там! Игорь зло замотал головой, силясь вырваться из железных тисков. Все так близко, так осуществимо, так правильно: Дарья, ее болезнь, врачи, КПП, остался пустяк – соединить кусочки воедино…
