Глава 26
Все великое зарождается в тебе. В самом человеке. Есть простой, но довольно наглядный пример. Если яйцо разбивается изнутри – то это значит, что идет процесс созидания. Зарождения жизни. Если снаружи – наоборот, процесс разрушения, смерти. И все наши действия, так или иначе, в этом плане являются отображением нас самих. Того, что было зачато когда-то глубоко внутри каждого. А потом развилось.
Примерно так рассуждал Игош – главный хорул, или, как он себя называл: Голос третьего эфета. Что это еще за эфеты такие, мне еще представляло разобраться, но вот говорил новый знакомец очень убедительно. По его словам, хорулы лишь немного направляли меня, а шел я сам. Потому что у меня была потребность оказаться в Архейте. Конечно, блин. Ведь именно они послали одного из своих, чтобы он передал мне свои способности и сделал Игроком.
– Мы никого не посылали, это был личный выбор.
Ах да, забыл добавить. Игош был Сенситивом. Поэтому даже громко думать надо было осторожно.
– Что это значит? Личный выбор умереть?
– Понять человека всегда очень непросто. Порой для этого необходимо провести долгую работу.
– А ты человек? – зачем-то спросил я.
Вопрос был не праздный. Внешне Игош практически не отличался от меня. В смысле, как представителя вида. Типичный ирландец – огненно-рыжая шевелюра, лицо, усыпанное веснушками, вздернутый кверху нос. И взгляд дружелюбный, приветливый. Но было нечто необъяснимое, может, это интуиция мне подсказывала, что не все тут просто.
– Я с Мейра, если ты об этом, – усмехнулся Игош, – но, как вы успели заметить, мы не придерживаемся разных идеологических воззрений о неравноценности видов и рас. Дмитрий, к примеру, человек. Родился в твоем родном мире, больше того, в твоей стране.
– Ого, – удивился я. – Москва, Питер? Или из провинции?
Невысокий полноватый мужчина с направлением Сноходец с ехидцей посмотрел на меня, сложил руки на явно пивном животе и вкрадчивым голосом ответил.
– С Орской крепости я. Хотя, жизнь помотала. И в столице жил, застал на Сенатской попытку переворота. И на первом поезде в белокаменную ездил. Но потом махнул в глушь, на Урал. Погода в столице дрянная. Я хоть к тому времени и стал Ищущим, да все не мог привыкнуть к этой хмари вместо неба.
Я мысленно почесал макушку. Восстание на Сенатской площади – это 1825 год. Как бы плохо у меня с историей не было, эту дату я запомнил. Значит, ему всяко больше двухсот лет. Я еще раз посмотрел на плашку с направлением и чуть себя по лбу не хлопнул.
– Так это вы приходили ко мне во снах?
– Ну конечно. Может Дмитрий Васильевич еще кое-что, – сказал Сноходец. Правда, вышло это без лишнего бахвальства. А так, словно он констатировал факт. – Ну, и Лунгер направляла.
Теперь мое внимание оказалось приковано к последнему хорулу из троицы – небольшой кроколюдицы с совсем крошечным треугольным носом, огромными для ее вида глазами и бледно-зеленой кожей. И плашкой Лидар над головой.
– Что значит направляла?
– Скажем там, я могу отследить Игрока, если знаю, какие предметы у него в инвентаре, – Лунгер совсем немножко картавила, но голос оказался мягким и бархатистым.
– Лунная сталь, – догадался я. – Хорул передал мне ее через Охотника.
– А также зеркало, – кивнула Лунгер. – В принципе, этого вполне достаточно, чтобы попытаться определить, где находится Игрок. Но чем больше точек вхождения, тем лучше я могу рассказать об Ищущем. Узнать его мысли, страхи, терзания. В общем, когда ты взял третий приготовленный для тебя объект, мы уже тебя вели.
– И что же это было?
– Камень Отторжения. Хорул специально отдал его мальчику, чтобы ты забрал артефакт обратно.
– Вы называете его хорул, – заметил я. – А друг друга по имени.
– Когда он оказался здесь, то не назвался, – ответил Игош. – Со мной он, к примеру, вообще не говорил.
– С чего вы решили, что он хорул?
– Он так сказал. И у нас не было причин ему не верить. Сюда приходят только те, кто целенаправленно ищет встречи с нами. Те, кто хотят стать нами. Другого не дано. Незнакомец сказал, что он хорул. И не просто хорул, а Голос семьдесят шестого эфета.
– Если честно, я запутался.
– Ты просто пытаешься постичь всю многогранность и красоту долины над тобой, стоя в ущелье. Даже мне понимание личности того хорула, что подарил тебе направление и лик, далось с трудом. А я живу не одну сотню лет.
– Хорошо. Значит, мы отложим этот разговор. К сожалению, у меня не так много времени. И что теперь?
– Осмотрись для начала. Тебе ведь надо знать об Архейте все, прежде чем стать хорулом?
Я промолчал. Если честно, я искал ответы, а нашел еще больше вопросов. Сам же Игош, да что уж там говорить, даже Дмитрий с Лунгер смотрели на меня с плохо скрываемым любопытством. Будто что-то знали, но пока не могли сказать. Ладно, черт с вами, осмотримся, раз уже все равно сюда переместились.
Архейт был одновременно и миром, и единственным поселением в нем. Игош объяснил, что город здесь один-единственный. Других разумных существ нет. Поэтому тут отсутствуют стены и стража. Да и попасть в Архейт можно только двумя способами. Один из которых продемонстрировал я, а другой обрубили Вратари, сделав мир закрытым. Но, как мне стало понятно, у хорулов с ними какая-то договоренность. Потому что, по словами Игоша, местным позволено с помощью Вратарей доставлять сюда еду и все им необходимое. Еще один большой вопрос – какой с этого толк хозяевам Ядра?
Выглядел город внушительно. Дома, с ровными высокими стенами, широкие дороги, раскидистые деревья между зданиями. Чуть поодаль имелся довольно обширный парк, в центре которого возвышалось самое высокое строение. И что интересно, ни одной машины или еще чего доброго, мотолета. Просто рай для амишей.
– Это наша библиотека, – заметил Игош мой интерес к самому высокому зданию. – Она хранит все знания о мирах. Открытых и закрытых. Все исторические события. Более того, там есть картотека с наиболее знаменитыми Ищущими. Мы собирали информацию веками и продолжаем собирать.
Как мое любопытство было обращено к библиотеке, так в глазах проходящих мимо хорулов читался интерес при взгляде на меня. Некоторые даже изредка шептались, хотя всем хватало воспитания не показывать на нас пальцами. Впрочем, я их понимаю. После закрытия портала из Хиста, о котором Игош упоминул вскользь, Ищущие тут были не частыми гостями. Держу пари, за столько лет они уже устали видеть одни и те же физиономии.
– Но вы же не просто Игроки? – спросил я, хотя видел как раз обратное. Обычные Ищущие с направлениями и самыми различными расами. По сути, это был один из Орденов. Поэтому мне пришлось добавить. – Говорят, что вы можете видеть будущее.
– Не совсем так, – ответил Игош, а его сопровождающие улыбнулись, вернее Лунгер как-то скривилась, и я принял это за улыбку. – Скажем, после определенного воздействия в нас умещаются тысячи возможных вариаций построения линий судьбы жизни. Это непросто и требует определенных усилий. Но каждый раз, на перепутье, мы понимаем, что сейчас необходимо сделать выбор. И идем на это. Подобное похожее на дежавю вкупе с легким покалыванием в пальцах.
– А что за «определенное воздействие»?
И Дмитрий и Лунгер внимательно обернулись на своего предводителя, а тот не торопился отвечать.
– Ну же, Игош. Прежде, чем стать хорулом, мне необходимо понять, на что надо будет пойти.
Навык Убеждения повышен до двадцать девятого уровня.
– Хорошо. Я расскажу тебе, с чего все началось. Точнее, с кого. Их звали Хронос и Хорул. Два Ищущих, нашедших друг друга во множестве миров. Два Ищущих, что стали друзьями. Один великий изобретатель, другой не менее великий предводитель. Хроноса интересовало развитие Игрока. Все, что связано с его направлением и способностями. Он провел много времени среди Вратарей, познал секрет Сердца, научился использовать большие массивы пыли в своих изобретениях. Хорул был другим. Его интересовало равновесие. Точнее, сохранение миров в состоянии баланса.
– Дайте угадаю, один убил другого и началось?
– Неужели в России по-прежнему продают эти дешевые бульварные газеты? – не сдержался Дмитрий. – Мой вам совет, молодой человек, не читайте эту гадость.
– Нет, Хронос сам себя убил. Но создал множество чудесных изобретений. Машин, что улучшали Игрока. И в итоге сотворил то, что дает нам возможность видеть все линии жизни. Это было его высшее достижение. Его апофеоз. Но Хронос понимал, что для работоспособности машины нужно вложить в нее не просто часть себя, необходимо пожертвовать собой целиком.
– Он убил себя ради машины? – я даже остановился.
– Ради возможности помочь Игрокам. Он видел на шаг дальше, благодаря своему направлению. К тому времени Хронос вместе с Хорулом и немногочисленными Игроками, обжился в Архейте. Мире прекрасном, но сокрытым за смертельным Хистом. Куда могут добраться лишь сильные. Хорул после смерти друга продолжил свое дело, сохранив все изобретения Хроноса. Некоторые работают и по сей день. А с помощью самого главного из них мы и становимся теми, кто есть.
– А что случилось с Хорулом?
– Он тоже погиб, – коротко ответил Игош. – Но погиб добровольно, пытаясь сохранить баланс в одном из миров. А его последователи стали называться хорулами.
– То есть это ваша цель? Умереть ради высшей идеи? Чем вы отличаетесь от кучки религиозных фанатиков?
– Мы не фанатики, – улыбнулся Игош. – Нас можно без ложной скромности сравнить с Вратарями. Именно поэтому они пошли на такие сильные уступки – позволили нам пренебрегать таможенными правилами, закрыли этот мир от посторонних глаз. Цель Вратарей – сохранять движение жизни. Они следят за сохранением целостности Врат, возможности прохождения через них и только. Мы же заняты балансом. Если где-то появляется чересчур сильный Ищущий, настолько, что он может качнуть весы в любую из сторон, то мы занимаемся этим вопросом.
– Убиваете его? – удивился я.
– Нет. Стараемся сделать так, чтобы на каждую силу нашлась другая сила. Или напротив, пытаемся усмирить мощь Ищущего. Как было с теми же Всадниками. Мы понимали, что противопоставить им соответствующих Игроков – значило бы обратить ваш мир, а может и соседние на смерть и страдания. Поэтому разрушили Всадников изнутри, предательством Мороса.
– А Сережа, что вы хотите от него? – впервые подала голос моя спутница.
– Рис, ты о чем?
– Это ясно, как божий день. Ты и есть та сила. Не понял еще?
– Так и есть, – мягко улыбнулся Игош с видом палача, который очень стесняется выполнять свою работу. – Наша цель ты. Скажу откровенно, грядет война. Та, что охватит всех и каждого. И оставлять такую переменную как ты без внимания – просто глупо.
– А разве я такая уж сильная переменная?
– Ты сам не понимаешь? Игрок, способный откатывать время. Тот, кто сочетает в себе два самых сильных Лика во всех мирах. Тебя спасло лишь очень скорое возвышение. Ты оказался здесь быстрее, чем другие Ищущие. И даже если ты решишь отойти от дел, то рано или поздно охотники за головами обратят на тебя внимание. Уж слишком лакомый кусок.
– Уже обратили, – вспомнил я нападения в Отстойнике.
– И подобное будет лишь нарастать как снежный ком.
– Но Сергей может отказаться от ликов, – встряла Рис.
– Это единственный шанс, чтобы они не попали в плохие руки, – согласился Игош. – Но вместе с тем подобное никак не повлияет на желание остальных убить Сергея. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что ликов у него больше нет.
– Что же делать? – посмотрел на него я.
– Стать одним из нас.
– И проблемы улетучатся?
– Нет, но, возможно, ты найдешь на них решения, просто изменив угол зрения.
– А если нет? Если я не соглашусь.
– То ты уйдешь. Вратарь в обители сможет переместить тебя в любой из миров. В этом плане у нас нет ограничений. Хочешь – в Отстойник, хочешь – в Элизий или Мехилос.
Мне казалось, что он издевался, называя как раз те места, куда мне вход был заказан. Настоящие эмоции по лицу Игоша так просто и не различишь. Вот Дмитрий ухмылялся – будто заранее зная ответ. Его лицо ясно говорило – никуда ты теперь не денешься. И нечто детское внутри меня как раз и сопротивлялось подобной предопределенности.
– Мне нужно подумать.
– Конечно, ты волен принимать любое решение. Никто здесь не будет тебя ни к чему принуждать. Осмотрись, загляни в библиотеку. Там много интересного. Времени у тебя достаточно. Как только определишься с ответом – найди меня.
Вот теперь я понял, что Игош действительно тонко издевался. Как раз времени у меня и не было. Но не признаваться же сейчас в этом. Троица, во главе с мейрцем, отошла от нас, и мы остались вдвоем с Рис.
– Не нравятся мне эти ребята, – подала голос девушка.
– Так они не сахарная вата, чтобы тебе нравится. Хотя согласен, внятного ответа я так и не получил. Думаю, они делают так специально. Знаешь, как наркоторговец, первую дозу дает бесплатно, а вот когда ты привыкаешь…
– И что? Станем теперь хорулами?
– От тебя никто не требует никаких жертв.
Рис поджала губы и зло сверкнула глазами. Но, немного помолчав, все же ответила.
– Я думаю, что сохранение баланса – не такая уж плохая идея. Мирам порой именно этого не достает.
– Ага. Только интересна цена подобного баланса. Ладно, пойдем, заглянем в библиотеку. Других достопримечательностей я пока не вижу.
Местное книгохранилище походило на огромный кафедральный собор. Свод оказался так далеко, что из-за сумрака не представлялось возможным разглядеть его тщательно. К массивным шкафам были приставлены лестницы на колесах, а расстояние между проходами оказалось такое, что легко могла бы проехать малолитражка. Вкупе с немногочисленными хорулами, укутанными в свои мантии, создавалось ощущение, что ты находишься как минимум в очень крутом и дорогом монашеском ордене.
– Добрый день, вам чем-нибудь помочь? – с видом продавца-консультанта обратился к нам двухголовый огр.
Впрочем, был он таким недолго. Заметив мое смущение, незнакомец довольно быстро изменил свою оболочку, став человеком. Низеньким черноволосым пареньком с огромными глазами и смешными оттопыренными ушами. Мне кажется, это существо специально выбрало образ эдакого недотепы, чтобы мы его не опасались.
– Кто ты? – спросил я.
– Керианец. Один из немногих выживших.
– Откуда ты, где находится твой мир?
– Уже нигде. Он сожжен дотла Игроками. И Вратари закрыли его, как непригодный для жизни. Понимаешь ли, там был слишком ценный ресурс.
– Какой?
– Мы. Его жители. Керианцы способны менять на непродолжительный срок свою оболочку. Лакомый кусочек для многих Игроков. Все хотят держать в рабстве идеального шпиона. Извини, но я больше не могу…
Его кожа пошла рябью, а сам керианец словно стал таять. Лицо оплывало, ровно, как и фигура, пока не превратилось в нечто среднее между растекшимся морожеными и куском жира. В многочисленных складках, ростом не более метра, на меня смотрело разумное существо, напоминающее слизня.
– Уже не так приятно, да?
– Вопрос привычки, – ответил я. – Итак, ты тут вроде библиотекаря.
– Архивариуса. Я до сих пор изучаю великую библиотеку хорулов. И по сей день для меня находятся различные сюрпризы.
Он вскинул все четыре крохотные ручки, демонстрируя богатство и одновременно непостижимость всего, что находилось вокруг. Рис, к слову, уже скользила взглядом по полкам. Тут были не только книги – пергаменты, папирус, глиняные и каменные таблички. Даже какие-то странные кубы, собранные в отдельном месте. Видимо, уже продукт развитых миров.
– Я слышал, что здесь есть информация практически о любом Игроке.
– Если он представлял из себя что-то важное, то несомненно, – кивнул керианец, отчего его желеобразная голова чуть не переместилась на спину.
– Есть что-нибудь про… про Охотника?
– Сейчас посмотрим, – кейринец превратился в рослого архалуса и упорхнул вглубь библиотеки.
Мне пришлось бежать за ним, чтобы не отстать. И все равно я заблудился в переплетениях книжных шкафов. После минуты бесплотных поисков и пары крепких ругательств, мне удалось выйти к читальному залу. Ну, или нечто, что его заменяло. Здесь за столами сидело несколько хорулов самых разный рас и просматривали огромные фолианты. А еще через пару секунд с книжкой в руке появился мой новый знакомец. Он аккуратно положил явно древний томик на свободный стол и почти сразу превратился в себя самого. Видимо, вновь устав находиться в чужой шкуре.
Я завороженно смотрел на строчки, даже забыв поблагодарить архивариуса. Потому что там, на смеси языков Отстойника, была написана история моего учителя.
Кефал, сын Деиона. Рожден в Фокиде (Отстойник, мир двадцать восемь по принятой классификации миров). После инициации взял имя Охотник. Попытался инициировать всю семью, чем навлек на себя гнев полубогов того времени (смотреть «Артемида и запечатленные боги Отстойника»). Жена Прокрида была убита, а Охотнику удалось лишь спасти инициированных сыновей Геспера и Адумниса, после чего бежать из Отстойника.
Охотник………… после чего занимался поиском редких существ…. Пургатор…. разрушение столпов….
Вернулся в Отстойник после смерти старшего сына Геспера (смотреть «Пятая война Пургатора и Фиролла»). Принял активное участие в становлении Ордена Видящих (смотреть «Классификация Орденов окраинных миров»). Вместе с хранителями спрятал Глад (смотреть в «Классификация опасных артефактов первых Богов»)......
После смерти Адумниса (смотреть «История Отстойника со слов обывателей») не принимал активных действий в жизни миров.
Свидетельства и источники:...
Я оторвался от книги.
– Здесь некоторые места пропущены.
– Просто ваш навык Лингвистики не так высок. Признаться, я тоже не силен в человеческих языках и диалектах, – разоткровенничался керианец. – А ведь сколько времени с тех пор прошло.
– Сергей! – вынырнула откуда-то Рис, держа в руках книгу.
На ее выкрик все, включая меня, осуждающе обернулись. Правильно, тишина должна быть в библиотеке. Однако девушку молчаливое осуждение не смутило.
– И ты, уважаемый э…
Тут я тоже вдруг вспомнил, что керианец не представился. Как-то неудобно, блин. Однако Рис проигнорировала и это.
– Скажи, я правильно все поняла. Твой мир, Кериан, по вашей классификации под номером семьдесят шесть?
– Да, это все известно, – спокойно ответило желеобразное существо. – А что такое?
Я лишь сглотнул образовавшуюся слюну и почувствовал, как волосы встают дыбом. Обернулся на Рис, торжествующе глядящую на меня. Мол, смотри, чего раскопала.
– А то, что первый Игрок, которого я убил, был как-то связан с вашим миром.
