Глава 24
У каждого мужчины есть определенный этап инициации, после которого он перестает быть ребенком и становится взрослым. Тем, кто отвечает не только за совершенные поступки, но и за своих близких. Учится работать с последствиями ошибок, избавляется от инфантилизма, вливается в общественную жизнь.
Раньше все было довольно просто. Ребенок у каких-нибудь диких племен, достигнув определенного возраста, должен был стать охотником. И для этого его вынуждали пройти различные испытания. Для подростка порой чудовищные – простоять ночь на высоком столбе, пробежать по спинам быков, выдержать укусы диких муравьев и т.д. Племенные отношения уступили место сначала рабовладельческому, а после и феодальному обществу. И настоящий мужчина из охотника превратился в воина. Именно с тех времен появилась знаменитая присказка: «Не служил – не мужик».
Но человечество развивалось. Мышцы перестали быть прообразом мощи, сильные мира сего обычно выглядят как лысоватые дядьки с избыточным весом. А обряд инициации стал чем-то совсем диковинным, да и используется в основном у различных религиозных ортодоксов.
Вот взять, например, меня. В армии я не служил, за близких ответственность не нес, если только за себя, да и то не в полной мере. Вообще, об этом всем мне пришлось задумываться уже после того, как в мой мир явилась Игра. Если сказать проще – как такового обряда инициации и не было. Просто плыл по течению, как простите, то, что не может утонуть. И вот наконец своеобразный обряд инициации должен был состояться.
По словам Вратаря, все мы приходили из пыли. И в нее же и обращались после смерти. Заявление, к которому у меня были определенные вопросы, но я подумал, что спорить с проводником сейчас не самое лучшее занятие. Мы удалялись от крепости Вратарей, утопая по щиколотку в песке, и мне еще очень повезло, что один из Братьев оказался довольно разговорчивым.
– Так зачем вам пускать сюда Игроков?
– Потому что есть мед, и есть пчелы. Ведь именно так называются те диковинные создания в твоем мире?
– Так, – кивнул я. – Только я ни черта не понял.
– Понимание приходит со временем. И именно тогда, когда нужно. Это древняя мудрость.
– А что это за Яма?
– Место, где появляется пыль.
– Появляется? Из воздуха что ли?
– Прости меня, я неверно выразился. Место, которое наполняется пылью. Чем Яма глубже, тем пыли больше.
– Теперь все стало гораздо понятнее, – пробурчал я.
Вообще, мне было не вполне понятно, как Вратарь здесь ориентируется. Как в песне – степь да степь кругом. Точнее дюны. Сухой горячий ветер, дневной сумрак – небо надело кучерявый парик из туч – и шорох песка под ногами. Странное ощущение. Я чувствовал, что этот мир безопасен. Но вместе с тем он мне не нравился. Собственно, а какой из всех миров Сереже пришелся по душе после Отстойника? То-то и оно. Дом может быть только один. А на двух стульях усидеть невозможно.
– Скоро, – наконец сказал Вратарь. – Чувствуешь?
Я чувствовал. Воздух наполнился приторным запахом пыли. Будто шоколад с заменителем корицы, посыпали измельченной корицей и подали вместе с корицей. С непривычки у меня к горлу подкатил ком. Благо, не вырвало. Хороший способ справиться с тошнотой – не жрать. Я уже забыл, когда завтракал или обедал в последний раз. И желудок, решивший, что его хозяин полный дебил, перестал подавать команды мозгу, обиделся и сжался.
– Идем. Не бойся.
– Да я и не боюсь, – пришлось соврать. Только непонятно кому, Вратарю или себе, – семи смертям не бывать, одной не миновать.
– Любопытное заключение, – усмехнулся Вратарь, – мне не так много лет, поэтому я нахожу все, что говорят Ищущие, невероятно интересным.
– Мне вот тоже лет вроде немного, но я считаю Игроков по большей своей части мудаками. Не обессудь.
– Разница восприятия, – сказал Вратарь.
Мы остановились у воронки, диаметром метров в пятнадцать. И все бы ничего, вот только вся она оказалась заполненной пылью. Какой-то другой, нежели той, что я раньше держал в руках. Она была более яркая, рыхлая, будто смоченный дождем песок на прибрежном берегу. Намного концентрированнее ходившей в обращении между Игроками.
– Что делать? – спросил я. – Положить Сердце в пыль и ждать, когда оно зарядится?
– Не все так просто, – ответил Вратарь. – Сердце – пустой сосуд, который надо заполнить. И вместе с тем, сердце – артефакт, который привязан к хозяину. Только хозяин может управлять им. Заряжать, направлять энергию на разрушение и созидание, открывать проходы в другой мир. Чтобы Сердце признало тебя хозяином, тебе необходимо стать проводником между ним и пылью.
– А если по-человечески?
– Ты должен зайти с ним в Яму. Сердце начнет насыщаться пылью через тебя.
– А другого выхода нет?
– Есть. Выход вон там, – указал Вратарь примерно туда, откуда я пришел.
Зараза, еще и издевается. Ладно, посмотрим, как и что. Я бережно выудил дрожащей рукой артефакт из инвентаря. Фуф, сейчас все и должно решится. Либо пан, либо пропал. Сердце не подавало никаких признаков жизни. Просто оплавленный кусок камня, ни больше, ни меньше. Ладно, посмотрим.
После первого шага я увяз в пыли по щиколотку. Мне показалось, что субстанция в Яме была живой. Меня точно схватил кто-то за ногу и не собирался отпускать. И будто я шагал не по мокрой пыли, то бишь, песку, а продирался сквозь застывающий цемент.
Следующий шаг дался еще тяжелее. Я провалился по колено и заметил, как одеревенели мышцы. Шею свело судорогой, между лопатками заболело, как если бы меня ударили ломом, из груди вырвался то ли стон, то ли сдавленный вопль. Нечто навалилось, придавило, но все еще давало возможность двигаться.
Когда пыль дошла до пояса, в глазах потемнело. Весь и без того сумрачный мир превратился в странное пятно. Словно я долго смотрел на солнце, а после этого на зрачки еще и надавили. Тело было не мое. Оно не слушалось, замерев, как твердая, высушенная ветром и солью коряга. Но, к сожалению, я все чувствовал.
Чувствовал, как неведомая мощь рвется из-под ног наверх, к вытянутой руке, в которой я зажал Сердце. Чувствовал каждой клеточкой тела нестерпимую боль, что не утихала, а лишь нарастала. Будто через большую алкалиновую батарейку пытаются пропустить переменный электрический ток. Чувствовал, как напряглись мышцы, вздулись жилы, запульсировали вены. Я не понимал, что удерживает меня на этом свете. Почему я еще не умер? Не разлетелся на тысячи кусков вместе с этим чертовым Сердцем.
Больше того, спустя нескольких долгих секунд мучений, которые растянулись в бесконечность, я стал видеть. И что более странно, не глазами. Вокруг меня многоголосьем пульсировала сила. Разная. С тонкими и жирными линиями, что опутывали и расходились в стороны. С белым, розовым, оранжевым, голубым и прочим, прочим свечением, подкрашивающим каждый квадратный миллиметр пространства.
И даже этим странным, потусторонним зрением, я не мог разглядеть Сердце. Напитанное пылью, оно слепило, заставляло отводить в сторону мысленный взор. И вместе с тем было по-прежнему ненасытно. Словно бочка без дна, которую пытались наполнить.
Я слышал крик Вратаря. Мне показалось или вечно спокойный обитатель Ядра изменил себе и в его голосе появилась тревога? А потом я почувствовал сам. Что-то шло не так. Я не мог здесь больше оставаться – Сердце тяжелело и скоро могло потянуть меня куда-то вниз. На дно самой глубокой Ямы.
Однако остановить все это оказалось не так просто. Сердце лишь после долгого перерыва распробовало настоящую мощь и алкало ее, как слепой теленок тянется к вымени матери. А я больше не мог служить проводником. Крик и боль заполнили тело. Я не понимал, действительно ли я ору или вопит лишь обессиленное сознание.
Я не могу умереть вот так! После столь долгой дороги! Не имею права! После стольких жертв и лишений. Я должен выжить. Ради ответов на вопросы! Ради Охотника! Ради Троуга! Ради Рис! Ради мертвых и живых! Я должен выбраться.
Невероятным усилием воли я прекратил насыщение Сердца и открыл глаза. На удивление – вокруг стало заметно светлее. Будто тучи расступились и на Яму упали солнечные лучи. Хотя в действительности небо по-прежнему было укрыто от посторонних глаз плотной неразрывной пеленой.
Сердце в руке не пульсировало, однако эманации силы, казалось, даже немного деформировали пространство вокруг. Создавалось ощущение, словно я смотрю на воздух поверх костра. Могучий, как говорил Вратарь чуть раньше – способный направлять энергию на разрушение и созидание, открывать проходы в другой мир артефакт покоился у меня в руке. Сытый и готовый к применению. Что ж, скоро мы его испытаем.
Заполненное Сердце я с большим трудом убрал в инвентарь. Почему-то вспомнилось, как на выпускном мне пытались спрятать два пузыря водки в карманы узких джинсов под рубашку. Вот и там выходило тоже плохо. Бутылки отчаянно не хотели лезть внутрь. И поместились туда только путем долгих манипуляций и практики индийских йогов – проще говоря, на выдохе.
Вот и Сердцу сейчас в инвентаре было тесно. Но лучше места я ему предложить не мог. Рука и так потемнела, словно я держался за провод под напряжением, торчащий из трансформаторной будки. Сжал пальцы в кулак, разжал – больно. Хотя, где сейчас мне было не больно? Все тело рыдало навзрыд, прося пощады.
Силы давно закончились, аргументы и воля иссякли, поэтому выбирался я на одном ослином упрямстве. Каждый шаг отдавался взрывом боли, каждое движение казалось чуждым, не моим. Но постепенно я выходил из Ямы. Пыль неохотно отступала, а я уже не шел – полз по направлению к Вратарю.
В какой-то момент, когда удалось подобраться совсем близко к этому гиганту, он сгреб меня в охапку и вынес. Сейчас мне казалось, что несмотря на доспехи и закрытый шлем, я вижу Вратаря насквозь. И передо мной стоит не могучий привратник, открывающий проходы в миры, а маленький испуганный мальчик.
– Ты слишком долго там был, – мне не показалось, в его голосе действительно звучала тревога. – В какой-то момент я подумал, что Яма поглотит тебя.
– Такое возможно? – не узнал я собственный голос. Так скрипит песок, растираемый тряпкой по стеклу.
– Не все Игроки могут выйти из Ямы. Даже не знаю, от чего это зависит. Может, от намерений. Того, насколько сильна их воля. Как ты себя чувствуешь?
– Тяжеловато.
Что правда, то правда. Правая нога меня совсем не слушалась, левую сводило судорогой. Из рук работал только протез. И то лишь потому, что там не было мышц. Да и сердце, признаться, билось как-то странно. То слишком часто, то вдруг на пару секунд замирало.
– Нужно время, – положил меня на песок Вратарь.
Он оказался прав. Я не знаю, как долго пролежал так, разглядывая плывущие тучи, но острая боль потихоньку утихла. Конечности перестало сводить, хотя мышцы и остались забиты, будто мне пришлось весь день поднимать разные тяжести. Зато в какой-то момент я смог приподняться на локтях. А еще спустя пару секунд встать на ноги. И пусть пошатываясь, но все же прошел пару шагов.
Тело с трудом, но все же возвращалось к жизни. Я вытянулся, разминая суставы. Ощущение было странное. Навалилась некая усталость и вместе с тем странная, неоправданная уверенность в собственной силе. И последняя меня немного пугала. Не успел я подумать, как Вратарь озвучил подозрения.
– Ты был слишком долго в Яме. Так бывает от незнания, от неопытности. Теперь и Сердце, и твое тело чересчур сильно заряжено пылью. Энергии нужен выход.
– И что мне сделать?
– Используй Сердце. Ты же хотел к хорулам. Самое время, чтобы отправиться. Ты знаешь, как называется мир?
– Да, Архейт.
– Настройся на него. На свое представление о нем, образы тех, кого хочешь увидеть и поговорить. А потом примени Сердце.
– Обязательно. Мне только надо забрать друга кое откуда. Спасибо, э… Вратарь. Прости, не знаю твоего имени.
– Имена есть только у послушников. Друг для друга мы Братья, для Ищущих Вратари. Так что твоего обращения было вполне достаточно. Рад, что помог тебе. Надеюсь, мы еще увидимся.
Я в этом очень сильно сомневался. Однако протянул руку собеседнику. Тот секунды две смотрел на нее, но все же легонько пожал, видимо, боясь, как бы мне чего не сломать. Холод его латной перчатки оказался приятным, точно снег после горячей бани. Однако мне надо было идти. Непонятно, сколько времени прошло. Необходимо поскорее вызволять Рис.
Я решил срезать через дюны, все-таки карта работала даже здесь. Подумаешь – надо преодолеть небольшой кусочек неизведанной земли. С каждой новой минутой я чувствовал себя все лучше. Ходьба разогнала кровь, сильный ветер, трепавший плащ и волосы, не охлаждал, а, казалось, лишь подгонял меня. Энергии, что плескалась в моих венах было так много, что в какой-то момент я не выдержал и побежал.
Быстрее, быстрее, быстрее. Я подгонял себя, точно меня кто-то преследовал. Собственное тело казалось медленным, громоздким и неповоротливым. Впереди показался небольшой кусок камня, торчащий поверх песка. Я вытащил Сердце и, ведомый неким внутренним ощущением, применил Шаговую аппарацию.
Навык Мистицизма повышен до семнадцатого уровня.
Создано новое заклинание Материковая аппарация.
Навык Созидания повышен до шестого уровня.
Сказать, что я был немного обескуражен – ничего не сказать. Хотя бы потому, что вдалеке уже виднелась дорога. Та самая, ведущая к крепости, по которой я топал совсем недавно. А вот того куска камня под ногами видно не было. Я обернулся назад и с трудом рассмотрел где-то вдалеке чернеющую точку. Так, погодите, Шаговая аппарация же может переместить меня только в то место, которое я вижу. Похоже, нынешнее новое заклинание проигнорировать не удастся.
Материковая аппарация (Мистицизм) – возможность перемещаться в пространстве в пределах одного материка. Важно: вы должны посетить ранее место, куда хотите переместиться. Стоимость использования: 3000 единиц маны.
Я чуть дышать не перестал. Чего? Это сколько надо качаться? Наверное, потому подобное заклинание мне ни разу не встречалось. Но самое главное – такого количества маны у меня не было. Более того, синяя полоска даже не дрогнула, оставшись на прежнем уровне – давно восстановилась после драки у Храма. Сердце!
Артефакт в руке внешне не изменился. Но вот вторым, обретенным в Яме зрением я видел, как он пульсирует. Будто действительно бьется. И вместе с тем дает мне неведомую силу. Я сжал Сердце покрепче, представил себе обитель Ядра и закрыл глаза. А когда открыл, то прочитал строчку в интерфейсе.
Навык Мистицизма повышен до восемнадцатого уровня.
Работает! Я стоял в обители перед Вратарем. Хотел добавить, что удивленным, да лицо последнего было скрыто под шлемом. Ну, ладно, буду думать, что рожа проводника между миров изумленно скривилась. Пусть так. Единственное – Вратарь не очень дружелюбно произнес, указав на Сердце.
– Убери.
Его тон был если не угрожающим, то близок к испуганному. Не нравилось Вратарю, что какой-то Игрок разгуливает тут с Сердцем в руке. Поэтому я послушался. А после подошел к нему, благо, на переход сюда и обратно, пыль не требовалась. Хоть какая-то приятность от моего звания среди Вратарей в нынешних стесненных обстоятельства. Произнеся мир и конкретную обитель, я переместился. Даже голова не закружилась. И облегченно выдохнул.
Здесь ничего не изменилось. Рис все так же сидела возле стены, даже перевязывала себе руку, может, мазью какой-то обработала и решила наложить сверху бинты, а может еще что. Вратари во главе с рослым красавцем стояли на страже не только девушки, но и алтаря (как выяснилось), и обители. А снаружи, пусть и не так явно, доносился гул недовольных Игроков. Глупо было бы думать, что они уйдут отсюда. Деваться нам, по сути, некуда.
– Сережа, – вскочила Рис.
Точнее, она попыталась вскочить, но вышло у нее это все очень неуклюже. Более того, она сначала бросилась ко мне, но добежав, не решилась прикоснуться. Точно я состоял из урана-235 в период полураспада.
– Рис, ты чего?
– Ничего. Как ты себя чувствуешь?
– Не поверишь. Отлично. Все получилось. Вот.
Я вытащил из инвентаря артефакт.
– Ищущий, только Вратари имеют право использовать Сердце внутри обители, – познакомил меня с новым правилом великан в доспехах. – Убери его. Или нам придется...
Понял, понял. Не дурак. Хочешь поссориться с Вратарями – покажи им в обители заряженное Сердце. Какие нервные ребята. Пришлось повторно убирать артефакт.
– И как же нам теперь быть? – испуганно спросила Рис. – Я не могу пройти в Ядро. А стоит нам выйти наружу…
– Ничего не будет, – усмехнулся я. – Пойдем, нас не тронут. Даю тебе слово.
– Сереж, с тобой точно все в порядке? – Рис не сводила с меня взгляда.
– Да. А почему ты спрашиваешь?
– Твои глаза… Они светятся.
