Приближаясь, они слышат рвущие барабанные перепонки завывания сирены, потом видят в окнах языки пламени.

Жаром пышет на десятки метров вокруг.

Люди с озаренными пожаром лицами, столпившиеся за санитарным кордоном, переговариваются: «У кого загорелось? – У девчонки, наряжающейся китаянкой. Она журналистка, то ли в «Рапид», то ли в «Геттёр Модерн». – А-а, та, что с мотоциклом, он еще страшно грохочет и вечно стоит там, где нельзя? – Вроде та самая».

Пожарные разматывают и подсоединяют шланги, стрела крана медленно поднимается к двум окнам, из которых вырывается огонь.

Лукреция Немрод слезает с мотоцикла и медленно поднимает очки.

Она произносит всего одно слово:

– Левиафан!

Она бросается к оцепленному дому, расталкивает пожарных, опрокидывает заграждение и мчится вверх по лестнице.

Проходит несколько секунд, и она снова появляется – вся в саже, с дымящимися растрепанными волосами. Она надсадно кашляет, судорожно ловит ртом воздух.

Слева она зажала под мышкой наполовину расплавившийся лэптоп, закопченный фен и синюю лакированную шкатулку с надписями «BQT» и «Не смейте читать». В правой руке она держит что-то обугленное, с вытаращенными бельмами, ни дать ни взять жареная сардина.

Видя то, что пыталась спасти из огня Лукреция Немрод, Исидор Каценберг не скрывает удивления.

– Его звали Левиафан. Они заплатят за свое преступление! – скорбно произносит она.

Она помещает останки Левиафана в спичечный коробок.

Она уже прыгает в седло мотоцикла и готова его пришпорить, чтобы мчаться к Театру Дариуса.

Но Исидор глушит мотор и забирает ключ, чтобы принудить Лукрецию его послушать.

– Все, хватит дергаться и вытворять не пойми что. С этого момента действует испытанный принцип: 1) информация, 2) размышления, 3) действия. Для начала, правило 1-бис: никогда не реагировать сгоряча. Как насчет того, чтобы удалиться для анализа ситуации на нейтральную территорию?

Воплощая свое предложение в жизнь, он забирается в коляску и отдает ей ключ. Мотоцикл трогается с места.