54
Три часа утра. Лукреция Немрод и Исидор Каценберг медленно едут по пустым парижским улицам. Из динамика «Гуцци» льются звуки «Мьюз».
– Что ж, – заключает Лукреция, – придется нагрянуть в следующий понедельник с фотоаппаратами и видеокамерами. Надо убедить их, что за фасадом Тетра Дариуса, «открывающего молодые таланты», прячется преступная организация.
Исидор отвечает, перекрикивая музыку:
– Действуйте исподтишка. Комиссар Малансон прав, они слишком сильны. Тадеуш Возняк – брат любимейшего француза французов, обладатель не только огромного состояния, но и бескрайней народной симпатии. Пресса воспевала Дариуса, теперь по принципу наименьшего сопротивления вся она займет сторону Тадеуша, «Геттёр Модерн» тоже завоет вместе с остальными волками. Вы – пушинка против такой тяжести.
– Убивать людей забавы ради – тоже, по-вашему, пушинка?
– А вы уверены? По-моему, ценность человеческой жизни на этой планете неуклонно снижается. Десять заповедей уже не в моде. Здесь задействовано слишком много интересов: экономические, политические, религиозные, даже комические.
– Нельзя же, в самом деле…
Она умолкает на полуслове, останавливает мотоцикл и замирает.
Они подъехали к водокачке Исидора.
Тот срывает с головы шлем и тоже лишается дара речи.
В окнах верхнего этажа плещется вода.
Журналисты торопятся наверх по винтовой лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и выскакивают на остров посреди цистерны.
Гостиная, кухня, спальня, все служебные помещения затоплены. Дельфины и акула плавают где хотят, огибая кровать, диван, всплывшие подушки. Дельфины забавляются, открывая мордами ящики и вытаскивая рубашки и брюки, которые распластались в воде, как медузы.
Исидор Каценберг в трансе, он полностью уничтожен.
– Мне страшно жаль, Исидор, – обращается к нему Лукреция. – Так жаль, что и…
Он в прострации.
– Это все костоломы Дариуса в розовых костюмах, – бормочет она. – Это их месть.
Он ныряет, подплывает к трем открытым кранам бассейна и закручивает их. Вода перестает прибывать.
Он вылезает на островок.
Чувствую, сейчас он скажет, что виновата я.
Пока что она видит, как он сжимает кулаки.
– Все так, вы не желали иметь со мной дела. Все так, всего этого не произошло бы, если бы я не притащила к вам моих преследователей. Я признаю свою вину. Признанная ошибка уже наполовину прощена, разве нет?
Лукреция получает кулаком в скулу и падает в воду. Он прыгает следом за ней, и начинается возня в воде. Жорж, Ринго, Пол и Джон подплывают и смотрят на двух людей, как будто решивших поиграть.
Исидор хочет наносить сокрушительные удары кулаком, но их смягчает вода. Лукреция не обороняется, она только увертывается от толстых фаланг, твердых, как бетон.
Обессилев, они выползают на остров в тяжелой, как кандалы, мокрой одежде.
– Ненавижу вас, Лукреция. Больше не желаю вас видеть.
Сколько раз я это слышала? Еще я «приношу несчастье», «все, кто мне доверяет, потом жалеют», я «не улучшаю, а порчу людям жизнь». Знаю, знаю.
– Сказано вам, я сожалею. Вы что, хотите меня убить? – спрашивает она, задыхаясь.
– Наконец-то разумное предложение!
– Нет, Исидор, вы ошиблись с предметом гнева. Я вам не враг. Враг – Тадеуш Возняк.
Но он по-прежнему смотрит на нее, как разъяренный бык на красную тряпку.
– Я поселился здесь, сбежав от людской агрессивности и глупости. Я выбрал водокачку в уверенности, что здесь меня не потревожат. А теперь из-за вас…
– Да уж, я добавила соли в вашу пресную жизнь. Вы должны меня благодарить.
Глядя на свое затопленное жилище, он пытается до нее дотянуться, но она успевает отскочить.
– Не хочу больше драться, Исидор. Лучше вытащим вашу мебель наружу, пусть сохнет на солнышке. Да, кое-что придется заменить, но это не конец света, вас не первого малость затопило. Смотрите на вещи позитивно, у ваших водоплавающих друзей никогда не было такого простора для игр. Взгляните, как они счастливы!
Его кулаки сжимаются сами собой.
– Не забудьте ваш собственный девиз, Исидор: «Насилие – последний аргумент идиотов».
Он кидается на нее, и борьба продолжается на острове. Исидор сильнее, зато Лукреция проворнее, только не смеет причинять ему боль, а ограничивается тем, что увертывается от ударов.
Наконец он застывает, совсем обессилев.
– Ну что, разрядились? Теперь мы можем говорить как взрослые люди?
Он испепеляет ее взглядом, мертвенно-бледный от ярости.
– Мне больше нечего вам сказать. Убирайтесь отсюда, убирайтесь из моей жизни и больше никогда не возвращайтесь. НИКОГДА!
Она неподвижно стоит перед ним, готовая отразить новое нападение.
– Полюбуйтесь на себя, вы мокрый как мышь, и вам негде ночевать. Будьте благоразумны, Исидор. Проще всего расслабиться и принять помощь. Идем ко мне, там по крайней мере суше.
Он опять бросается на нее, в этот раз с намерением задушить.
