44
Научная журналистка из «Геттёр Модерн» подготовилась по всем правилам. На ней черная кожаная курточка, черные лосины для бега трусцой, черная шапочка, ботинки на нескользкой подошве, за спиной рюкзак.
На календаре понедельник, время позднее: стрелка миновала 23.30.
Она разглядывает маленький Театр Дариуса, устроившись на террасе ближайшего кафе.
Пока что все выглядит безмятежно. Фасад театра тонет в темноте, двери закрыты, на улице ни души.
Ну, не дура ли я, что поверила?
Исидор – это вчерашний день, он пыжится и изрекает громкие фразы, но на самом деле он – пустое место. «Женская интуиция» у него, скажите пожалуйста… Залез на свою водокачку и отрезал себя от мира: ничего не знает, ничего не видит, ничего не понимает, только притворяется.
Наконец справа от нее появляется стайка студенток, они курят и смеются.
Она вспоминает себя в их возрасте, в день, когда она простилась с приютом. По чистой случайности это произошло 1 апреля.
Проклятое 1 апреля.
Ей было 18 лет. Перед воротами курили и болтали пятеро. Все девушки знали, что это сутенеры.
Как гиены, караулящие на опушке джунглей новорожденных газелей.
Приют совершенно не заботился о дальнейшей судьбе своих воспитанниц. Девушка выходила за ворота с чемоданчиком и с пятью сотнями евро, не зная, где приклонить голову.
Спрос рождает предложение. Перед благородным учреждением постепенно образовалась особая фауна, перерабатывавшая эти «отбросы общества».
На первые несколько ночей доброхоты предоставляли девушкам места в дешевом отеле и дешевую еду. Дальше, по логике вещей, следовал ночной клуб.
Сиротки коротали первую ночь в отеле с циничным названием «Убежище», утоляли голод в дешевом ресторанчике «Оазис». Там им, как правило, предлагали места официанток, а потом звали танцевать в ночной клуб «Черный филин».
Собственно, путь, пройденный матерью Дариуса, не так уж отличался от траектории, предлагаемой девушкам из приюта.
Потом сутенеры и наркоторговцы делили жертвы. Вторые орудовали первыми: они соблазняли бедняжек и накачивали наркотиками, чтобы было проще их контролировать и сдавать на руки сутенерам. Лукреция тоже переночевала в «Убежище» и поела в «Оазисе», но потом свернула в сторону. Вместо того чтобы пойти в официантки, она своротила скулу хозяину ресторана. Вместо того чтобы начать танцевать в «Черном филине», она сломала руку вышибале и подожгла ночной клуб. Проституткой она тоже не стала, показав нос сутенеру, предлагавшему работу из желания ей «помочь».
После чего пошла ночевать под мостом.
У нее составился план профессионального роста.
Главное – независимость. Если уж трудиться, то на саму себя.
Сначала она шарила по карманам, потом отнимала сумочки, потом занялась квартирными кражами.
Юная Лукреция работала по ночам, обчищая отдельно стоящие виллы и замки. Ее черный рабочий костюм был чрезвычайно удобным. Она определяла, куда залезть, по количеству рекламных проспектов в почтовых ящиках, по пыли на пороге, по закрытым ставням. Она научилась отключать сигнализацию. Она влезала в окна и забирала предметы, которые легко могла продать знакомой антикварше, скупщице краденого. Та, 80-летняя старуха, ценя способности подопечной и заботясь о ее совершенствовании, обучила ее благородному ремеслу взламывания сейфов. «Любой сейф – человеческое изобретение. Пойми изобретателя – и ты поймешь механизм. Представь, что сейф – это мозг человека, подлежащий дешифровке, и мысленно подбирай отмычку, пока не поймешь механизм запора. После этого отпереть его – чистая формальность».
Очарованная этой логикой, она превратилась в специалистку по вскрытию самых сложных сейфов. Она научилась находить их за картинами, фальшивыми перегородками, резными шкафами. Научилась подбирать отмычки для самых несговорчивых запоров.
В конце концов она купила квартирку-студию в Самбре и повела почти нормальную жизнь. Она считала себя «независимой ремесленницей», оптовым продавцом подержанных вещей.
Карьеру юной Лукреции прервала одна неприятность. В процессе ограбления пустой по всем признакам виллы она наткнулась на владельца, которому вздумалось провести эту ночь у себя дома.
Он был тщедушен, она одолела бы его без всякого труда, но он предложил поговорить: его, дескать, мучает бессонница, и этот ночной визит ему даже на руку.
Лукреция растерялась. Когда прошел первый страх, ситуация показалась ей даже забавной. Чувствуя, что ей ничего не угрожает, она согласилась сесть.
Человек в пижаме поведал, что занимается делом, которое раньше его воодушевляло, а теперь наскучило своим однообразием.
Он оказался главным редактором местной ежедневной газеты.
Они проговорили всю ночь.
Он рассказал, каким видит свое ремесло, где раньше задавали тон люди, со страстью преданные делу информирования, а теперь возобладали сынки и дочки, блатные, лентяи, циники и профаны.
Человек в пижаме разочаровался в деле всей своей жизни.
Он объяснил, что нынешняя журналистика сродни чиновничеству. Профессия никем не контролируется, журналисты плетут невесть что, не боясь, что их бредни проверят, охотно поддаются влиянию, об этике никто не вспоминает, о морали и подавно.
Хозяина виллы звали Жан Франсис Эльд. Когда-то он был военным репортером журнала «Геттёр Модерн». Ему светило место заведующего редакцией, но его подсидела интриганка, некая Кристиана Тенардье. Он удалился в провинцию и стал главным редактором газеты «Пароль дю Нор». Но, уже не веря в свою профессию, испытывая отвращение к нечистоплотности коллег, он считал дни перед выходом на пенсию.
Он угостил ее сливовой наливкой и осведомился, каким она представляет свое собственное будущее.
Почему-то он вызвал у нее доверие. Решив выложить на стол все карты, она рассказала ему про приют, бродяжничество, грабежи. По мнению человека в пижаме, она, по крайней мере, не ведала страха – важное и притом редкое достоинство в его пропащем ремесле.
Последовал вопрос, не желает ли она поработать у него. По его мнению, у успешной грабительницы было не меньше шансов превратиться в хорошую журналистку, чем у любого выпускника университета. «Перо – чепуха, главное уметь находить информацию», – уверял он ее. В случае ее согласия работать в газете он брался научить ее писать статьи и фотографировать.
– Мне никогда не научиться писать статьи!
– Это любому по плечу. Все очень просто, главное – следовать правилу пяти W: Who? What? When? Where? Why? Ты задаешься вопросом: «Что произошло ночью 5 декабря на улице Акаций?» Дальше вводишь действующее лицо: «Возможно, об этом известно мэру Камбре». Ну и даешь свои ответы на все пять вопросов: «Дело в том, что именно тогда…» и так далее. В конце ты можешь задать новый вопрос: «Разве все это не сводится к общественным деньгам?» Так или иначе, все всегда сводится к ним, родным. Разоблачение местных властей нравится читателям.
– И все?
– Чего же еще? Увидишь, даже если ты станешь работать задней левой, этого будет вполне достаточно. В королевстве слепцов кривые – короли. А уж зрячие…
Она доверила свою судьбу монетке. Решка – быть ей журналисткой, орел – оставаться в грабительницах. Монетка зависла в воздухе и долго не падала. Назавтра Жан Франсис Эльд принял ее на работу в газету северного города Камбре «Пароль дю Нор», в рубрику «Из жизни». Лукреция стала с жадностью набираться опыта.
Она обожала расследовать, писать, фотографировать. Ей было любопытно буквально все.
За несколько месяцев она выросла в важную фигуру местного масштаба. В отличие от других местных журналистов, смотревших в рот чиновникам мэрии, Лукреция сама шевелила мозгами, лезла в самые дебри и в конце концов добывала сенсацию.
Ее любимым жанром стали уголовные расследования. Она сама раскрыла два убийства, о которые обломала зубы полиция.
Она разоблачила коррупционный заговор на муниципальном уровне.
Она выводила на чистую воду предприятия, загрязнявшие все вокруг, хватала за шкирку мошенников, привлекала внимание к несправедливостям и к их жертвам.
– Ты превзошла мои ожидания, – похвалил ее Жан Франсис Эльд. – Но не путай журналистику и охрану порядка. Последнее не твоя задача. Мне уже жалуются. Если суешь нос в дела сильных мира сего, даже местного пошиба, если высмеиваешь их – жди расплаты.
Молодая Лукреция сделала вид, что не поняла. Пришлось Жану Франсису Эльду расставить точки над «i». Один из «героев» безжалостных статей Лукреции, друг хозяев газеты, потребовал ее немедленного увольнения.
– Я слишком горд тем, что тебя откопал, – продолжил главред, – чтобы бросить тебя на произвол судьбы. Держи письмо и отправляйся в редакцию «Геттёр Модерн», оно откроет тебе ее двери.
И добавил со значением:
– Доберешься до вершины – не останавливайся, лезь дальше.
Рекомендательное письмо сработало. Лукрецию Немрод приняли на испытательный срок, стажеркой-внештатницей, в редакцию «Общество», в отдел «Наука» – на единственное в тот момент вакантное место.
Наука ее совершенно не интересовала, но она сказала себе: «Я должна оправдать доверие Жана Франсиса Эльда».
Так все началось. Потому она и очутилась глубокой ночью перед темным театральным фасадом.
Она медленно пьет крепкий кофе.
Внезапно ее внимание привлекает кое-что новенькое.
Мимо Театра Дариуса медленно следуют один за другим роскошные автомобили, сворачивая в соседнюю улочку.
Она смотрит на часы: без пяти минут полночь. Она расплачивается, берет рюкзачок, выходит на улицу и идет к машинам.
Все они, как оказывается, заезжают через служебные ворота во двор.
Из нескольких десятков лимузинов выходят люди в вечерних нарядах и исчезают в освещенной двери.
То ли частная вечеринка, то ли праздник в честь дня рождения компании.
Но люди, входящие в театр со двора, не похожи ни на чинные семейства, ни на сотрудников компании.
Это мужчины в смокингах под руку с молодыми женщинами в вечерних платьях.
Их пропускает охрана в розовых костюмах.
Лукреция Немрод понимает, что ей не проникнуть внутрь без приглашения, и идет своим путем – через крышу.
Она лезет вверх по водосточной трубе, добирается до балкона, перепрыгивает с крыши на крышу. Так она оказывается на куполе Тетра Дариуса и, озаряемая луной, крадется по железным листам, испытывая не меньше удовольствия, чем кошка, гуляющая на бархатных лапах над головами людей.
Добравшись до откидного окна, она легко справляется с замком и проникает внутрь театра.
Там она блуждает по верхним ярусам, прежде чем притаиться над сценой, среди хаоса стальных конструкций.
Ей все видно, сама же она почти невидима.
В телеобъектив своей камеры «Никон» с фокусным расстоянием 200 мм она изучает лица людей в зале. Мест там с полтысячи, зрителей две-три сотни.
Внезапно сцену-ринг озаряют прожектора.
Посреди ринга стоят два кресла. Над ними висит телеэкран.
В центр выходит Тадеуш Возняк с микрофоном.
– Вот и настал момент общего сбора. Это лучше петушиных боев, лучше бокса, лучше казино, лучше скачек, лучше покера. Начинается Игра с большой буквы, зрелище не для слабонервных, машина по выжиманию истинных эмоций. Великий Турнир ПЗПП. Это значит «Первый Засмеявшийся Получает Пулю». Пулю калибра 22, всаженную в упор, в затылок, из пистолета «Бенелли» MP 95E. Такова будет участь проигравшего.
Взрыв нервных аплодисментов.
– Что до выигрыша, то это не 1000, не 10 000, не 100 000, а целый миллион, да, я не оговорился: тот, чья шутка вызовет смех в правильный момент, получит миллион евро.
Овация взбудораженного зала, скандирующего:
– П-З-П-П! П-З-П-П! П-З-П-П!
– Итак, миллион евро наличными или кусок свинца? Что выберут наши дуэлянты?
Лукреция забивается в тесную нишу и настраивает камеру, максимально раскрывая диафрагму.
Исидор оказался прав. Он вымотал мне все нервы. Тем хуже – и тем лучше. Тенардье захотелось жареного? Что ж, она получит желаемое, и даже с хрустящей корочкой!
Тадеуш Возняк в идеально сидящем розовом костюме усмиряет зрителей мановением руки.
– Дамы и господа, сегодня нас ждут три дуэли ПЗПП. Представляю участников первой. Встречайте Ин Ми, свежую победительницу «официального» представления Лиги импровизации.
На ринг выходит первая участница. Она в халате с поднятым капюшоном, на лице маска.
Надо же, они скрывают лица…
– Ин Ми прозвали Пурпурным Тарантулом. Попрошу аплодисменты!
Ин Ми сбрасывает капюшон и вскидывает в знак приветствия руку.
Появляется вторая фигура, почти такая же тщедушная, с торчащим над маской чубом.
– Она сразится с Артусом, Белозубым Палачом.
Артус задирает руки с победно выпяченными пальцами и показывает зубы, как готовый укусить хищник.
– Артус, что ты купишь на миллион евро?
– Этот театр!
В зале смешки.
– Замечательно, уже забавно. Мы в предвкушении. А ты, Ин Ми, что купишь на свой миллион ты?
– Ресторан для моей семьи. Будем готовить суши.
– Суши – японское, а не китайское блюдо.
– Много вы знаете японских ресторанов, принадлежащих японцам?
Снова смех.
– Рассмешила! Браво! Делайте ваши ставки. Их принимают наши миленькие хостес, Дариус-гёлз.
По рядам снуют полуодетые девицы с корзинками, похожие на продавщиц сладостей. Из рук в руки передаются пачки сотенных купюр, взамен игроки получают розовые жетоны. Загорается огромный экран, на нем цифры и лица двух дуэлянтов в масках.
Не иначе, суммы ставок.
– Представление ПЗПП начинается! – провозглашает Тадеуш.
Звенит колокольчик – сигнал, что прием ставок завершен, пятна света на ринге становятся ярче. Дуэлянтов ставят в центр ринга, Тадеуш предлагает им пожать друг другу руки.
– Ваш выбор? – обращается он к ним.
– Черная, – говорит Артус.
– Белая, – говорит Ин Ми.
Она запускает руку в мешок и достает белую фишку. Начать выпало ей.
Они садятся в свои кресла, две девицы в ритуальных одеяниях связывают им руки кожаными ремнями, лишая способности шевелиться.
Затем девицы отступают к треногам с пистолетами, дула которых приставлены к затылкам дуэлянтов. Взведенные курки обоих пистолетов соединены проводами с маленькими приборами.
Ассистенты крепят датчики к сердцу, горлу, животу обоих.
Лукреция перестает дышать. Ее мозг отказывается верить в то, что видят глаза.
– Напоминаю правила игры ПЗПП. Дуэлянты по очереди рассказывают анекдоты. Один говорит, другой слушает. Датчики, соединенные с гальванометром, фиксируют колебания электрического сопротивления. Шкала проградуирована от 1 до 20. Если показания достигают 19, что соответствует взрыву хохота, срабатывает курок. Вызвавший смех живет, а тот, кто не удержался от смеха, умирает.
Зал гудит от нетерпения.
Изображение на экране меняется: теперь под каждым лицом в маске горят цифры, указывающие электрическое сопротивление.
К дулу пистолета прикреплен микрофон.
По сигналу Ин Ми рассказывает первый анекдот – про сексуальную прыть кроликов.
Цифры под лицом Артуса меняются, но несильно, до 11 из 20, что свидетельствует, что шутка ему знакома и он не считает ее смешной.
В ответ он шутит на тему регистра проституток, достигая чуть более отчетливого эффекта – 13 из 20.
Дуэлянты меряют друг друга взглядами.
Шутка про лесбиянок против шутки про бельгийцев. Фекальная шутка против бессмыслицы в английском духе.
Далее юмористы обмениваются шутками про блондинок, но показания гальванометра у обоих не превышают 15.
После этого из зала доносится крик, подхваченный сразу несколькими рядами:
– РАССМЕШИ ИЛИ УМРИ!
Ин Ми очень старается нащупать в системе обороны Артуса брешь, но не тут-то было.
– РАССМЕШИ ИЛИ УМРИ! – повторяет зал.
Ин Ми рискует и бросается в лобовую атаку: в ее шутке подвергнута сомнению сексуальная состоятельность ее соперника.
Неожиданность срабатывает: тот от удивления достигает цифры 17, чем вызывает поощрительный вопль зала. Но Артус, Белозубый Палач, все же справляется с желанием смеяться, до крови прикусывая себе язык.
Он отвечает пространным заковыристым анекдотом. Китаянка не понимает, куда он клонит. Но когда анекдот достигает кульминации, эффект страшен. Показатель Ин Ми взлетает до 16. Публика думает, что этим дело ограничится, но за первой волной эмоций следует вторая, появляются цифры 17, 18, 19. Раздается пистолетный выстрел, голова юмористки-любительницы прострелена пулей.
Зал вскакивает в дружном порыве и вопит, как вопили римляне при гибели гладиатора:
– П-З-П-П! П-З-П-П! П-З-П-П!
На победителя обрушивается шквал оваций.
– Вот уж воистину убийственная шутка! – С этими словами Тадеуш Возняк поднимается на сцену, расстегивает на выигравшем ремни и велит убрать проигравшую, бросив на труп красный цветок.
У Лукреции такое чувство, будто это ей прострелили голову, руки ходят ходуном.
Этого не может быть.
– Победу одержал Артус, Белозубый Палач.
Великан показывает белые зубы, слегка выпачканные кровью из прокушенного языка.
Лукреция, не веря в происходящее, фотографирует сцену, потом вздрагивает, давится. Она торопится обратно на крышу, где ее выворачивает наизнанку.
Больные! Больные на всю голову!
Она снова влезает в откидное окно и бежит по коридору к двери декораторской части. Там она взбирается на лестницу и смотрит на происходящее внизу.
Хостес выплачивают выигрыш победившим, ставившим на Белозубого Палача.
Она надеется скрыться, пробежав по коридору между гримерками, но у нее за спиной раздается голос:
– Что вы здесь делаете, мадемуазель Немрод?
