38
Снаружи Театр Дариуса похож на цирк. Афиши и розовые неоновые объявления заключены в рамки из мигающих лампочек.
Каждая дверь украшена, как гербом, флажком с символом Дариуса. На каждом флажке черная ленточка – напоминание о недавнем уходе основателя театра в мир иной.
Лукреция Немрод встает в длинную очередь зрителей. Дойдя до окошечка кассы, она предъявляет свою карточку прессы, надеясь на скидку, но кассир объясняет, что бесплатные места предоставляются только специально приглашенным журналистам, а скидка предназначена только для инвалидов, студентов, безработных и вдов воинов, погибших в боевых действиях.
– Во Франции это проблема, – считает нужным развить тему кассир, говорящий с сильным славянским акцентом. – Французы – противники неравенства, но сторонники привилегий.
Он очень доволен собой, хотя подсмотрел эту фразу в заголовке театральной афиши.
Лукреция платит и проходит билетный контроль.
Зал вмещает более 400 зрителей. Вокруг центральной сцены расположены удобные кресла. В сущности, это боксерский ринг, окруженный канатами и освещенный мощными прожекторами.
Все рассаживаются и ждут. Под оглушительную музыку из фильма «Рокки» на ринг выходят две команды, синие и красные, по шесть человек в каждой.
Лукреция Немрод узнает членов Лиги импровизации, уже выступавших по телевидению, юных комиков-выпускников новой Школы смеха.
Еще одно детище Дариуса.
Прожекторы освещают участников по одному, каждому достаются аплодисменты. Они по-боксерски поднимают руки и расходятся по углам ринга.
Гремят фанфары, в центр сцены выходит новый персонаж.
Это человек в розовом костюме, светло-розовой рубашке, темно-розовом галстуке. Сегодня роль ведущего исполняет родной брат Дариуса Тадеуш Возняк.
Он приветствует зал, ждет, пока стихнут аплодисменты, и берет микрофон.
– Дамы и господа, сегодня особенный день. С нами больше нет Дариуса Великого.
С потолка спускают огромную матерчатую фотографию: Дариус, приподнимающий свою повязку и демонстрирующий глазницу со сверкающим сердечком.
– Дариус не хотел бы, чтобы вы грустили, – продолжает Тадеуш. – Знаю, будь он в этот вечер с нами, он счел бы лучшей памятью о себе сумасшедший хохот.
Одни зрители хлопают, другие заставляют себя смеяться.
– Дариус говорил: «Люди умирают, шутки остаются». И я предлагаю, чтобы в сегодняшней битве импровизаций над рингом парил дух Дариуса.
Зал поддерживает его слова бурей аплодисментов.
– Тем, кто здесь впервые, я напоминаю принцип импровизационного турнира. В качестве арбитра, я вытягиваю из шляпы записку с темой. Команды выставляют тех, кто за нее возьмется.
В зале свист: с правилами все знакомы, не тяните!
– Сражаться можно один на один, двое на двое и так до шести. А можно один против двоих, двое против четырех, даже один против шестерых. Всё решают капитаны команд. После каждого тура вы аплодируете, а наш прибор, измеряющий силу аплодисментов, определяет, кому отданы ваши симпатии. Всего туров двенадцать. Потом вам будут представлены по одному члены команды-победительницы, и вы выберете среди них лучшего.
Новый взрыв одобрения.
– Победителю предоставляется право выступить со скетчем в телепрограмме «Шоу Дариуса».
Лукреция делает записи.
Тадеуш представляет 12 участников. Те снимают плащи и остаются в шортах и футболках соответствующего цвета, с большой цифрой на груди и на спине, совсем как у хоккеистов. Синие против красных.
Лукреция вспоминает, что турниры юмористической импровизации родились в Квебеке и завоевали успех у «кузенов» в Монреале, прежде чем перекочевать во Францию.
Двенадцать юмористов обмениваются рукопожатиями.
После этого Тадеуш Возняк вызывает обоих капитанов, и те бросают жребий, кому начинать.
Капитан красных запускает руку в шляпу Тадеуша, разворачивает бумажку и громко зачитывает:
– «Ваша мать узнаёт, что вы наемный убийца. Придумайте диалог».
Капитаны совещаются с командами. Синие выставляют азиатку с номером 4, красные, для контраста, – угрюмого чернокожего на роль сына.
Команды поддерживают своих выдвиженцев и шепотом дают советы. Капитаны благословляют соперников на бой.
Те встают друг напротив друга и начинают диалог.
После третьей реплики за спиной у Лукреции раздается крик:
– СМЕШИТЕ ИЛИ ВЫМЕТАЙТЕСЬ!
Зал подхватывает это требование, подстегивающее шутников.
Девушка из синей команды, изображающая мамашу, постепенно берет верх, парень из красной все больше пасует, занимая оборонительную позицию, странную для наемного убийцы.
Зал снова орет:
– СМЕШИТЕ ИЛИ ВЫМЕТАЙТЕСЬ!
Хохот все громче, кто-то уже близок к истерике, гримасы двух комиков все смешнее, волнение все более осязаемо. Публика молодая, восприимчивая, перевозбужденная, она свистит, хлопает, возмущается.
Звучит гонг. Соперники, совсем как изнуренные боксеры, возвращаются в свои углы, где их ждут капитаны.
Тадеуш приглашает обоих в центр ринга. Он задирает руку девушке, зал аплодирует, прибор показывает 14 баллов из 20. Когда он задирает руку парня, аплодисменты достигают только 11 баллов.
Тадеуш объявляет, что в первом туре победила девушка.
Он вызывает капитана другой команды, и тот вытягивает следующую тему: «Скандал на совещании совладельцев жилого дома: они не могут договориться, можно ли ездить в лифте с собаками». Обе команды выставляют полные составы.
Лукреция Немрод спохватывается, что поневоле хохочет. Это подтверждает высокое качество представления и талант комиков.
Остальные 400 зрителей не отстают от нее.
Кто-то опять кричит:
– СМЕШИТЕ ИЛИ ВЫМЕТАЙТЕСЬ!
Два часа пролетают для Лукреции, как пятнадцать минут. Победа остается за синими.
Все участники выходят на ринг по одному, молодая азиатка, изображавшая мать убийцы, получает, судя по прибору, максимальное одобрение.
Она и объявляется победительницей матча.
Тадеуш Возняк протягивает ей микрофон.
– Я выиграла, – радостно говорит она, – потому что в меня вселился дух Циклопа. Я все время спрашивала себя, что делал бы на моем месте Дариус.
– Твое имя?
– Ин Ми. Я хочу сказать, что для всех юмористов Дариус останется примером для подражания.
Волнение зала достигает предела, все аплодируют стоя.
Тадеуш ждет, чтобы шум немного утих, и объявляет:
– Мы увидим блестящую Ин Ми в следующем выпуске телепрограммы «Шоу Дариуса».
Из колонок раздается голос Дариуса:
«В один прекрасный день весь мир засмеется, и тогда не останется нищих детей, умирающих от голода бедняков, люди откажутся воевать. Мир не будет уже ни черным, ни серым, ни белым, он станет розовым».
Начинает звучать «Адажио для струнного оркестра» Сэмюэла Барбера, исполнявшегося на похоронах Джона Кеннеди. Контраст с музыкой из «Рокки», которой открылось представление, потрясает.
Музыка смолкает, весь зал встает и аплодирует огромной фотографии Дариуса.
Россказни Себастьяна Долина – клевета. Не мог такой человек красть чужие идеи. Это был творец, созидатель, без него не было бы этого театра. Благодаря ему эти молодые таланты могут демонстрировать свои возможности и набирать высоту. А Себ всего-навсего завистливый артист-неудачник.
На выходе Лукреция Немрод настигает победительницу, Ин Ми.
– Я – журналистка «Геттёр Модерн», – представляется она. – Как вы объясняете свой сегодняшний триумф?
– Я одержала победу, потому что в меня вселился дух Дариуса, – заученно произносит Ин Ми. – Все состязание я спрашивала себя, как действовал бы Дариус.
Лукреция понимает, что у девушки уже выработан стиль общения с прессой: она сообразила, что, чтобы быть понятой, надо твердить одно и то же.
– Вы входили в число его учеников? Каким он был наставником?
– Внимательным и великодушным. Он стремился помогать. Исправлял наши ошибки, неизбежные для начинающих. Всегда подбадривал, никогда не упрекал и не осуждал. Например, нам запрещалось насмехаться над работой коллег. За одно это мы должны быть ему признательны. Такого прекрасного человека не будет еще долго.
– А что вы думаете о юмористах нового поколения?
– У меня впечатление, что они разучились стараться, трудиться. Люди воображают, что получат все в готовом виде. Свою сегодняшнюю победу я выковала неустанными двухлетними усилиями.
Ин Ми считает необходимым завершить беседу шуткой:
– Знаете, даже форма египетских пирамид свидетельствует, что еще в далекой древности рабочие норовили работать как можно меньше.
– Ваша шутка?
– Нет, Дариуса. Так он нам говорил, когда мы слишком ленились.
