169
Лукреция Немрод снова читает лозунг на стене:
– «ВООБРАЖЕНИЕ ДАНО ЧЕЛОВЕКУ ДЛЯ КОМПЕНСАЦИИ ТОГО, ЧЕМ ОН НЕ ЯВЛЯЕТСЯ, ЮМОР – ДЛЯ УТЕШЕНИЯ В СВЯЗИ С ТЕМ, КТО ОН ЕСТЬ».
ГЕКТОР Х. МАНРО.
Вы знаете, кто этот Гектор Монро?
– Ветеран Индийской армии, автор рассказов в жанре черного английского юмора, прожженный циник. Сильнейшая фраза! Думаю, он лучше всех, не считая Рабле, понимал юмор.
– Иногда мне кажется, Исидор, что мы немного наивны, – жалуется молодая женщина.
– Откуда такие мысли?
Он внимательно разглядывает письменный стол.
– Подозреваемая бросает: «Подождите, я скоро вернусь», и расследователи доверчиво ждут! Даже в эксцентричной комедии не дошли бы до такого маразма.
Исидор, завершив изучение сборников анекдотов и некоторые переписав, подходит к коллекции красных носов разных размеров на подставках.
Лукреция смотрит на часы.
– Еще не поздно, если Катрин Скалезе в лаборатории, мы можем ее перехватить.
– И что дальше, Лукреция? Связать и защекотать, как Мари-Анж?
– Задержать.
– Мы не полицейские.
Мои нервы!..
– В общем, заставить сознаться. Я записала разговор с самого начала и…
– Суд не принимает во внимание звуковые улики, считая, что их можно подделать. Ее не пришлось заставлять, она сама была не прочь признаться, что BQT была у нее.
Молодая журналистка раздраженно кружит по комнате.
– Вы серьезно верите, что она вернется и отдаст нам BQT?
– Вера ни при чем, верят священники и мистики. Мы – научные журналисты, мы видим, слушаем, нюхаем, пытаемся нащупать связь между событиями и свидетельствами, чтобы понять правду.
Лукреция Немрод с громким вздохом валится в свое кресло.
– Проклятье, остаться с пустыми руками, когда цель была так близка, только потому, что она нас опередила, а мы не смогли ее остановить! Вот досада!
Исидор Каценберг разглядывает книги на дальних полках.
– Вы представляете жизнь без смеха? Дариус Возняк, часами смешивший целые толпы, напрочь лишил ее смеха. И поплатился за это жизнью.
Лукреция его не слушает.
– Она оставила нас с носом! Удрала домой! Узнаем адрес – и к ней. Или назовем ее приметы полиции, пускай ее арестуют.
Дверь распахивается, появляется доктор Катрин Скалезе с толстой пачкой папок под мышкой.
– Извините, надеюсь, я не очень долго?
– Мы прервались в том месте, когда вы вскрыли сейф в театре и забрали BQT, – говорит Лукреция, застигнутая врасплох.
– Ммм… ну да.
Специалист по физиологии смеха садится за свой рабочий стол и снова предлагает им апельсиновый сок.
– Ну?! – нетерпеливо прикрикивает на нее Лукреция. – Вы прочли BQT?
– Да.
– И? Что-нибудь произошло?
– Агеластия защищает ее от смертельного смеха, поэтому она выжила, – опять спешит с ответом Исидор. – Катрин Скалезе принадлежит к тем крайне немногочисленным людям, которые могут прочесть эту шутку без всякого вреда для себя.
Доктор Скалезе утвердительно кивает.
– BQT – действительно необыкновенная шутка. Особенно если знать, что ее придумал еще при царе Соломоне, три тысячи лет назад, простой юморист-любитель. Ее механизм так же чудесен, как устройство точных часов. Прочтя первую фразу, ты не можешь не прочесть вторую, а последняя оказывается полной неожиданностью и совершенно завораживает.
Больше не могу! Я должна знать. Что за проклятая шутка? ЧТО ЭТО?
– Три фразы: голова, живот, хвост. Все вместе – смертоносное чудовище. Как живое существо, как дракон. Этот Ниссим определенно обогнал свою эпоху.
– Так что же это такое?! – окончательно теряет терпение Лукреция.
– В жизни не слышала лучшей шутки! Много лет не смеялась, а тут что-то во мне лопнуло. Я почувствовала зуд, какую-то мозговую дрожь, и расхохоталась. Копившееся годами напряжение ушло. Мне казалось, что вместо головы у меня извергающийся вулкан. Я смеялась и не могла остановиться. Я рыдала от смеха.
– И???
– Я осталась жива. Это удивительно! Как и то, что сейчас я с вами говорю.
– Я всегда знал, что это не работает, – говорит Исидор.
– Так или иначе, я выздоровела. Эта шутка излечила меня от агеластии.
– Значит, работает! – радуется Лукреция.
– Нет, не работает. Она же говорит, что прочла и выжила, – стоит на своем Исидор.
– Она другое дело, она исключение. Для любого нормального человека BQT смертельна.
– Не работает! – настаивает научный журналист.
– Работает! – не сдается Лукреция.
– Нет.
– Да.
Почему он не уступает? Он же знает, что я права. У нее иммунитет. Поэтому она просто хохотала, а то умерла бы.
Доктор Катрин Скалезе прерывает их спор:
– Ваш друг прав, мадемуазель. Нет, это не работает. Это просто очень хорошая, даже превосходная шутка, но не более того.
Ничего не понимаю!
– Что не мешает существованию тысячелетнего мифа о BQT.
– Все те люди, которые утверждали, что чтение BQT убивает…
– …оказались лжецами. Все это только слухи, россказни, косвенные свидетельства, никогда не получавшие подтверждения, – заключает Исидор.
– Но…
Специалистка по физиологии смеха подтверждает его слова.
– Жаль вас разочаровывать, мадемуазель, но ваш коллега снова прав. Это очень славная шутка, но никак не смертельная. Если некоторые от нее умерли, то только потому, что имели серьезные проблемы со здоровьем, и это была капля, переполнившая чашу.
– Но…
– Знаю, вы огорчены, как и я в тот момент. Однако многие по-прежнему твердо верят в эту легенду, она – миф всех юмористов. А ремесло медика научило меня, что вера может влиять на реальность. Если беззаветно верить, нереальное может стать реальным.
– Потребность верить обратно пропорциональна потребности в истине, – говорит со вздохом Исидор, резюмируя одной фразой тысячелетия религиозных войн. – Лично я всегда думал, что самолет держится в воздухе только верой пассажиров. Они свято убеждены, что эта груда железа, гвоздей и пластмассы легче облаков. Если хотя бы одного пассажира посетит мысль, что это как-то нелогично, – все, самолет грохнется.
Лукреция Немрод нервничает, ее зеленые глаза мечут молнии.
– Итак, вы выясняете, что BQT скорее всего не смертельна…
– …но не хочу отказываться от своего сценария мести. Поэтому приступаю к проекту превращения легенды в реальность.
– Фантастическая затея! – хвалит Исидор.
Если я не брежу, он не прочь за ней поволочиться! Чем она лучше меня? Я красивее, моложе, свежее. А она – заурядная баба. Даже причесана кое-как. А руки? Она грызет ногти! Явно не ходит на маникюр. Статус ученого – вот все, что в ней есть привлекательного.
Доктор Катрин Скалезе запускает руку в ящик стола, достает новый красный клоунский нос и принимается его вертеть, как будто доказывая, что не разучилась жонглировать.
– Дальше! – требует Лукреция.
– Дальше… я ее сфабриковала. Изобрела настоящую BQT, убивающую тех, кто ее читает.
Ошеломленные журналисты обмениваются недоуменными взглядами.
– Я почувствовала, что мой долг – продолжить, вернее, завершить труд, начатый Ниссимом Бен Иегудой три тысячи лет назад. Он нашел путь, я должна была его пройти. Это осуществимо только в наши дни. Я знаю, что происходит в нашем организме во время смеха. Знаю, как действуют шутки любого типа. Могу проследить их траектории в мозге с точностью до микрона.
– Как возможно такое чудо? – хочет знать Исидор.
– Проблема в том, что смех очень субъективен. Он зависит от пола, возраста, языка, страны, уровня ума.
Катрин Скалезе встает и достает из шкафа большой розовый кейс со сложным электронным замком, похожим на маленький компьютер.
Она ставит его на стол.
– Вот настоящая BQT, гарантия гибели для любого, кто ее прочтет.
Журналисты осторожничают и не желают приближаться.
Катрин Скалезе подходит к белой доске и берет фломастер.
– Как я справилась с этой неразрешимой задачей? Сначала я задалась вопросом: «Как сделать смех по-настоящему сильным?» И я нашла ответ: закись азота.
– Я знаю эту формулу, – докладывает Исидор.
– Браво! Она же – «веселящий газ». Открыт Джозефом Пристли в 1776 году. Люди собирались, чтобы дышать им и вместе смеяться. Дантисту Хорасу Уэллсу пришла мысль использовать его как обезболивающее в стоматологии. Но возникла опасность удушья из-за нехватки кислорода. Поэтому сейчас этот газ смешивают с кислородом.
– Если не ошибаюсь, еще закись азота применяется как топливо для шрапнельных снарядов, – припоминает Исидор.
– И как пылеотталкиватель для компьютеров. Она входит даже в состав ракетного топлива. Некоторые применяют ее как наркотик.
– С побочными эффектами…
Как толкует эта парочка, как перебрасывается познаниями! Еще одна садистка, специально тянущая резину…
– В 1992 году профессор Смит открыл токсичность веселящего газа, указав, в частности, на природу болезней, развивающихся после анестезии.
– Передозировка закиси азота?
– Скажем для простоты, что это приводит к проблемам с нервной системой и с органами дыхания.
– Вы усугубили токсичность?
Катрин Скалезе дает понять, что ее не устраивают такие поспешные выводы. Ей хочется рассказать о своем «изобретении» со всеми подробностями.
– Я придумала увеличить концентрацию закиси азота и смешать ее с газами, усиливающими эффект.
– Так появился химический смертельный смех! – восклицает Лукреция, не желающая отставать.
– Летальный исход обеспечивается закисью азота, газовыми добавками и самой шуткой. Процент токсичности разных ингредиентов моего коктейля таков: 70 % – закись азота, 20 % – другие газы и только 10 % – сама шутка. Если сравнить с динамитом, то закись азота – это порох, другие газы – фитиль, а BQT – огонь.
Исидор в восторге от ее находки.
– Не уверена, что все правильно поняла, – жалуется Лукреция.
Исидор берется все растолковать:
– Будем считать, что химическое вещество действует на нейротрансмиттеры, как машины, заезжающие на 100-местный паром. При нормальном химическом стимулировании закисью азота на 100-местный паром заезжают 70 машин. Газовые присадки – еще 20. Теперь у нас на пароме 90 машин. Ну и еще интеллектуальное усилие – последние 10 машин. Паркинг – нейротрансмиттеры – заполнен, что дает сигнал событию: набитый машинами паром отправляется в последнее плавание по реке Стикс.
– Лучше не скажешь! – хвалит его доктор Скалезе.
– Этого достаточно, чтобы убить?
– Насыщение нейротрансмитерров немедленно приводит к сильному нервному импульсу, запускающему сердечную фибрилляцию. Она так сильна, что останавливает даже здоровое сердце.
Доктор Скалезе пишет на доске:
ЗАКИСЬ АЗОТА + ДОБАВКИ + ШУТКА = ФИБРИЛЛЯЦИЯ = ОСТАНОВКА СЕРДЦА.
Решение интеллектуальной проблемы посредством химической формулы. До чего у нее мощная мотивация!
Она указывает на чемоданчик:
– Сложнее всего было подготовить шкатулку.
Катрин Скалезе показывает, где находились баллончики с газом.
– Я испытала газовую смесь, погружавшую в коматозное состояние морских свинок, так я получила девяносто процентов желаемого эффекта. После морских свинок я перешла на кроликов, потом на обезьян. Объекты всегда были при смерти, дело было за малым – как их добить.
– «Человеку свойственно смеяться», – напоминает Исидор.
– Только человеку! Одним словом, бомба была недоделана на десять процентов.
– Невероятно! У вас был динамит, был фитиль, но не было искры.
– У меня не оставалось выбора. Первой моей двуногой морской свинкой стал тот, ради кого все это затевалось: сам Циклоп.
Я знала. Значит, убийство. А орудие убийства – BQT.
Катрин Скалезе продолжает профессиональным тоном:
– Это тоже было непросто. Надо было исключить риск, что шутку прочтут другие.
– Вы нашли выход: ролик фоточувствительной бумаги, чернеющей сразу после прочтения.
– Очень удобно! Но как добиться, чтобы ему захотелось открыть шкатулку? Вот тут и понадобилась психология…
– Вы прикинулись грустным клоуном?
– Так я разбудила в нем память о прошлом и любопытство. Он не мог узнать меня саму, но грим и улыбка были узнаваемы.
– Все сработало?
– Сверх ожиданий! Он сказал: «Моя Кати! Как здорово встретить тебя через столько лет! Как ты?» Он заговорил со мной, как с подругой детства. Надо отдать ему должное, он обладал редчайшей способностью никогда не удивляться, никогда не воспринимать вещи в первом значении, оставаться дружелюбным с худшими врагами. Он убивал, предавал, унижал, но все это с улыбочкой, с шуточкой, весело.
– Вы ответили: «Вот то, что ты всегда хотел узнать», – предполагает Лукреция.
Катрин Скалезе поворачивается к ней.
– К моему удивлению, это сработало. Я поняла это из новостей на следующий день.
– Значит, это вы изобрели настоящую BQT, «шутку, которая убивает». Гениально! – разливается соловьем Исидор Каценберг. – Ниссим Бен Иегуда гордился бы вами! Вы его превзошли. Ваше имя может стоять в ряду величайших ученых в истории, таких, как Мари Кюри, Розалин Сасмен Ялоу и Рита Леви-Монтальчини.
Я точно брежу! Сейчас он поздравит ее с преступлением!
– Вы убийца! – вносит ясность Лукреция.
Но доктору Катрин Скалезе хоть бы что.
– Когда вы пришли ко мне, мсье Каценберг, когда заговорили о «смерти от смеха», я поняла, что имею дело с человеком, напавшим на след.
– Я вам не мешаю? – осведомляется Лукреция.
– Я сразу навела справки и узнала, кто вы. Я была впечатлена.
– Трогательная похвала в устах такой женщины, как вы, – бормочет Исидор, опуская глаза.
– Мы – пионеры в наших областях. Поэтому нам труднее жить в обществе, чем остальным, только повторяющим и копирующим.
Нет, вы только послушайте, как они воркуют!
– Вы только что сознались, что преднамеренно и хладнокровно убили человека. После первого безнаказанного убийства вы без колебания применили вашу дьявольскую машину против второй жертвы – Тадеуша Возняка.
Теперь доктор Катрин Скалезе соглашается обратить внимание на молодую журналистку.
– Он лжесвидетельствовал на суде по делу об убийстве моего отца. Он должен был за это поплатиться.
– Потом вы прислали шкатулку с BQT в нашу редакцию!
– Каждый исполняет свою роль, Лукреция, – вмешивается Исидор. – Нельзя упрекать противника в том, что он защищается.
– Я просто хотела вам помешать. Я видела, что вы приближаетесь ко мне гигантскими шагами.
Молодая зеленоглазая женщина игнорирует коллегу.
– Вы без колебаний напали на семидесятивосьмилетнюю старушку. Вы хотели убить Анну Магдалену Возняк!
Катрин Скалезе скептически улыбается.
– Ее лживые показания сыграли решающую роль. Если бы она промолчала, я могла бы выиграть процесс. Тогда Дариус жил бы по сей день.
– В тюрьме?
– Да, там ему было самое место.
– Тогда он не сочинил бы своих скетчей, не сделал бы карьеры, не создал бы молодежного театра. Миллионы французов не смеялись бы, – напоминает журналистка.
– Зато не было бы разоренных комиков. Никто не погиб бы на дуэли ПЗПП, – договаривает за нее Исидор.
А я покончила бы с собой в приюте, в ванне.
Катрин Скалезе как-то странно поглаживает свой чемоданчик.
– Порядок восстановлен. Теперь душа моего отца спокойна.
Доктор Скалезе достает из ящика красный клоунский нос, превосходящий размером те, которые она теребила раньше.
– Теперь вы все знаете. Или почти все.
Она медленно и аккуратно нажимает на клавиши клавиатуры, управляющей замком чемоданчика. Синхронно щелкают два язычка. Вынув синюю лакированную шкатулку, она поворачивается к гостям. На крышке шкатулки горят золотом три знакомые буквы: BQT.
Под ними вычурно выведено: «Не смейте читать».
Она надевает себе на лицо красный шар и говорит в нос:
– После всех ваших стараний я считаю необходимым полностью удовлетворить ваше любопытство. Вот то, «что вы всегда хотели узнать».
И, не дожидаясь их реакции, она открывает синюю шкатулку, повернув ее к ним.
Из дырок в деревянной стенке с шипением вырываются два серых газовых облачка. Они сливаются в одно, которое быстро наполняет комнату.
– Не дышите, Лукреция! – кричит Исидор! – Бежим!
Он зажимает себе нос, его партнерша поступает так же.
– Катрин не пострадает, красный нос – это противогаз! – догадывается Лукреция.
Женщина с большим красным носом утвердительно кивает.
– Еще одно мое запатентованное изобретение, «мини-противогаз», – гундосит специалистка по физиологии юмора. Улыбаясь, она достает ключ от двери.
– Скорблю об утрате одного из редких людей, вроде бы проявивших понимание. Но, боюсь, вы не оставляете мне выбора. Сами виноваты, заставили меня слишком много болтать.
Лукреции Немрод не хватает воздуха, и она приоткрывает рот. У нее на глазах Исидор начинает задыхаться.
Несколько миллионов атомов проникают ей в ротовое отверстие и достигают легких, оттуда попадают в кровь. Толкаемая сердцем кровь достигает по артериям мозга.
В его клетках происходит описанный Исидором химический процесс. Сосудики нейротрансмиттеров на 90 % насыщаются закисью азота.
Лукреция Немрод чувствует неодолимое желание хохотать. Смех распирает ее, как пар – гейзер.
Нет! Нельзя. Крепись. Это просто химия.
Ей хочется врезать красноносой женщине кулаком, но ее замедленные жесты смешны. Зато сердцебиение становится бешеным. Она видит, что Исидор тоже давится от смеха.
Катрин Скалезе хватает шкатулку со свернутым текстом. В этот раз он написан не на фотобумаге. Она сует ее им под нос
– Прошу, BQT в вашем распоряжении. Позвольте дать совет: не смейте читать!
Лукреция Немрод одной ладонью загораживает глаза себе, другой – Исидору.
Доктор Катрин Скалезе выходит из кабинета и запирает дверь снаружи.
Оба журналиста не в силах ей помешать.
Исидор пытается оттолкнуть руку Лукреции и заглянуть в оставленную на столе шкатулку. Она хватает его за рукав.
– Это… искра, – выдавливает она – Если прочтете…BQT… Ха-ха-ха!
Завязывается то ли замедленный танец, то ли драка-балет. Исидор тянется к шкатулке, Лукреция не пускает.
Журналист падает на пол. Он извивается, Лукреция, пуская слюни, бьет по полу кулаком в надежде, что боль помешает веселящему действию газа.
– Ха-ха-ха!
– Хи-хи-хи!
Они уже дышат толчками, сердце у обоих того и гляди выскочит из груди. Исидор хватается за ножку кресла, кое-как поднимается и тащится к столу, его манит развернутая смертельная шутка.
Она пытается его остановить.
– Ха! Ха! Ха! НЕТ! У-у-у… НЕ СМЕЙТЕ, ИСИДОР, НЕ ВЗДУМАЙТЕ… ЧИТАТЬ!
