161
Он живет на роскошной вилле на острове Жетти в Нейи. Здесь устроен музей клоунской одежды. В музее стоят бюсты в цирковой раскраске: белый клоун, Август, английские, американские, французские, итальянские, испанские, африканские, индонезийские, даже корейские клоуны.
– Мне кажется, вы не осознаете нынешние вызовы. Война за BQT – не просто битва за юмор, это решающая битва за… умы!
Комик Феликс Четтэм подходит к клоуну с накладными пластмассовыми бицепсами.
– Когда-то, на заре человеческой истории, власть была у тех, кто имел мускулы и махал палицей. Им подчинялись из страха физически пострадать.
Он переходит к клоуну, похожему на чучело.
– Потом власть перешла к тем, что владел пахотными землями. Им подчинялись из страха умереть с голоду.
Следующий манекен одет как кюре.
– Затем власть перешла к тем, кто заправлял в церквях и охмурял верующих. Им подчинялись из страха угодить в ад.
Феликс подходит к манекену в жандармском мундире.
– Новый переход власти – к управленцам-администраторам, контролировавшим общественную жизнь. Им подчинялись из страха перед полицией, юстицией, тюрьмой.
Он указывает на клоуна в одежде буржуа.
– Дальше – к тем, кто заправлял промышленностью, производившей товары, которые дарят нам ощущение счастья. Им подчинялись ради удовольствия водить машины и коллекционировать навязываемое рекламой ненужное барахло.
Следующий клоун – толстопузый капиталист с сигарой.
– На очереди финансовые заправилы. Им подчинялись, потому что они обещали, что, взяв деньги, они отдадут больше. А также потому, что они обеспечивали удовольствие обогащаться, бездельничая.
Он указывает на клоуна-репортера с фотоаппаратом и карточкой прессы.
– Переход власти к заправилам массмедиа. Появился на экране – и ты нравишься женщинам, завален подарками и привилегиями и даже налогов не платишь. Телевизионные персонажи вторгаются в семьи и напрямую на них влияют. Основа их власти – удовольствие быть проинформированными.
Вот и конец траектории Феликса Четтэма – кукла в розовом костюме в маске, сильно смахивающая на Дариуса Возняка.
– Сейчас власть у тех, кто управляет смехом толпы. Это особая подкаста работников массмедиа. Даже не подкаста, а подкласс. Его власть зиждется на способности заставить людей забыть о бедах или поверить в их относительность. На умении развлекать в пресыщенном и скучающем мире. Главный нынешний страх – страх скуки. По-моему, уметь рассмешить – величайшая власть, ее никто не превзойдет.
– Они же просто развлекают, – возражает Лукреция.
– Потому их и недооценивают, и это им только на руку. Они – вернее, мы – стали главными во всех играх.
Третья сила. Эрос, Танатос… Гелос.
– Нашу власть никто не оспаривает, не то что власть политиков и даже прессы. Мы превыше закона. Превыше всего. Сказать, что указывает на эту невидимую власть? Вы заметили, что политики, экономисты, даже ученые все свои выступления начинают с шутки? Они хотят завоевать симпатии аудитории. Если бы не юмор, они бы были просто… пресными.
– Мы недавно это обсуждали. Это как соль. Соль – усилитель вкуса. Возникает привыкание к соли, и она нас разъедает, – замечает Исидор Каценберг.
Феликс вздыхает.
– Юмор помогает направлять аудиторию в желаемую сторону. Первым президентом-актером был Рональд Рейган. Слыхали, мэром Рейкьявика выбрали самого знаменитого исландского комика Гнарра. Вот увидите, скоро в одной из великих держав будет президент-комик.
– Клоун в Елисейском дворце или в Белом доме? – ахает Лукреция.
С ответом снова спешит Исидор:
– Колюш баллотировался на выборах 1981 года и должен был получить в первом туре 18 % голосов. Миттеран всерьез забеспокоился. Через неделю после обнародования этого прогноза убили режиссера Колюша, Рене Горлена. Тогда он снял свою кандидатуру.
– «После» не значит «поэтому». Вы уверены, что эти два события связаны?
Феликс тонко улыбается.
– Колюш провалился, потому что был одиночкой, ремесленником. Дариус изучал его кандидатуру. Я знаю, я вместе с ним просматривал документы. Он все детально проанализировал и извлек уроки.
Феликс приглашает гостей в гостиную и предлагает сесть.
– Надо осознать положение в мире. Раньше юмористы были независимыми ремесленниками, слабыми людьми без амбиций. Но вокруг смеха наросло много экономики и политики, и это сокровище больше нельзя доверять людям, не умеющим с ним обращаться.
– Например, Себастьяну Долину.
– Конечно! Себастьян Долин был сказочно креативен, но, увы, слишком мягок. Он играл по правилам, а надо было жульничать! Такие люди вредны, они внушают опасения.
– Вот его и не стало.
– Он принял участие в ПЗПП, чтобы стать миллионером. Он мог бы выиграть. Он вступил в игру и проиграл.
Исидор предпочитает вернуться к теме юмора.
– Мы видели, как образуются сильные группировки. Дариус, что бы о нем ни говорили, оказался прорицателем. Он предсказал переход юмора от ремесленничества к промышленному масштабу.
– Он вложил много денег в «Циклоп Продакшен».
– Много – это мягко сказано! Говорю, он был прорицателем, понявшим, что ракета не полетит без керосина.
Керосином Дариуса были не деньги, а эта энергия, Гелос, придающая деньгам форму и смысл… Это как если бы нефть сама заблаговременно тянула нефтепроводы… Чудеса!
– Он нанимал сотни авторов для сочинения гэгов, над их постановкой трудились многочисленные режиссеры, выпускники престижных коммерческих училищ занимались маркетингом, коммуникациями, продажей скетчей, шуток, фильмов, телепрограмм по всему миру. Он первым зарегистрировал компанию юмора на бирже и пропихнул ее в закрытый круг биржевого индекса CAC 40.
Он действовал как настоящий стратег мирового сражения за юмор.
– По примеру своего великого предшественника и тезки, перса Дария Великого, он намеревался создать империю и раздавить всех конкурентов, – добавляет Исидор.
– Верно, он оставил позади себя немало трупов. Но кто вспоминает о трупах сотен тысяч строителей Великой Китайской стены или Версальского дворца? У каждого шедевра есть свое кладбище. Такова цена… обычная цена вхождения в историю.
– Продолжайте.
– Дариус был очень требователен, он был неумолимым перфекционистом. Ни один юморист не вознес искусство смеха на такую высоту.
Лукреция кивает и задает вопрос, с самого начала не дающий ей покоя.
– Наследник императора – вы. Это ведь вы убили императора?
– Дариус был моим наставником. Я всем ему обязан. Он меня выпестовал, взял к себе в школу, потом к себе в театр, потом в свои телепрограммы.
– …а потом в свою личную гвардию «розовых костюмов», – коварно бросает Лукреция.
Феликс как будто ее не слышит.
– Он приобщил меня к сцене, приобщил к славе. Он был мне как отец. Я был его дофином, наследным принцем. Я был ему как родной, я занимал второе место. Семья Возняков приняла меня как сына.
Он говорит все это с гордостью.
– Теперь, когда братьев Возняков нет в живых, выживание гигантской империи Дариуса оказалось под угрозой из-за отсутствия лидера. Только вы и можете подхватить этот тяжелый, но благородный факел. Это и было предложение матери Дариуса? – спрашивает Исидор.
Феликс Четтэм смущен этой лобовой атакой.
– Действительно, после гибели всех своих детей она попросила меня – это произошло как раз сегодня утром – взять на себя управление «Циклоп Продакшен». Скоро она созовет собрание акционеров, чтобы меня назначили официально.
– Теперь вы обладаете и властью, и BQT?
Он не отвечает.
– Мари-Анж созналась, – продолжает Лукреция. – Это вы завладели BQT. Вы ее любовник, не так ли?
Он закуривает, чтобы потянуть время. Лукреции страсть как хочется поступить так же.
Незаметно для меня самой все эти шуточки заглушили во мне привычку курить!
Он тяжело вздыхает.
– Мы, комики, превосходим желанием секса обычных людей. Это, наверное, из-за нашей повышенной чувствительности. К тому же юмор – сильнейший афродизиак. Слыхали поговорку: «Если женщина смеется, считай, она уже лежит»?
– BQT у вас? Хватит бродить вокруг да около, отвечайте на вопросы! – И Лукреция хлопает ладонью по столу.
Феликс Четтэм неторопливо встает, подходит к книжному шкафу, делает вид, что просматривает юмористические книги. Не глядя на них, он начинает говорить:
– Это было в тот вечер, когда мы напали на бездействующий маяк. Уцелевшие бежали, мы их преследовали. Трофей оказался у Павла. Я это заметил и проследил за ним.
– Вы его оглушили? – спрашивает Лукреция.
– Нет, я нашел его уже бесчувственным.
– Вы не слушаете, Лукреция. Мари-Анж говорила, что видела, как кто-то его ударил. Они сговорились. Теперь BQT у Феликса.
Лукреция злится на партнера, отвечающего вместо подозреваемого.
– Вы – последний обладатель BQT, – говорит она.
– Ваша правда. Но я знал, что если я ее прочту, то умру.
– Вы верите в эту легенду? – спрашивает Исидор.
– Вы забрали шкатулку и пустили ее в ход, чтобы убрать Дариуса? – наседает Лукреция.
– Я знал, какую важность представляет этот предмет.
– Куда вы его дели? Да отвечайте вы! Где BQT?!
– Дайте ему сказать, Лукреция. Будете его перебивать, этому не будет конца.
– Кто бы говорил, Исидор! Это у вас манера перебивать подозреваемых. Вы хотите мне показать, что заранее знаете все ответы.
– Все, хватит вам спорить! Все карты на столе, мне больше нечего скрывать.
Лукреция сгорает от нетерпения.
– Что произошло после того, как вы завладели BQT?
И снова вперед вылезает Исидор:
– Я вам скажу, что произошло. При всей признательности к наставнику Феликс его не выносил. Он влюбился в вашу Мари-Анж и изнывал из-за того, что она флиртует с боссом.
Феликс не шевелится, журналист разворачивает свою версию.
– Словом, Дариус становится все более невыносимым для своего окружения.
У него участились приступы гнева, он принимал все более сильные наркотики. Какой из такого глава компании, тем более империи?
– Вы прикинулись грустным клоуном, благо костюм под рукой, и сунули ему BQT со словами: «Это то, что ты всегда хотел узнать», – продолжает Лукреция. – Что ж, вот и все, дело раскрыто. Убийца – Феликс. Остается выдать его полиции и написать статью.
Она тянется к телефону, но Исидор Каценберг накрывает его ладонью.
– Нет.
– Что «нет»?
– Он бы не пустил нас к себе, если бы был виновен. Я прав, Феликс?
Комик кивает, выпуская струйку дыма. Потом предлагает сигарету Лукреции, но та, сделав над собой усилие, отказывается.
Какой же он осел! Он доведет меня до нервного припадка.
– Я закончил коммерческое училище. Я управленец. Я разумный человек. Я спрятал BQT в надежном месте, чтобы было время поразмыслить.
– Где это ваше надежное место?
– В Театре Дариуса. Там в подвале современный сейф. Знаете, что это? Полая голова двухметровой сидячей статуи Дариуса, курящего сигару!
Копия скульптуры Граучо Маркса! Даже ее слизал!
– Я его правая рука, доверенное лицо. У меня есть шифр.
– Разумно. Если бы Дариус ее нашел, вы могли бы сказать, что собирались отдать ее ему.
– Вы хотите сказать, что BQT, которую искал Дариус, находилась внутри его собственной статуи, прямо в ее голове? – не верит своим ушам молодая журналистка.
– Я завернул BQT в газетку. В сейфе было много всякой всячины, и все в газетных обертках. Вышло вроде бы незаметно…
– Блестяще! Дариус не мог представить, что такая лакомая вещь находится прямо у него под носом, там, откуда он выгребает деньги и наркоту.
Феликс не реагирует на комплимент.
– Это не помешало кому-то похитить BQT.
– Кому? – едва не кричит молодая журналистка.
– Не знаю, кто это сделал, зато знаю, когда. Ровно за четыре дня до его гибели, во время одного из поединков ПЗПП. Все смотрели на ринг, кабинет Дариуса остался без присмотра.
Все подозреваемые морочат нам голову. Но у меня впечатление, что мы близки к цели как никогда. Этот человек был третьим, к кому я явилась, начав расследование. Если бы я тогда задала ему правильные вопросы, то можно было бы не идти по ложным следам. Вот смеху было бы, если бы BQT нашлась у первого же подозреваемого – пожарного! Если она у него, то я сначала вдоволь насмеюсь, а потом его прибью. Чем докажу, что обладать BQT опасно для жизни.
Исидор вопросительно смотрит на нее.
Он думает так же, как я. Мы так сработались, что скоро начнем общаться телепатически. Сейчас он спрашивает: «Какое ваше мнение, дорогая, обожаемая Лукреция?» Я шлю ему телепатический ответ: «Думаю, дражайший Исидор, что сейчас самое время взять его за жабры и заставить признаться, что он сделал с этим долбаным сейфом, набитым газетной бумагой!»
Исидор приподнимает правую бровь.
Это его стандартный ответ: «Насилие – последний аргумент идиотов».
Он морщится, она читает это как: «И вообще, вряд ли он знает больше, чем сказал. По-моему, он не кривит душой».
Она косится на свой сжатый кулак.
Даже если он говорит правду, он мне не нравится. Мне доставило бы удовольствие его отдубасить, мне очень нужна разрядка.
В знак неодобрения Исидор приподнимает вторую бровь.
Они встают, готовые уйти.
– Вы нашли решение моей загадки? – спрашивает Феликс, прежде чем проводить их к двери.
– Загадайте еще раз.
– Человек ищет сокровище. Перед ним перекресток двух дорог. Он знает, что одна ведет к сокровищу, другая к дракону, то есть к погибели. Каждую дорогу сторожит рыцарь, он может подсказать, как быть, но один хронический лгун, другой правдоруб. Можно задать один-единственный вопрос. К кому из двоих обратиться и что спросить?
– Чего тут думать? – говорит Лукреция. – Попросить любого рыцаря показать, какая дорога ведет к погибели. Не важно, к кому обратиться, к лгуну или к правдивому, ответ непременно укажет путь к кладу.
– Неплохо, – говорит Феликс. – Почему вы не позвонили и не сказали ответ?
Журналистка усмехается.
– Потому что он пришел мне в голову только сейчас, когда я услышала вашу ложь.
