139
Настает восьмой, последний день посвящения.
По мнению Стефана Крауза, оба послушника достигли впечатляющего прогресса.
Лукреция Немрод, сначала бунтовавшая, потом впавшая в безразличие, теперь испытывает странный энтузиазм. Она совсем забыла, что раньше курила. Она полюбила вареные овощи и морковный сок. В разговоре она обдумывает каждое свое слово и в конце любой своей фразы противоречит сказанному перед этим, да еще намеренно подчеркивает последнее слово.
Теперь ее постоянное состояние – обучение.
Исидор тоже изменился. Неделя без жиров и сахаров позволила ему заметно сбросить вес. Он не перестает улыбаться, что означает готовность смеяться с полуоборота.
В каждом шаге, каждом слове он ищет шутку, игру слов, что-то смачное или даже неприличное.
В последний вечер Стефан Крауз приглашает их поужинать за другим столом, в компании десятка «сиреневых плащей».
Общение с этими магистрами GLH сродни купанию в фонтане остроумия, в струях гэгов и ловких словесных находок.
Исидор замечает, что пресыщения не наступает: чем больше он шутит и чем больше слышит чужих шуток, тем сильнее ему хочется идти дальше, говорить и слушать еще и еще.
Невзирая на опасность положения, Лукреция наслаждается обществом этих необыкновенных людей с тонким чувством юмора.
Только в этот вечер им вдруг предлагают вина. Языки развязываются, и мелкий лысый господин в очках признается, что это он сочинил анекдот про астронома и планету с надписью «ВОПРОС НЕ К ВАМ».
– Этот анекдот был принят на ура, когда его использовал в одном из своих скетчей Дариус, – рассказывает гордый сочинитель.
Полноватая дама, тоже в летах, утверждает, что это она запустила шуточки на тему «сколько нужно… (рассказчик сам решает, кого), чтобы ввернуть лампочку?». Чаще всего вставляют «женщин». Ответ: «Ни одной, это мужская работа».
Третий, специалист по уличным анекдотам, выдает себя за автора расхожей байки с сознательным пропуском и стилистическим взрывом в конце типа: «Что такое – зеленое и скачет с ветки на ветку?» Ответ: «Жвачка в кармане у Тарзана».
Лукреция Немрод приходит к выводу, что культура анекдота, обычно считаюшаяся низовой, на самом деле оказывает огромное влияние на общество через детей и подростков, к которым в основном и адресована. Она на всю жизнь оставляет в них глубокий след.
Поломавшись и решив, что накануне дуэли можно расслабиться, молодая женщина с зелеными глазищами и каштановыми – теперь – волосами соглашается выпить вина. Тогда и Исидор соглашается.
Последний вечер их посвящения завершается распеванием хулиганских песенок, авторами многих из которых оказываются члены Ложи смеха, почти равные известностью Рабле, Корнелю и Бомарше.
Поле ужина Стефан Крауз решает сдержать свое обещание. Они спускаются по узкой лестнице и подходят к бронированной двери, с запорами которой безуспешно пытались справиться Лукреция и Исидор в предыдущие дни.
Наставник достает сложный тяжелый ключ и отпирает дверь.
Изнутри ее сторожит тип, похожий на Санта-Клауса.
– Пропусти нас, Жак, я готовлю новичков к посвящению.
– Новички – это лучше, чем бычки.
Да это же Жак Весельчак, тот самый Капитан Игра Слов! Теперь понятно, почему он так легко одержал победу, он же член GLH! В дуэлях ПЗПП им нет равных. Зачем он вообще в ней участвовал? Не иначе, чтобы шпионить за вражеским лагерем…
Жак пропускает троицу и снова погружается в чтение альманаха Вермо.
– Шутки не обязаны действовать, – рассказывает Стефан Крауз. – Более того, чаще всего они не действуют. По-настоящему остроумная шутка – это чудо. Перед вами «зал бесчестья» плохих шуток. Мы прозвали это место «адом», вернее «комико инферно».
Он включает свет. Они входят в квадратное помещение.
– Здесь собраны все неудачные шутки, а также те, которые завершились фиаско при проверке в нашем кругу. Мы стараемся их подлатать и перезапустить.
Продюсер берет толстую папку и зачитывает несколько жалких, вульгарных или попросту несмешных текстов. Потом указывает на один из шкафов с книгами.
– Здесь не доведенные до ума прототипы, как начатые, так и почти законченные шутки, не дошедшие до стадии производства, не говоря о стадии распространения. Можно назвать их мертворожденными.
– Печально, – говорит Лукреция. – Шутка, не вызвавшая смеха, – это очень грустно.
– Напрашивается сравнение с соборами, – говорит Исидор. – Обычно восхищаются теми, которые удерживаются сантиметровыми контрфорсами, но кто скажет доброе слово обо всех тех, что рухнули на голову прихожанам именно из-за недостаточной толщины контрфорса?
Кладбище абортированных шуток. Здесь покоятся шутки, которые никто никогда не расскажет, не прочтет, не вставит в постановку.
Стефан Крауз поворачивается к сторожу.
– Как насчет новых поступлений, Жак?
Тот показывает на амбарную книгу.
– Здесь собраны шутки с бергамотом. – Он подмигивает. – Такая же гадость, как чай с ним.
– Вечером в пятницу Жак Весельчак составляет описи неудачных шуток, – объясняет Стефан Крауз. – Он – единственный, кто способен находиться рядом со всем этим сомнительным материалом. Для остальных наших это невыносимо, у них от этого депрессия.
Он переходит на шепот:
– Есть подозрение, что Жак тайком их читает. Настоящее извращение!
– Раз так, они не вполне мертвы, – говорит Лукреция, вспоминая выступление Жака в Театре Дариуса.
– Непонятно, зачем такие серьезные запоры и охрана, – удивляется Исидор.
– Наш долг – всячески препятствовать распространению плохого юмора, – объясняет Стефан Крауз.
Сторож с обликом Санта-Клауса заговорщически подмигивает и подкручивает усищи, придавая им форму велосипедного руля.
Они поднимаются на следующий этаж.
– Что ж, вот вы и посвящены во все наши секреты. Если что-то вас еще тревожит, готовьтесь этой ночью к завтрашнему бою вдовем. Учитесь друг друга разгадывать. У нас есть поговорка: «За один бой ПЗПП человека можно понять лучше, чем за двадцать лет супружества».
