115
Лукреция делит с Флораном Пеллегрини не отдельный кабинет, у них отгороженный низкой стенкой закуток в общем зале. У каждого свой компьютер с большим экраном, гора непрочитанной почты, гора прочитанной, несколько полезных журналов.
Остальные журналисты следят за ним издали, еще не переварив апломба, с каким Исидор отбрил ту, перед которой все они привыкли пресмыкаться.
Исидор уже включил компьютер и открыл папку «текст».
– Итак, что мы имеем? Мы имеем войну «розовых костюмов» Дариуса Возняка…
– «Темных», – подсказывает Лукреция.
– …и Великой ложи юмора, к которой примкнул Тристан Маньяр.
– Это «светлые».
– Есть еще третье действующее лицо, грустный клоун, пока что он кажется независимым.
– Этот пусть будет «синим». Шкатулка, которую он подсылает, всегда синяя, – предлагает журналистка. – Я все больше убеждаюсь, что форма его лица под гримом мне знакома… – добавляет она про себя.
– У меня тоже впечатление, что я где-то его видел.
К ним присоединяется Флоран Пеллегрини. Сейчас глубокие морщины на лице умудренного журналиста похожи на мимику радости, так он доволен встречей с давним коллегой.
– Как тебе работается с нашей малышкой? – небрежно интересуется он.
– Все как обычно, – отзывается Исидор.
– Одна подробность, – вступает в разговор Лукреция. – Дом Исидора затопило, в моем случился пожар, поэтому мы ютимся в отеле. Запиши, Флоран, вдруг захочешь нас навестить: отель «Авенир» на Монмартре, комната восемнадцать.
Флоран Пеллегрини чиркает в блокноте.
Исидор ищет в «Гугле»: «грустный клоун».
На экране пронумерованы лица клоунов с фамилиями и с именами авторов грима. Ни одно не совпадает с тем, за кем они гнались.
Флоран Пеллегрини подъезжает к ним в своем рабочем кресле.
– Совсем забыл, Лукреция, у тебя много почты. Тебя не было несколько дней, она все время съезжала с твоего стола, я все убрал в ящик.
– Спасибо, Флоран, это подождет.
Она поглощена изучением грустных клоунов.
Старый журналист пожимает плечами.
– Давай я наскоро проверю, почту нельзя забрасывать, а то потом в ней утонешь.
Он по одному вскрывает конверты длинным ножом в форме ятагана, потом принимается за посылки.
– Погоди! – кричит Лукреция.
Она указывает на синюю лакированную шкатулку, которую он только что вынул из коричневой обертки. Взяв с бесконечными предосторожностями шкатулку, она опускает ее в прозрачный полиэтиленовый пакет.
Исидор видит, что все на месте: буквы BQT, надпись «Не смейте читать!». На оберточной бумаге напечатано: «Это то, что все вы хотите знать».
– Смена ракурса. Охотники становятся дичью, – замечает он.
– Причем бывшая дичь ездит на танке, – подхватывает Лукреция.
Флоран Пеллегрини непонимающе хлопает глазами.
– Глянем, что внутри? – предлагает Исидор Каценберг.
– Шутите?!
– Ничуть, Лукреция. Не верите же вы в эту чушь с «шуткой, которая убивает»?
Он тянется к пакету, она ударяет его по руке.
– Адресат – я, не трогайте!
И она прячет пакет с бесценным содержимым в свою сумку.
– Вы все равно не удержитесь, Лукреция. Любопытство пересилит. Дайте я сам открою. Я старше, у меня нет будущего. Если одному из нас суждено умереть от смеха, для всех лучше, если это буду я.
Она упрямо молчит.
– Будет вам, мадемуазель Лукреция. Наука отдыхает, мы находимся в сфере волшебства.
Я ему не Кристиана, меня ему не провести. Я уже понимаю его приемы словесной дуэли. Я выстою.
– Скажем так: у меня серьезные подозрения, что этот странный предмет связан с кончиной двух человек, и этого достаточно, – говорит она.
Он пожимает плечами.
Она засовывает пакет со шкатулкой глубже и накрывает шарфом.
– Не настаивайте, Исидор. Сказано вам: нет!
– Я знаю, как работает этот «волшебный текст», – не унимается Исидор. – Тут все дело в вере. Раз все верят, что, читая шутку, можно умереть от смеха, то этот текст потрясает. А вот я не верю, и со мной ничего не будет. Мой природный скепсис играет роль вакцины.
– Я устала, – говорит она. – Все, я пошла. Вы остаетесь?
Флоран Пеллегрини не вмешивается. Он с улыбкой достает из своего ящика бутылку виски, опрокидывает рюмку и блаженно жмурится. Свалив так и не открытую почту в коробку, он задвигает ее под стол.
