106
В китайском ресторане «Зачарованная пагода» совершенно пусто. В огромном освещенном аквариуме снуют оранжево-белые рыбки, озадаченные судьбой своих соплеменниц, завершивших жизненный путь на раскаленной сковороде.
Юркая официантка, вылитая юмористка Ин Ми, проигравшая дуэль ПЗПП, предлагает паре клиентов меню из сотни блюд, поделенное на главы: птица, рыба, говядина, свинина.
Исидор выбирает креветки на пару, Лукреция – утку по-пекински.
Владелец «Пагоды», желая предоставить своим гостям все мыслимые удовольствия, повесил над аквариумом огромный телевизор, беспрерывно показывающий новостные выпуски.
Молодая журналистка понимает, почему Исидора потянуло в этот ресторан.
Он не может обойтись без мировых новостей, даже когда ест.
– У вас переутомление, Лукреция. Настало время отдохнуть.
Он наливает ей пиво «Цзин Тао». Она уплетает закуску – креветочные чипсы.
– Какова дальнейшая увеселительная программа, дорогой коллега?
– Не знаю. Мы в тупике. У меня достаточно материла для романа, а что касается расследования, то даже не знаю, как в нем продвинуться.
Официантка приносит заказ, и оба принимаются ловко орудовать палочками.
– Вы допускаете, что BQT может быть эффективной, то есть что от смеха можно умереть?
– Не обессудьте, но в это я верю не больше, чем в Санта-Клауса, зубную фею, Песочного Человека и демократию.
– А я убеждена, что это и есть ключ ко всему расследованию. Надо обязательно понять, как можно убить… текстом!
Он наслаждается едой.
– Неистребимое расхождение между нашими с вами концепциями расследования, Лукреция! Я пытаюсь узнать почему, а вы – как. Странно, обычно вопрос «почему» волнует женщин, а вопрос «как» – мужчин. Вдруг в нашем биноме женщина – это впрямь я?
Он хохочет во все горло и давится едой, начинает задыхаться, багровеет, пытается откашляться, демонстрирует признаки асфиксии. Официантка-китаянка наблюдает, ничего не предпринимая. Лукреция с размаху хлопает его по спине, но толку нет. Тогда она обхватывает его руками и стискивает в надчревной области. Непроглоченный кусок пищи вылетает как из пушки и падает за аквариумом.
Он просит прощения, с трудом восстанавливает дыхание, опять пытается смеяться с глазами, полными слез. Молодая журналистка садится и продолжает пить пиво.
– Убедились, что от смеха можно умереть? Вы чуть не задохнулись. Хотите еще доказательств?
– Спасибо, Лукреция.
Его веселое расположение не проходит.
– Зададимся вопросом: что смешит вас, Исидор? В какой момент вы хохотали сильнее всего?
Он наливает пива себе и жадно пьет, следя за пузырьками, поднимающимися в янтарной жидкости.
– Мне было семнадцать лет. У меня впервые случился любовный акт, и в процессе меня разобрал смех. Девушка решила, что я смеюсь над ней, оскорбилась, сбежала и потом отказывалась со мной встречаться. Второй подружкой я намеренно избрал неуемную хохотунью. В момент нашего одновременного оргазма мы оба захохотали. Год потом не расставались.
Зачем он мне это рассказывает? Я прошу рассказать о смехе, а слышу о его сексуальных победах.
– Что, кроме любви, вызывало у вас безумный смех?
– Титры к фильму «Монти Пайтон и Священный Грааль»! Мне было восемнадцать лет, я еще не знал, что это за ребята. Увидеть систему с первых же гэгов, с титров, было настолько ново и удивительно! Я расхохотался, а так как никто в зале, кроме меня, не смеялся, на меня стали шикать, но меня от этого еще сильнее разобрало. Такой безумный смех надо бы запретить!
Он играет с палочками.
– Да, для меня искренний смех – бунт индивидума против большинства. «Монти Пайтон» отлично работают с таким троллингом.
Она ест свою утку по-пекински. Выбирает косточку и принимается ее шумно обсасывать.
– А вас что смешит, Лукреция?
– Есть одно давнее-предавнее воспоминание про то, как меня рассмешил анекдот…
– Вот откуда эта ваша вера в силу анекдота!
– Там к врачу приходит пациент в цилиндре. Врач спрашивает: «На что жалуетесь?» Человек приподнимает цилиндр, под ним лягушка, прилипшая лапами к лысине. Врач в ужасе спрашивает: «Давно это у вас?» Ему отвечает не больной, а лягушка: «Началось с простой бородавки…»
Исидор едва не падает со стула от смеха. Лукреция удивлена успехом своей шутки.
– Замечательно, тут вся суть в абсурде!
– Когда мне это рассказали, мне было четырнадцать лет. У меня как раз были бородавки, меня это ужасно смущало. Анекдот помог это пережить. А у вас какой любимый анекдот?
– Я их не запоминаю. Услышу – и сразу забываю.
– Сделайте усилие!
– Разве что такой, совсем коротенький: «Доктор, у меня провалы в памяти. – Давно? – Что «давно»?»
– И все? Не смешно.
– А мне смешно, потому что я боюсь болезни Альцгеймера. Это тоже анекдот-экзорцизм.
Она вдруг умолкает и прирастает взглядом к телеэкрану.
– Черт, сегодня же двадцать седьмое марта!
– И что с того?
Она указывает на экран с теленовостями.
Журналист ведет репортаж от зала «Олимпия». У него за спиной огромная афиша со знаменитым глазом с сердечком. Перед дверями прославленного мюзик-холла бурлит толпа.
Лукреция Немрод вскакивает с места.
– Бежим!
– Куда, зачем? Можно хоть раз спокойно поужинать?
– В «Олимпии» начинается большой гала-концерт «Памяти Циклопа».
