Весь потолок закрыт скелетом динозавра. Кажется, его усеянные острыми зубами челюсти готовы снова кусать и рвать на части.

Исидор Каценберг и Лукреция Немрод посещают Музей естественной истории.

– Да, это я провел расследование по заказу Циклопа. Все, так или иначе, причастные к миру юмора, когда-либо работали на Дариуса Возняка. Таково требование эпохи. На те жалкие гроши, которые мне платят как ученому Национального центра научных исследований, прожить невозможно. Поэтому я и составил эту историческую памятку. Этот труд был щедро вознагражден.

Профессор Анри Лёвенбрюк ведет их по галерее «Эволюция». За гигантами-динозаврами притаилась живность помельче. Вереница рептилий, словно движущаяся в сторону обретения ума, наводит молодую журналистку на занятные мысли, которые она спешит занести в свой блокнот.

– Почему Дариус так неровно дышал к BQT? – спрашивает она.

– Как вы, вероятно, знаете, сейчас разворачивается всемирное противостояние двух видов юмора – ремесленного и индустриального. Индустриальный уже практически победил. Сильные все активнее пожирают слабых. Таков закон эволюции. Динозавры едят ящериц.

– Динозавры вымерли, – напоминает Лукреция Немрод.

– На данный момент война еще идет. В ней поставлено на карту много сложных вещей. Понятно, что сторона, владеющая BQT, будет иметь серьезный перевес над противником. BQT – этот Грааль, вернее, Эскалибур, священное оружие, и тот, кто им владеет, легитимен, в отличие от того, кто не смог им завладеть.

– Вы выбрали себе окоп, – заключает она. – Вы на стороне динозавров, против ящериц.

Профессор Анри Лёвенбрюк поглаживает свою седую бороденку.

– Скорее, на стороне юмора будущего, против юмора прошлого.

– Вы заблуждаетесь, никакое это не будущее, – уверенно говорит Лукреция. – Возможно, юмор будет последним бастионом, который устоит против власти денежного мешка. Промышленная формула всегда будет уступать ремесленной. Малая форма может быть удачливой. Ждите сюрпризов!

Она указывает пальцем на фрагмент декорации, изображающий метеоритный дождь, погубивший динозавров. Здесь же, неподалеку, – следующее звено эволюционной цепочки: покрытый шерстью теплокровный зверек вроде землеройки.

– То же самое говорили о музыке. Знаете, что представляет собой верхняя полусотня, те «Топ-50», которые слушает молодежь? Это мелодии, сварганенные из проверенных в прошлом во всем мире образцов. Специалисты просто перезаписывают их так, чтобы избежать обвинений в плагиате.

– Никто не хочет рисковать, – поддакивает Исидор.

– Если риск и есть, то он высчитывается математически. Графики – вот чем манипулируют маркетологи. Они и есть новейшие мэтры экономики. Последний штрих – нанесение позолоты и блесток: клипы, разноцветная одежда. Содержание заменяется оберткой.

Профессор показывает пестрых пернатых – маленьких павлинов, иллюстрирующих закономерности эволюции.

– Здесь нет места ни разнообразию, ни новизне, – стоит на своем Лукреция.

– Продюсеры – что музыкальные, что в сфере юмора – стремятся к широчайшему консенсусу. Творческих людей издавна просят не противоречить модным тенденциям.

Историк указывает на чучела пингвинов.

– С юмором будет в точности так же. Смех стал коммерческой продукцией, как и все остальное.

Они медленно прохаживаются перед слонами, львами, леопардами, страусами, газелями.

– Ваши изыскания обрываются после отъезда Бомарше в Карнак. Вам удалось выяснить, что такое BQT? – спрашивает Исидор.

Они добрались до крупных обезьян: горилл, шимпанзе, орангутангов.

– Бомарше – последний великий магистр, которого я смог идентифицировать с GLH. В конце концов он не удержался, не смог воспротивиться своей тяге к знанию. Он открыл ящик Пандоры, прочитал текст и умер.

– Ваше мнение, что это за текст?

Потухший взгляд профессора загорается.

– Мое мнение? Это волшебство, нечто необыкновенное, невероятно могущественное. Духовная атомная бомба! Альберт Эйнштейн раскрыл тайны материи, и появилась атомная бомба. Ниссим Бен Иегуда раскрыл тайны юмора, и появилась BQT.

И тут Лукреция застывает. Слева от построенных по росту приматов, все лучше держащихся на нижних конечностях, со все более прямой спиной, она вдруг различает фигуру ростом с восковой манекен.

Она трет глаза.

– Попала соринка, Лукреция?

– Галлюцинация… Наверное, я устала. Пора заморить червячка, а то у меня будет приступ гипогликемии.

Профессор Анри Лёвенбрюк не обращает на нее внимания, он поглощен совсем другим.

– Вокруг этого дела поднялась политическая возня, и ею нельзя пренебрегать. Вот какой вывод я сделал, готовя этот доклад. В наше время юмор – оружие, причем как экономическое, так и – прежде всего – политическое.