Обмахиваясь номером Newsweek, я со стоном наклонилась, чтобы поднять с ковра обувь Дилан.

Июльская жара до такой степени раздражала, что меня тянуло прибить ее шнурки степлером к полу, если она продолжит всюду разбрасывать свои вещи.

Джаред был практически бесполезен, когда дело касалось воспитания чувства ответственности у нашей дочери. Да, ей всего шесть лет, но мы же не хотим ее избаловать, так ведь? Мне постоянно приходилось напоминать ему, что она станет подростком и тогда он пожалеет об этом.

Только Дилан Трент была папиной девочкой. Помоги ему Бог, когда ей вместо сладостей и игрушек захочется встречаться с мальчиками и поздно возвращаться домой.

– Почему тут так холодно? – донесся из коридора крик Мэдока.

Я покачала головой, швырнула кеды своей дочери на крышку бельевой корзины в ванной и потушила свет на выходе.

– Здесь пекло адское, – проворчала себе под нос, чтобы он не услышал.

Окинув взглядом комнату, наконец-то осталась довольна: везде чисто, постиранное белье разложено. Мэдок и Фэллон спокойно относились к беспорядку, но я не могла допустить подобного, живя в чужом доме.

Я села на край кровати, продолжая обмахиваться журналом и стараясь овеять шею прохладным воздухом. Мать купила моему мужу гору стильных рубашек Brooks Brothers для его деловых поездок, но он носил только черные и белые. Экземпляры в голубую и розовую полоску достались мне. Они вкупе с хлопковыми пижамными шортами в последнее время стали моей униформой.

Хмурый Мэдок остановился возле двери спальни, уперев руки в бока.

– Тут холодно, – обвинительным тоном заявил он, глядя на меня как на виновницу, потому что это я страдала от зноя и поддерживала в его доме почти минусовую температуру.

Выдохнув с наигранным сочувствием и не прекращая обмахиваться, я саркастично ответила:

– Не сваливай на меня свои проблемы, приятель.

Он только вернулся из своего офиса в Чикаго, поэтому до сих пор был в черном костюме в мелкую полоску и белой рубашке с закатанными рукавами. Серебряный галстук болтался вокруг шеи. К концу рабочего дня этот аксессуар всегда выглядел так, будто его задергали до полусмерти.

Мэдок любил свою работу, но давалась она ему тяжело. Пойдя против течения, он решил служить в общественном секторе и сажал за решетку преступников, которых его отец стремился оставить на свободе. Казалось бы, такой расклад должен был негативно отразиться на их отношениях, но в действительности оба Карутерса преуспевали в «игре», как они выражались. Думаю, столкновения лицом к лицу в судах и конференц-залах сблизили отца и сына.

Закатив глаза, Мэдок окинул меня с головы до ног язвительным взглядом.

– Джаред говорит, какой сексуальной тебя считает, несмотря на лишний вес?

Я выпрямилась.

– Это не лишний вес. Я беременна.

– Неплохая попытка, – усмехнулся он. – Но у тебя там только один ребенок.

Когда я швырнула в него журнал, Мэдок мигом улизнул обратно в коридор. Положив ладонь на живот, я возмущенно выдохнула. Гад.

Как врач я знала допустимый уровень набора веса во время беременности и пребывала в фантастической форме, между прочим.

Голова моего друга вновь появилась из-за угла.

– Джаред в видеочате, кстати, – прощебетал он и скрылся из виду.

Я улыбнулась. Услышать это было приятно. Опершись на руку, поднялась с кровати.

Будучи на девятом месяце второй беременности, я согласилась с Джаредом, что не должна оставаться в нашем доме – доме, в котором выросла, – одна с Дилан. Так как Фэллон взяла годичный отпуск в городской архитектурной фирме, чтобы попробовать себя в независимых проектах, она станет отличной няней, если я вдруг надумаю рожать раньше срока. Джаред уехал на несколько дней и не хотел рисковать.

Я заковыляла вниз по лестнице – от тяжести живота ноги и спина болели – и снова поклялась себе, что это моя последняя беременность.

Аналогичное обещание я давала после рождения Дилан, но мы с Джаредом не понаслышке знали, как одиноко быть единственным ребенком, поэтому решили завести еще малыша. Конечно, у него есть брат Джекс, только в детстве они не подозревали о существовании друг друга. Услышав рык и звуки шагов у себя над головой, подняла взгляд. Для меня не стало удивлением, кто шумел. Придется подняться на третий этаж после разговора с мужем, чтобы угомонить детей. Из-за Хантера и Кейда, близнецов Мэдока, Дилан буквально на стены лезла в последнее время. Фэллон с Эдди отправились за продуктами, и я надеялась, что Мэдок уже поднимается наверх, чтобы приструнить детвору.

Куинн тоже гостила у брата, поэтому дом сегодня походил на логово безумства и гомона.

Я выдвинула кухонный стул и села перед ноутбуком.

Джаред улыбнулся мне.

– Привет, детка.

В животе запорхали бабочки.

– Привет, – ответила я с улыбкой. Мне нравились его помятая белая рубашка, растрепанные волосы и ослабленный галстук. – Боже, ты выглядишь прекрасно, – поддразнила я, готовая съесть его с картофелем фри на гарнир.

Кто-то вручил ему планшетную папку для подписи. Взяв ее, он сердито посмотрел на меня.

– Не начинай, – предупредил мой муж. – Схожу с ума от желания. Я устал, голоден, возбужден и жду не дождусь, когда вечером сяду в самолет.

– Ш-ш-ш, – засмеявшись, я огляделась по сторонам в поисках Мэдока и детей, – в доме полно народа. Припаси грязные разговорчики на потом.

Джаред уехал в Калифорнию и, судя по большим контейнерам и вилочным погрузчикам на заднем фоне, в данный момент был на складе. Он открыл там офис, которым обычно руководила Паша, но ему приходилось наведываться туда каждые несколько месяцев для деловых встреч и контроля качества продукции «ДжейТи Рэйсинг». Как я позже выяснила, «ДжейТи» означало «Джаред и Тэйт».

Он стоял у стола, позади него кипела складская деятельность, а я не могла наглядеться. В тридцать лет мой муж был невероятно сексуален.

Вернее, стал еще сексуальнее. Почему мужчины так хорошеют с возрастом?

– Ну, как там мой сын? – Джаред отдал документы парню, стоявшему рядом, и сосредоточил внимание на мне.

– Демонстративно сидит на моем мочевом пузыре, – пошутила я, легко похлопав свой живот. – Помимо этого он в полном порядке.

– А ты разобралась с делами? – поинтересовался он. – Руководство больницы всех твоих пациентов перераспределило?

– Да. – Я кивнула. – Несколько следующих месяцев посвящу себя только нашей семье.

С работы я ушла совсем недавно, так как в больнице не хватало персонала. К счастью, сейчас они наняли новых докторов, поэтому с приближением срока родов я могла без опасений оставить пациентов.

От внезапного визга заложило уши. Поморщившись, я обернулась и увидела Кейда и Хантера, гнавшихся за Дилан с… Я прищурилась… Это что, вантуз?

Моя дочь юркнула за кухонный островок; ее мягкие каштановые волосы подпрыгивали на плечах, пока она удирала от своих преследователей. Дилан врезалась в мой бок, явно ища защиты, и я приобняла ее.

Мальчишки – обоим было по шесть лет – резко остановились, яростно сверля ее взглядом.

– Отстаньте от меня! – крикнула она, брыкнув правой ногой, чтобы их прогнать.

Кейд поднял вантуз, Дилан закричала, а я вскинула руку и распорядилась:

– О нет, не смей. Положи его на место.

В этот момент на кухню вбежал рассерженный, тяжело дышащий Мэдок.

– Мэдок! – рявкнул Джаред, указав на него пальцем. – Держи своих сыновей подальше от моего ребенка. Я серьезно.

Его глаза округлились.

– Держать их подальше? – переспросил он удивленно. – Твоя мелкая… – процедил Мэдок сквозь зубы, но потом умолк.

Подойдя ближе и накрыв уши Дилан ладонями, наш друг прошептал Джареду:

– Я ее люблю. Безусловно, люблю, но она просто бестия, чувак, – прорычал Мэдок. – Твоя дочь наполнила игрушечный пистолет водой из унитаза и обрызгала ребят.

Мой муж отвернулся, засмеявшись.

Закатив глаза, я дернула головой, сигнализируя Мэдоку, чтобы он увел своих сумасбродов куда-нибудь.

Вот вам классический пример воспитательных методов Джареда и Мэдока. Ни один из них никогда не признает, что их дети способны нашалить. Мэдок гордился своими сыновьями, так же как Джаред гордился Дилан.

А я предупреждала его: нельзя смеяться над выходками дочери в ее присутствии. Этим он лишь поощряет подобное поведение.

Насколько бы забавными эти выходки ни были и как бы близнецы того ни заслуживали.

Я посадила Дилан к себе на колени; ее маленькие желтые «чаксы» коснулись моих голеней.

– Привет, папочка, – прощебетала она. – Я по тебе скучаю.

Услышав ее сладкий голосок, я улыбнулась, с обожанием глядя на румяные щеки и широкую улыбку дочки.

– Привет, голубоглазая, – поприветствовал он в ответ. – Я приготовил для тебя несколько сюрпризов.

– Джаред! – простонала я. От сидения на жестком стуле мою попу и позвоночник словно кинжалы пронизывали. – Милый, ее комната уже ломится от твоих сюрпризов. Чем меньше, тем лучше, договорились?

Он послал мне дерзкую ухмылочку, говорившую, что я уже давно должна привыкнуть.

Джареду постоянно приходилось доплачивать за перевес багажа на обратных рейсах домой. Виной тому всегда были подарки, купленные им для Дилан. Футболки, стеклянные снежные шары, плюшевые игрушки, фотографии с автографами гонщиков, с которыми он работал… Список был бесконечен. В ее комнате свободного места почти не осталось.

В моей бывшей комнате.

– Мэдок!

Услышав крик, я обернулась и заметила Лукаса, вошедшего через раздвижные стеклянные двери, ведущие к бассейну, с бутылкой «гаторэйда» в руке и Куинн, повисшей на его талии.

Дилан болтала со своим папой, пока я наблюдала за тем, как Мэдок вернулся на кухню.

Но Лукас не дал ему даже слова вставить.

– Чувак, убери свою сестру от меня, пожалуйста.

Куинн обняла его еще крепче. Я улыбнулась, задумавшись о том, как сильно она докучала ему в последнее время. В двадцать лет Лукасу не хватало терпения на влюбленную восьмилетнюю девочку.

– Я люблю Лукаса, – сообщила Куинн, хихикнув. – И выйду за него замуж.

– Черта с два выйдешь! – Лукас посмотрел на нее с нескрываемым раздражением… и, вероятно, толикой страха во взгляде. – Чувак, серьезно, – настойчиво обратился он к Мэдоку. – Это ненормально.

– Идем. – Нагнувшись, Мэдок отцепил свою сестру от парня. – Лукас из-за тебя сбежит обратно в колледж. – Он подтолкнул ее к нам. – Твои родители скоро вернутся. Лучше поздоровайся с Джаредом.

Куинн, унаследовавшая шоколадные глаза матери и белокурые волосы отца, подошла к ноутбуку, отсалютовала старшему брату, после чего схватила Дилан за руку, и они обе убежали во двор.

Отношения Куинн и Джареда были немногословными. Думаю, она более тесно общалась с Мэдоком, потому что видела его чаще. А с Джексом всегда очень весело проводила время.

Только рядом с Джаредом девочка, похоже, немного нервничала. Она искала его признания и уважения, хотя беспокоиться ей было не о чем.

Муж восхищался своей сестрой.

Пусть он не такой открытый, как Мэдок, но ему нравилось учить ее всему. Джаред следил за тем, чтобы мы обязательно посещали все танцевальные выступления и дни рождения Куинн.

– Джекс сказал, когда именно они с Джульеттой вернутся домой летом? – спросила я, наконец-то оставшись наедине с Джаредом.

– Детка, я уже запутался, в какой они стране. – Он вздохнул. – В Бутане, Бангладеше или…

– В Бразилии, – встрял в разговор Мэдок, копавшийся в холодильнике.

Я щелкнула пальцами.

– Бразилия. Ты был близок, – произнесла дразнящим тоном. – Название начиналось на «Б».

– Мне бы хотелось, чтобы он завязал с путешествиями. – Джаред выглядел огорченно. – Я предпочел бы лучше узнать племянника лично, а не по фотографиям.

– Скоро, – уверила я его, бросив взгляд на стену с семейными фото. На одном из снимков Джекс сидел перед водопадом, лицом к камере. Джульетта обнимала его со спины. Они оба были грязные, потные и улыбались. А Джульетту сзади обнимал их сын Хоук, которому исполнилось семь. – Я позвоню ему сегодня. Нужно подготовить дом.

Джекс и Джульетта решили вернуться обратно в Шелберн-Фоллз, в старый дом Джареда по соседству с нами. Семь последних лет они практически без передышек путешествовали и работали с благотворительными организациями, строили школы по всему миру. Хоук не стал этому помехой. Когда ему был год, ребята носили его в своих рюкзаках. Сейчас он уже опережал родителей, прокладывая им дорогу.

Но Джекс и Джульетта все больше скучали по родным краям, к тому же были твердо намерены растить наших детей вместе. Хоук любил свою кузину Дилан и хотел поближе познакомиться с мальчиками Мэдока.

Поэтому они собрались домой. Мы с Фэллон и Эдди занялись подготовкой их жилья, наводили там порядок и пополняли запасы провизии. Теперь я беспокоилась, что придется внимательнее присматривать за Дилан, если она вдруг попытается воспользоваться деревом, чтобы навестить кузена.

Я вытерла пот со лба и оттянула ворот рубашки.

– Жду не дождусь его рождения, – простонала я, имея в виду нашего сына. – Мне не терпится вернуться на заднее сиденье твоего мотоцикла. Я скучаю по ветру.

Джаред оперся на локти. Его глаза озорно блеснули от ухмылки.

– Я тоже, – прошептал он. – Нам нужно устроить свидание. И скоро.

Обмахивая себя сильнее, я вспомнила нашу предыдущую встречу. Мы с Джаредом набрасывались друг на друга при любой возможности, но изредка старались выделить время и побыть наедине вне дома. Как правило, такие вечера заканчивались для нас на заднем сиденье его автомобиля.

Некоторые вещи не меняются.

Раздвижные двери позади меня открылись.

– Кейд, хочешь поплавать? – послышался голос Дилан.

Развернувшись, я увидела, как сын Мэдока ушел от нее.

– Оставь меня в покое, – огрызнулся он. – Я не дружу с девчонками.

Она опустила глаза. Мое сердце болезненно сжалось. Я уже собиралась подойти к дочери, только Хантер меня опередил.

– Я с тобой поплаваю, – предложил мальчик.

После небольшой заминки Дилан слегка улыбнулась и кивнула, бросив последний взгляд в коридор, где скрылся Кейд, затем последовала за Хантером во двор.

Лукас был с ними у бассейна, так что я не беспокоилась.

Покачав головой, тихо засмеялась.

– Ты ведь понимаешь, что Хоук, Кейд, Хантер, Дилан и Куинн окажутся в старших классах вместе, да? – напомнила мужу, предвидя очень неспокойное будущее для всех нас. – По крайней мере, на два года из четырех?

Восьмилетняя Куинн была старшей, Хоук – на год младше нее, Дилан, Кейд и Хантер – на два.

– Расслабься. – Он подхватил и надел свой пиджак. – Сомневаюсь, что кто-то переплюнет наши похождения.

Глядя на него, я задумалась обо всех взлетах и падениях за прошедшие годы, о том, как много боли мы причинили друг другу.

Столько раз мы ввязывались в неприятности.

Моя жизнь в старшей школе прошла бы интересней, если бы я бросила ответный вызов Джареду раньше, но кто знает? Может, сложись все иначе, мы не оказались бы здесь. Я бы ничего не поменяла, ведь независимо от прошлых или будущих событий всегда буду выбирать его.

Джаред – мой дом.

В горле образовался болезненный ком, когда я сглотнула и прошептала:

– Я буду любить тебя вечно, Джаред Трент. – К глазам подступили слезы.

Протянув руку, он провел пальцем по монитору, наверняка очерчивая контуры моего лица.

– И я любил тебя целую вечность, Татум Трент.

КОНЕЦ