Глава 17

Детектив-сержант Терри Роублз из отдела убийств Майами-Дейд, тридцати шести лет, все еще находящий в отпуске по ранению, остановил машину на стоянке «Пальмира-гарденз», в тени деревьев возле ограды. Едва он успел заглушить мотор, как засветился экран мобильника – звонили из судебно-медицинской экспертизы.

– Терри, это Холли Бинг.

– Привет, Холли.

– Терри, утром мне прислали пулю из утопленника: мужчина, светлый латинос, на вид лет двадцать с небольшим. Отправила ее в ИСБИ в Куантико. Есть совпадение! Похоже, пуля из какого-то из тех стволов, из которых обстреляли твой дом. Помнишь ту, что достали из стены в спальне? Уровень соответствия – выше девяноста процентов.

– Кто он?

– Пока непонятно. Я звонила тебе в отдел, и мне дали твой мобильник. Когда опять вернешься к работе?

– Как врачи разрешат. Наверное, скоро.

– А как Даниэла? Ничего, что я спрашиваю?

– Как раз приехал ее навестить. Буду у тебя через час.

– У меня сейчас занятия со студентами, но все равно приезжай. Ничего, если я тебя представлю? Они на меня очень обидятся, если я тебя спрячу.

– Вот черт… Ладно, лады. Спасибо, Холли.

В машине рядом с Роублзом сидела собака – такса по кличке Салли. Когда он закончил разговор, Салли перелезла к нему на колени. Подхватив ее под мышку, он вылез из машины и на ватных ногах двинулся к «Пальмира-гарденз».

«Пальмира» – лучший центр ухода и реабилитации на всем Юго-Востоке. Изящные старые здания под высоченными деревьями. Ручка на калитке в ограде – только снаружи, изнутри так просто не выйдешь.

В саду на скамейках – несколько здешних постояльцев.

Вокруг стоящего под высоким деревом священника преклонных лет собралась внимающая ему группа домашних животных, нашедших приют на территории центра, – четыре собаки, кошка, небольшая коза, три попугая и стайка цыплят. Проповедник подкреплял интерес своей паствы, регулярно предлагая ей всякие вкусности из собственных карманов. Он даже пытался класть лакомые кусочки им на языки, как святое причастие, но чаще всего их просто выхватывали у него из руки. Попугая он только что причастил тыквенным семечком, осторожно зажав его кончиками пальцев. К разношерстной группе прихожан присоединился лишь единственный представитель человеческой расы – пожилой джентльмен, которому священник время от времени величественно скармливал то одну, то две горошины «Эм-энд-Эмс».

Другой рукой священнослужитель придерживал за корешок раскрытую потрепанную Библию в кожаном переплете, вдохновенно размахивая ею, отчего страницы сами собой перелетали туда-сюда – хитрый прием, который в свое время ввел в оборот небезызвестный Билли Грэм.

Такса Салли, явно унюхавшая предлагаемые яства, проявила к проповеди неподдельный интерес. Заерзала, пытаясь вырваться, когда Роублз с ней и небольшим пакетом под мышкой входил в главное здание.

Директор была у себя. Сорокалетняя Джоанна Спаркс правила центром железной рукой, никому не давая поблажки. Роублз думал, что ее трудно чем-нибудь удивить, но при виде его она вдруг радостно заулыбалась. С колен у нее спрыгнула маленькая собачка. Роублз опустил Салли на пол, и обе собаки сразу же стали обнюхиваться, размахивая хвостами.

– Здравствуйте, Терри. Даниэла в среднем саду. Терри, у нее на голове вы увидите небольшую повязку, но не волнуйтесь. Просто из-под кожи достали еще маленький фрагмент пули. Это часть оболочки, не свинец. Все нормально. Доктор Фримен уже его изучил.

– Спасибо, Джоанна. Как она ест?

– Сметает все до последней крошки, включая десерт.

Когда Роублз вышел из кабинета, Джоанна потихоньку отправила вслед за ним медсестру.

Жену он отыскал в среднем саду сидящей на скамейке. Волос ее касались пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи, и сердце его наполнилось, как парус. Пришлось даже перевести дух. Ну, с Богом.

Даниэла сидела рядом с каким-то дедком, которому на вид было лет под сто, – аккуратненьким, в легком жатом костюмчике с галстуком-бабочкой. Роублз опустил таксу на землю; та сразу же с радостным повизгиванием бросилась к Даниэле и запрыгнула ей на колени. Даниэла вроде как испугалась, а старичок протянул свою сухую лапку, отпихивая маленькую собаку в сторону.

– Эй, эй! – проскрипел он. – А ну-ка слезь!

Роублз поцеловал Даниэлу в макушку. Вдоль пробора на голове у нее бежал длинный розовый шрам.

– Здравствуйте…

– Привет, детка! – отозвался Роублз. – Я принес тебе пахлавы, миссис Катикис делала. И вот еще Салли. Смотри, как она рада тебя видеть!

– Можно представить вам моего бойфренда? – отсутствующе произнесла Даниэла. – Это…

– Гораций, – поспешно подал голос пожилой джентльмен. Может, он и не совсем хорошо представлял, где сейчас находится, но хорошие манеры явно остались у него на уровне рефлекса. – Меня зовут Гораций.

– Ты сказала, бойфренда? – несколько опешил Роублз.

– Да. Гораций, а это один мой давний знакомый.

– Меня зовут Терри Роублз, Гораций. Я муж миссис Роублз.

– Мистер Роублз, выходит? Очень приятно свести знакомство, мистер Роублз.

– Знаете что, Гораций… Мне нужно переговорить с миссис Роублз с глазу на глаз. Если вы не против…

Медсестра, внимательно наблюдавшая за ними со стороны, подошла, чтобы увести Горация. Тот поначалу упирался и сдался только тогда, когда Даниэла об этом его специально попросила.

– Даниэла?

– Все нормально, Гораций. Мы ненадолго.

Медсестра помогла старику подняться, и оба направились в сторону оранжереи. Салли все прыгала перед Даниэлой, ставила ей лапы на колени. Та с отсутствующим видом отпихивала собаку от себя. Роублз подхватил таксу на руки и посадил на скамейку между ними.

– Что это еще за Гораций?!

– Гораций – мой хороший друг, настоящий джентльмен. Мы ведь с вами знакомы вроде? По-моему, мы с вами точно где-то встречались…

– Да, Даниэла, еще как встречались… Ну, как ты? Всем довольна? Спишь хорошо?

– Да, очень довольна. Напомните мне – вы тут работаете?

– Нет, Даниэла. Я твой муж. Я очень рад, что ты всем довольна. И я люблю тебя. Вот твоя собака – Салли. Она тоже тебя любит.

– Мистер… мистер. Спасибо вам на добром слове, но боюсь, что… – Даниэла опять уставилась куда-то в пространство.

Он слишком хорошо ее знал. Она хотела, чтобы он поскорее отвалил. Ему уже доводилось видеть у нее такое выражение лица – где-нибудь в гостях или в ресторане, но к нему это никогда не имело никакого отношения.

В глазах у Роублза предательски заблестела влага. Поднявшись, он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Она быстро отвернула голову – как частенько поступала при встрече с не очень приятными ей людьми, чтобы свести поцелуй к минимуму.

– По-моему, мне пора, – произнесла она. – Всего хорошего, мистер…

– Роублз, – сказал он. – Терри Роублз.

Он стоял в кабинете Джоанны с собакой под мышкой.

– В спине осталась еще пара мелких фрагментов, должны сами выйти, – говорила ему Джоанна. – Мы ей специальную подстилку подстелили, из овчины. Анализы крови хорошие. А вы-то как? Как психотерапия продвигается? Подвижность улучшилась?

– Все со мной нормально. А что это еще за Гораций?

– Гораций – совершенно безобидный человек. Во всех смыслах этого слова. В половине девятого он уже как штык в постели. Двадцать лет уже здесь у нас провел. Ведет себя образцово. Она ничего такого не имела в виду, это все равно что малолетний ребенок вдруг начнет…

Роублз предостерегающе вытянул руку. Она внимательно посмотрела на него.

– Терри, ей хорошо. Положение, в котором она оказалась, ее практически не беспокоит. Знаете, кто больше всех от всего этого страдает? Вы! Уже что-нибудь выяснилось? Кто…

На какой-то миг он перестал ее слышать, вдруг мысленно перенесшись в те последние минуты, после которых Даниэла перестала его узнавать.

Джоанна продолжала внимательно изучать его лицо.

– Зря я, наверное, подняла этот вопрос.

– Нет, – отозвался Роублз. – Этот кусок гов… эта сволочь только что отмотала шесть лет в Рейфорде. Это я его туда засадил, за угрозу огнестрельным оружием. И вот теперь этот уголовник, у которого за такие художества приводов выше крыши, выходит, где-то разживается автоматом и обстреливает мой дом. Самого-то его мы нашли за три дня, но автомат как корова языком слизала. Где он его взял? Куда потом девал? Теперь ему светит пожизненное. А мне нужен тот, кто дал ему этот автомат.

Джоанна проводила его до калитки.

Священник под деревом все продолжал обращаться к своей бессловесной пастве и единственному прихожанину из рода «гомо сапиенс»:

– …и чтобы видели сыны человеческие, что они сами по себе животные, – вещал он. – Потому что участь сынов человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех; все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах.

В оранжевых лучах уходящего дня Джоанна закрыла калитку за вышедшим за ограду Терри Роублзом с Салли в руках. Такса, которая постоянно оглядывалась назад через плечо Роублза на то место, где в последний раз видела Даниэлу, жалобно тявкнула, когда он сажал ее в машину.