Глава 16. Карел Пьяный Губошлеп
Едва не плюнув от досады при виде пьянчуги, подошел к столу и надел на себя с помощью интерфейса перстень и амулет.
«Клан Карадрасс» приветствует вас!
Новая запись в «Кодексе» Подробнее: ►
Вы получили предмет «Амулет хускарла Карадрасс»!
Активировать/Отказаться
Новая запись в «Кодексе» Подробнее: ►
Внимание!
Вы не можете активировать предмет «Амулет хускарла Карадрасс» пока состоите в «Гильдии искателей приключений»!
Прекрасно — вгляделся я в системное сообщение. К важным вопросам, с которыми меня ждет Кайла на ужине, добавился еще один — что делать с отрядом, патентом авантюриста, заданием и слепком души Андориэнн?
Вы получили предмет «Перстень доверия Железного Тана Карадрасс»!
Активировать/Отказаться
Новая запись в «Кодексе» Подробнее: ►
Мельком посмотрев наличие новых записей в Кодексе – дварфы, касты, хускарлы и Карадрасс, я решил ознакомится с ними чуть позже. И нажал на активацию перстня. Он активировался без проблем — на краткий миг вокруг меня взвилась серая дымка — но не грязно-хмурая, как лоскуты нечисти, а стальная, с блеском лилового отсвета.
Внимание!
Предмет «Перстень доверия Железного Тана Карадрасс» является символом власти. Вы можете его скрыть, и демонстрировать при возникновении необходимости.
Скрыть/Оставить видимым
Глянув на активированный перстень, я его скрывать не стал — он и так был закрыт перчаткой из экипировки авантюриста, причем не доставляя никаких неудобств. Сняв перчатки — убрав их в инвентарь, я посмотрел на перстень с гербом Карадрасс в реальности, не в интерфейсе. Массивный серебряный ободок с гербовой печаткой в виде острого лилового клина. Оценив перстень в реальности, экипировать перчатки обратно не стал — мне еще «символ власти» пьяному губошлепу показывать.
— Эй, – брезгливо потрепал я за плечо дварфа-алкаша. – Эй, слышь! Вставай!
Карел не отреагировал никак. Ну вот вообще никак.
– Эгей, дружище! – похлопал я его по щекам. — Вставаай!
Вновь никакой реакции. Хотя нет – что-то пробормотав, Карел почмокал слюнявыми губами и поджал колени в груди, недовольно отмахнувшись и несвязно забормотав. Вздохнув, я схватил его за сапог и вытащил на открытое пространство, подальше от стены и стола, после чего активно потер дварфу уши. Надо же, подействовало – Карел открыл глаза и посмотрел на меня пьяными глазами.
— Вставай, дружище… — начал было я, но мутный взгляд сфокусировался на мне и неожиданно мелькнул крупный, словно пивная кружка, кулак. Я едва успел отпрянуть, спасая челюсть, целостность носа и сознание. Дварф же, нечаянно, но болезненно пнув мне по ноге, отвернулся, вновь почмокав губами.
-- Ах ты ж… – разозлился я, и схватив уродского коротышку за ногу, вместе с ним вышел из комнаты. Карел что-то мычал, начав трепыхаться, но я не обращал внимания, проецируя злость от действий семейства на эту пьяную шваль. Губошлеп начал мычать громче, когда его голова считала ступени. Он даже подняться пытался, но не успевал, потому что я шел очень быстро. Спустившись по лестнице и выйдя в большой зал гостиной, я осмотрелся.
– Воды принеси! – крикнул я испуганной служанке, замершей при виде Карела, который передвигался волоком.
Дварфийка в простом платье меня не поняла, еще более испуганно вжав голову в плечи. Я уже было задумался, как показать жестами, но на помощь пришел гном-маг – оказывается Аристарх сидел в уголке в глубоком кресле, раскуривая трубку. Гном перевел мои слова служанке, но она, явно испуганная, выполнять не торопилась. До того момента как я не показал ей кольцо с лиловым клином герба Карадрасс – убежала она с такой скоростью, что пятки засверкали. Буквально – обуви на служанке не было. Между тем в зале начали собираться зрители – слуги и воины, наблюдая за Карелом, который пытался подняться.
– Видел? – поинтересовался я, ткнув перстнем с эмблемой Карадрасса прямо в лицо дварфу. Тот поднатужился, фокусируя взгляд и разглядывая печатку. Судя по выражению лица, что это, он несомненно понял, но решил не обращать внимания. Вновь мелькнул огромный – в сравнении с небольшим ростом, кулак, и дварф снова попытался приложить мне по лицу. В этот раз я был готов – уклонившись, ударил сам. Раз, другой, третий. И еще раз. И еще несколько раз.
Пьяный губошлеп на удары, которые вообще-то ставил мне сержант Петренко, и которые даже в единственном экземпляре могут уложить здорового человека, практически не реагировал. Потому что это, черт его возьми, был не человек! По ощущениям, зубодробительные удары, которые он один за другим отбивал лицом, даже помогли дварфу проснуться – в глазах ясность появилась. Немного пошатываясь, приходя в себя, Карел вдруг, бешено взревев, бросился на меня. Я легко перехватил широкую тушу – подстроившись под небольшой рост, и пробежавшись вместе с ним, отправил дварфа в стену. Правда, между стеной и Карелом оказался комод, но он не стал для второго сына железного тана преградой – с хрустом брызнули доски, и пьянчуга поймал лицом каменную кладку.
Почувствовав рядом чужое присутствие, я резко обернулся, еще больше напугав служанку – она вздрогнула, и даже прищурилась в испуге ожидания оплеухи. Но не отшатнулась, протягивая мне глиняный кувшин с водой. Взяв который, уклоняясь, я тут же разбил его о голову бросившегося на меня Карела – только черепки брызнули, и вода полилась. Дварф с грохотом упал, потому что я еще и подножку ему поставил.
Когда Губошлеп поднимался, я все понял. Сильный удар в нижнюю челюсть вызывает нокаут – прямое качественное попадание провоцирует движение всей черепной коробки, и мозга – который на резкий импульс, вызванный ударом, реагирует с опозданием. И после, когда серое вещество входит в резонанс с черепом, случаются потери ориентации и сознания. Так вот – после моих тяжелых, хорошо поставленных и точно попадающих ударов ощущение таково, что мозга у Карела нет совсем, а его лобовая броня плавно переходит в затылочную костью.
– Больше воды. Больше, – показал я между тем служанке руками большой круг, намекая на ведро.
Испуганная служанка кивнула и стремительно убежала. Карел начал подниматься, как раз стоя сейчас на четвереньках и выпрямляясь. Подскочив, я уперся подошвой ему в зад и резко распрямил ногу. Когда многочисленные зрители охнули, я вздрогнул. Вообще опасно было – мелькнула у меня холодком отрезвляющая мысль, – так ведь и шею сломать можно. В хоккее за такое автоматом двоечку дают – большой штраф плюс дисциплинарный, до конца игры; но мы не в хоккее, здесь веселее. Дварф, с силой влетев лицом в стену, сложился упавшей бесформенной тряпкой, но почти мгновенно вскочил на ноги. Только для того, чтобы вновь отразить лицом удар, но в этот раз тяжелой дубовой скамьи, которую я и поднял то с натугой.
Звук раздался сдвоенный – сначала глухой, чавкающий, когда скамья встретилась с носом Карела, а через миг звонкий, как колотушка – когда откинувшийся назад дварф ударился затылком о стену. Я вновь испугался за его жизнь и здоровье, но напрасно – Карел произошедшего даже не заметил, снова рванувшись вперед. Не очень точно ориентируясь в пространстве, правда – лицо у него было залито кровью. Пробежав мимо, Губошлеп споткнулся о стол, своротив его в сторону, и стараясь удержаться на ногах, врезался в стражей дварфов. В их руках материализовались щиты, на которые они приняли разбушевавшегося пьянчугу. Который уже перестал производить впечатление губошлепа-алкаша. Вновь я слегка испугался – но теперь уже от зрелища того, что бывает, когда удары Карела достигают цели. Лязг сминаемого железа гнущихся под кулаками забрал, и оба дварфа-стража разлетелись по сторонам с грохотом доспехов.
Не на шутку разъяренный Карел развернулся, и мгновенно оказался мокрым с головы до ног – я окатил его водой. И когда взбесившийся дварф оказался рядом, неожиданно изловчился и надел ему ведро на голову. Оно было конусовидной формы, поэтому село крепко. Рев вконец очумевшего Карела теперь раздавался глухо, но махал кулаками он уже как вентилятор на полной скорости – я вновь еле-еле успел отскочить. И споткнувшись, наступив на выроненный стражником щит, едва не упал.
На мгновенье отвлекшись, я показал испуганной дварфийке-служанке, что мне нужен большой таз, или даже корыто. Не сразу поняв, она вдруг закивала как болванчик, и убежала.
Карел в этот момент разбил ведро. Снять он его не смог, поэтому сделал самое простое, что умел – ударился головой о стену. Деревяшки брызнули прочь, дварф покачнулся (наконец-то!) в первый раз после того как пришел в себя, и начал активно моргать, стараясь найти меня взглядом. Не очень успел – раздался пронзительный гул, когда я, раскрутившись словно метатель молота, ударил щитом, держа его за один край двумя руками как ринг-герл табличку с номером раунда. Дварф вновь покачнулся, а я вновь ударил его щитом. И снова, превращая лицо в кровавую маску. Карел опять покачнулся, и заставив его подсечкой упасть на колени, я опять взмахнул щитом – уже снизу-вверх, так что дварфа откинуло от удара назад.
Замерев на несколько секунд, я понял, что дышу так тяжело, словно десятикилометровый кросс только что пробежал в полной выкладке. Уронив щит, почувствовав слабость усталости в руках, я упер руки в колени и дал себе время отдышаться.
Карел вяло барахтался, дергая руками ногами словно перевернутый на спину жук. Чуть погодя он с трудом встал на колени, сплевывая обломки зубов и кровавую юшку. В этот момент возвратилась слуга дварфийка, причем не одна. Она прикатила бочку, а следующая за ней вереница слуг очень быстро начала наполнять ее водой из принесенных с собой ведер.
По мере того, как я приходил в себя после скоротечной, но очень и очень напряженной драки с пьяным безумцем, у меня пропадал эффект тоннельного зрения. И с трудом удержавшись от того, чтобы не сплюнуть заполнившую рот тягучую слюну, я выпрямился. Мельком осмотревшись, заметил в собравшейся толпе Марину, Анну, Дарриана. И рябой Джейк маячили за спинами – спутников было легко определять по росту – даже Аня со свои небольшим росточком выделялась, и ее макушка находилась вровень с немногочисленными шлемами доспешных дварфов. Остальная челядь и обитатели поместья как минимум на полголовы были ниже нашей фитнесс-няши в облачении жрицы Ассамы. В этот момент, необычайно остро почувствовав чужое внимание, я вдруг столкнулся взглядом с Кайлой.
– Ах ты ж… – беззвучно, одними губами произнес я, посмотрев дварфийке прямо в глаза. Она сохранила бесстрастное выражение лица, и глянула как бы сквозь меня, а я вновь беззвучно выругался от озарения догадки. Разбуди его, значит, и если что – набей морду.
Меня ввело в заблуждение прозвище Карела – Пьяный Губошлеп. И увидев это уничижительное именование, я просто забыл непреложное правило – можно всю жизнь ковать мечи или строить мосты, но стоит одни раз… В общем, вряд ли кто называет его так в лицо, кроме великих бойцов нейтральных кланов Серганны.
Внутри зажегся очаг злости – Кайла просто хотела меня унизить. Может быть не только меня, но и брата – наверняка она рассчитывала, что он меня сейчас поколотит, а после ему все равно придется по приказу Кормака идти ко мне в услужении. И получается, что она мешает нас с грязью обоих – каким я буду хускарлом, если в подчинении у меня будет набивший мне морду воин? Плохим. И мужем тоже буду неуважаемым, во всех значениях этого слова, пусть хоть еще пятерку голов Гаргл-Дарганов принесу или десяток сыновей герцога Фламгорна приведу.
Отвернувшись, в этот раз Карела я ударил с нескрываемой злостью, ногой, заставив согнуться. И апперкотом, заставив выпрямиться.
– Я не вижу у тебя достаточно уважения перед гербом Карадрасс, – дрожащим от злости голосом произнес я, показывая Карелу сжатый кулак с печаткой в виде черного клиновидного наконечника. – Аристарх, переведи ему, и скажи пусть поцелует герб своего клана.
Гном от услышанного удивился и напрягся, как и все присутствующие. В полнейшей тишине – нарушаемой лишь хриплым из-за сломанного носа дыханием Карела, маг перевел мои слова. Услышав, что от него хотят, Губошлеп от удивления вздрогнул, и вскочил на ноги. Вернее, попытался.
Мне очень повезло с попавшимися под руки скамейкой, ведром и щитом – иначе против Карела я б не выстоял. Да и вообще мне невероятно повезло, учитывая то небрежение и презрение, с которым я будил дварфа, относящегося к касте Владык гор, между прочим. Так что сейчас, когда он – и так потерявший концентрацию и ориентацию после убийственных ударов, которые давным-давно отправили любого другого в мир иной, вскочил на ноги, я был готов. Ударил его прямым, и еще раз, печаткой Карадрасса рассекая губы, щеку, превращая лицо в кровавое месиво. Когда Карел пошатнулся, получил ногой в лицо, и я приземлился на него сверху – в прыжке припечатав его голову к полу как колотушкой.
– Я! Не вижу! Должного! Уважения! – с каждым словом я вбивал ударами голову дварфа в пол, выплескивая злость и ненависть. Не к этому пьяному губошлепу, а к его сестре и отцу, которые решили поиграть во взрослую геополитику, а когда почувствовали, что их задницы дымятся, решили найти дурачка-человека. А самое что обидное – иного выхода у меня ведь и не было. Вернее, были, сразу несколько – от банального бегства на глубинные тропы до двух свитков порталов, но варианты это конечно… такие, с очень малым шансом на успех.
Когда лицо Карела превратилось в кровавое месиво, а он перестал подавать признаки жизни, я – выдохнув в очередном крике бушующую злость, поднялся на ноги. Поднатужившись, словно тяжелоатлет со штангой, с громким стоном поднял дварфа и закинул его в бочку. Головой вниз – так что из-под воды остались торчать только ноги.
В полнейшем молчании присутствующих потянулись долгие секунды. Окружающая толпа – народа вокруг уже было неожиданно много, замерла. Лишь трепыхались ноги Карела – выбраться из бочки с водой, если ты находишься там вниз головой, очень непросто, да и я еще его за щиколотки держал, не давая сгруппироваться. Прошло секунд сорок, и в наступившей тишине начали поскрипывать доспехи приходящих в себя дварфов-воинов. Из-под глухого забрала одного из них, который перевернулся на живот и с трудом встал на четвереньки, капала кровь.
Когда ноги погруженного в воду дварфа перестали трепыхаться, я поманил к себе Дарриана и вместе с рыцарем мы вытащили Карела из воды, бросив на пол. Подождав, пока дварф закончить исторгать из себя воду, я обернулся к гному-магу.
– Аристарх, скажи пожалуйста Карелу, что если он сейчас не поцелует герб Карадрасс, то я закину его обратно в бочку и доставать больше не буду, – все еще дрожащим от злости голосом произнес я.
Когда гном заговорил, переводя мои слова, Кайла вдруг изменилась в лице и порывисто развернувшись на каблуках, пошагала прочь. Я же, внутренне обмирая от страха – а что будет, если Карел сейчас откажется целовать печатку? – требовательно протянул руку к разбитому в хлам лицу сына железного тана.
