Глава 29
Лекарь не поможет
Княжеский лекарь вышел из горницы. Здесь его уже ждали.
– Помрет, – тяжело вздохнув, заявил старик, отмывая руки от крови в поставленном тазу.
Из уст Варвары вырвался стон, Рогволд стоял весь бледный, а Колыван сидел в углу, опустив голову, и ни на кого не смотрел; богатыря никто не трогал, но это только пока.
– Она еще жива? – всполошилась Варвара.
– Пока жива, – кивнул лекарь, – к утру помрет.
Платон лечил уже не одно поколение княжеской семьи, и врачеватель он был знатный. Учился лекарскому искусству у греков, но с тех пор и сам многое сделал для спасения людей. Такой именитый доктор не каждому был по карману, но этих денег его умения стоили, так что в его словах мало кто мог усомниться.
– И ничего нельзя сделать? – В глазах бабушки читалась немая надежда.
– Можно. Живую воду найти. Но это будет непросто: князь Даниил перед смертью пытался, любые деньги сулил, только нет ее больше.
– Может, у Святогора есть? – спохватился Рогволд, – он у нас товарищ запасливый, кто знает, может, припрятал немного.
– Если бы у Святогора была живая вода, мы бы знамя с царским солнышком не спустили, – разочаровал его Муромец, – были у нас запасы, только уже несколько веков как все вышли. Нету живой воды ни у кого больше, можете не искать.
Все снова замолчали, только Варвара тихо всхлипывала:
– Такая молодая, не жила же совсем…
– А как так вообще вышло, что убийца прямо в княжеской охране служил? Допросить-то его можно? – спросил Илья.
– Нельзя, – Рогволд бросил быстрый взгляд на Колывана, – наш страж его забил до смерти, когда увидел, что у Алены нож из спины торчит. Еле оттащили – бил и бил со всей своей богатырской дури; там только мокрое место от злоумышленника осталось.
– А двое других?
– Этих разрубил пополам, но во время нападения, а вот что последнего не взял живым – это нехорошо.
– Это нехорошо?.. – хрипло отозвался из своего угла однорукий богатырь. – А то, что я сам же за него поручился, – это хорошо? На груди гадюку пригрел, поверил ему. Когда он голову злоумышленницы притащил, я ему поверил. Видел, что понравилась та ему, – думал, отпустит, пренебрежет долгом. Как же так вышло, что такой человек убивцем стал? Не понимаю.
– Теперь уже не спросишь, – поддел Колывана Илья, – благодаря тебе.
Богатырь снова опустил голову и погрузился в себя.
– Его еще и Полкан должен был проверять, это его обязанность, – продолжил Муромец.
– Я проверял, могу отчитаться, – ничуть не смутился Полкан, – он все проверки прошел. То ли очень хитрый был, то ли что-то на него в последнее время повлияло.
– Подкупить его могли?
– Могли, – пожал плечами боярин, – а только чем такого купишь? Денег у него хватало, жил он с двумя односельчанами, теми самыми, мы это уже выяснили. Трат у него не было, в долгах не ходил. Родители померли, братьев нет, сестра еще жива, возможно, но они лет десять не виделись, как он из деревни уехал. Не предполагаю, как и чем такого можно было купить…
– Никто его не подкупал… – снова раздался хриплый голос из угла, – он мне в лицо смеялся; видел, что нож у девочки из спины торчит, и смеялся. Нет, никто его не подкупал, вы уж мне поверьте, даже если я сам себе больше не верю…
– Ладно, Колываша, ты одного себя не вини, – попыталась утешить друга Варвара, – мы все проморгали. Люди бывают очень хитрыми, порой диву даешься, до чего изворотлив оказывается человек.
– Нет, это я виноват… – не поднимая головы, снова прохрипел богатырь, – охранник из меня никакой получился и друг плохой. То, что Финиста не уберег, в том моей вины мало. Когда Змей Горыныч взмыл над полем и обрушил огонь на войско, тут уж кому повезло, а кому нет. Я сам обуглился до хрустящей корочки, не будь богатырем – помер бы. В том, что Владимира, сына своего друга, не уберег – уже моя вина есть, хоть и небольшая. Я мог не щитом закрываться, а сам ударить или вывернуться как-то… не знаю. Не ожидал я удара кладенцом, не предусмотрел… да, это было непросто – такое предвидеть, но нужно было ко всему готовиться. Святогор так не оплошал бы.
– Святогор тоже царя не уберег, не такой уж он и всеведущий, – заметил Илья; он не любил Колывана и утешать того не собирался, но въевшееся в характер чувство справедливости не позволило смолчать.
– А вот то, что внучку друга своего не уберег, тут только моя вина, – стражник словно не слышал ничего вокруг, говоря с самим собой, – тут я один виноват, недоглядел, не успел, не предотвратил.
– Хочу заметить, – подал голос хозяин тайного двора, – эта троица давно вместе жила и тренировалась в клинковом бое. Нам он сказал, что готовит односельчан в стражу, и это выглядело правдоподобно. Только теперь ясно, что покушение это не случайное, а хорошо продуманное и рассчитанное. Трофим, будучи в ближнем кругу охраны княгини, хорошо представлял себе и как все устроено, и как быстро ты реагируешь. Они не наобум действовали.
– Кто заказчик покушения, интересно? – нахмурился Рогволд. – Как говорят – ищи, кому это выгодно.
– А кто больше всех выигрывает со смертью княгини? Знамо дело, король Сигизмунд. Теперь у него в руках последний наследник Финиста.
– А у нас – пухлый цесаревич, который остался без невесты, и похоже, что наш договор с Царьградом может и не состояться.
– Ну-ка прекратите о ней как о мертвой говорить, – рассердилась Варвара, – она еще не умерла. Молодая девочка, может, еще и оклемается.
– Лекарь говорит – не может.
– Все бывает, – философски заметил Платон, – от такой раны она уже должна была умереть, но пока сражается за жизнь, не сдается.
– Так что же ты каркаешь, что помрет, – с негодованием обрушилась на лекаря Варвара, – когда она еще выжить может!
– Это я как лекарь говорю, что помрет, – ничуть не обиделся Платон, – а как человек немолодой я всякие чудеса видел.
– Ну так и не каркай тут. – Варвара воспрянула духом, получив пусть маленькую, но надежду, – народу объявите, что княгиня жива.
– Пусть молятся за нее, – поддержал предложение Рогволд. – Неждану скажите, чтобы ритуал организовал, или что там они организовывают, эти жрецы-священники, он должен знать.
– Молебен, – уточнил Илья Муромец, – священники организуют молебен. – После возвращения из Китежа, где он, по собственному признанию, лично видел Люцифернума, Илья все больше и больше интересовался новой верой.
– Ну вот это всё, да… Колокола, что из Царьграда привезли, установили уже?
– Еще на той неделе.
– Вот пусть звонят. Если выживет – скажем, что вера людей ее спасла, если помрет – организуем обряд и скажем, что, значит, бог так и задумал. Чем хороша религия – что бы ни случилось, те, кто ею заправляют, всегда правы. Получилось – значит, благодаря молитвам, не получилось – значит, бог тебе испытание послал, прими все как есть.
– Как ты можешь быть настолько циничным, да еще в такой момент?.. – укорила князя Варвара, но тот ничуть не смутился:
– Я уже в летах, я мудрый, хотя и не всегда трезвый.
В дверь постучали: негромко, но настойчиво. На пороге стоял царевич Софьян, раскрасневшийся и тяжело дышащий.
– Могу я увидеть свою невесту?
– Не сейчас, парень. – Рогволд дружелюбно попытался остановить визитера. – Ей сейчас покой нужен, да и выглядит она… не очень. Не стоит тебе это видеть.
– Ваш лекарь обработал ей раны, – пухлый мальчишка не собирался отступать, – но повязки все равно нужно менять регулярно. Я умею.
– Молодой человек разбирается в медицине? – Княжеский лекарь с иронией поднял бровь.
– Я изучал труды Алкмеона и Гиппократа; пусть у меня и нет практики, но…
– На самом деле мальчишка прав, – кивнул Платон, – раны можно промывать, но не слишком часто. Я все отваром из трав обработал, так что сейчас нужно, чтобы лекарственная сила, содержащаяся в травах, начала работать. И только потом рану нужно будет снова промыть и снова обработать. Только это не потребуется, потому как помрет она раньше. Травки от ножа в спину не лечат. То, что она еще дышит, – просто чудо: видно, в последний момент дернулась и лезвие задело сердце только краем.
– Я тебе уже говорила: прекращай каркать, а то не посмотрю ни на что – прикажу высечь!
– Я смогу обработать рану, – вызвался Софьян, – я сумею.
– Ишь чего удумал, – заступил дорогу цесаревичу Илья Муромец, – ты хоть и жених, а видеть девочку обнаженной тебе не положено, пока в цвет не войдет.
– Я… я не это имел в виду, – раскраснелся и смутился цесаревич, – я хотел помочь.
– Как новый глава охраны княгини – не дозволяю. Можешь рядом с кроватью посидеть, и только. А раны без тебя найдется кому обрабатывать, понял меня?
– Понял.
– Я что-то пропустила? – осадила Муромца Варвара. – С каких это пор ты охраняешь княгиню?
– Вот с этих самых. Предыдущий страж подвел нас всех. А я глаз не сомкну, буду сторожить. Если это Сигизмунд, с него станется еще кого-то подослать, чтобы довершить начатое.
– Колыван, скажи ему, – обратилась к поникшему богатырю Варвара, – кто будет мою внучку сторожить – это мне решать, а я верю тебе.
– Пусть делает что хочет… – равнодушно буркнул из своего угла Колыван.
– Да ты посмотри на него, – кивнул на убитого горем стража Илья, – он в таком состоянии себя-то не сможет защитить! Потом, если что, другого поставите.
– Ты правая рука воеводы, – не согласился Рогволд, – ты Святогору нужен, тем более его сейчас нет.
– Ладно, – сдался Муромец, – только на одну ночь. Если она ее переживет.
– Она переживет, – уверенно заявила Варвара, – она сильная. Будет как новая, лучше прежнего. На молодых все быстро заживает.
– Выжить может, хоть и вряд ли, – покачал головой лекарь, – а вот как новая уже не будет точно. Рана очень нехорошая.
– Раны хорошими не бывают.
– Бывают, – не согласился Платон, – промыл, обработал – и зажило. Но эта не такая, тут и спину порезало, и сердце задело. Даже если выживет…
– Что будет? Не томи!
– Тут у всех по-разному бывает. Может быть, разговаривать перестанет или заикаться начнет. Иные хромают всю жизнь, головой трясут постоянно. Один у меня был – так у него недержание случалось, всякий раз под себя ходил. Всякое бывает. Нехорошая рана, очень нехорошая.
