О брачном пире

Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званых на брачный пир; и не хотели прийти. Опять послал других рабов, сказав: скажите званым: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и всё готово; приходите на брачный пир. Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою; прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их. Услышав о сем, царь разгневался, и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их. Тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны; итак пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир. И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов; ибо много званых, а мало избранных (Мф. 22: 2-14).

Притча о званных на пир очень многое разъясняет о взаимоотношениях Царствия Небесного и земной жизни человека. Прежде всего она о том, что Господь всех зовет в Царствие Божие. Нет тех, кого бы Он не позвал. Но заканчивается она словами: Много званых, мало избранных. И оказывается, что Господь зовет всех, а избирает, идти или не идти в Царство Божие, сам человек. Это притча о тех, кто согласился, и о тех, кто не согласился туда пойти, а не о Боге, Который кого-то выбрал, а кого-то нет. Он готов назвать избранным и уже назвал «призванным» каждого из нас.

Очень важно, что Царство Божие уподобляется брачному пиру. Свадьба — радость, которая понятна всем и везде. В жизни много горя, очень много потерь, а свадьба — это когда все забывается, и все селение гуляет и радуется за молодых. На этот пир было приглашено много гостей, и хозяин, приготовив угощение, послал за ними своих слуг. Его слуги — это проповедники: евангелисты, апостолы и другие святые, которые приходят к нам и говорят: «Вас зовут в Царство Божие, вас зовут на пир, вас зовут на великую радость…» А мы — кто-то слышит и соглашается, а кто-то не слышит. И вот Господь на трех примерах разбирает, почему можно не откликнуться на Его призыв.

Интересно, что трое отказавшихся прийти на пир по-русски говорят: извини меня, а по-славянски — в более точном переводе с греческого и значительно более страшном: имей мя отреченна — то есть я отрекаюсь, не приду, мне не нужен Твой пир. Вот, у меня есть имущество, или какая-то деятельность, или моя семья, и мне Твоя радость, Господи, не нужна.

Первый из гостей отговаривается тем, что приобрел землю. Это образ стяжательства, вложения во что-то земное, может быть, очень важное и хорошее. Ну разве плохо купить землю, чтобы на ней работать? Вовсе нет.

Второй приглашенный приобрел пять пар волов — это образ любой земной деятельности, не предосудительной, вполне даже похвальной. По-славянски звучит очень красиво: супруг волов пять, сразу становится понятно, что древнее слово «супруги» — это пара волов, которые впряглись в одно ярмо, чтобы вместе делать одну борозду, а «брак» в христианском понимании — это совместный труд: один повернул, и второй должен повернуть, один остановился, и другому надо остановиться, иначе борозда выйдет кривая.

А третий приглашенный женился и сказал: «Вообще не могу прийти, не могу…» — это образ земного счастья.

Очень странно, что эти трое не попадут в Царство Небесное. Ведь Бог, как сказано в Священном Писании, насадил Эдем, райский сад на востоке, поселил там Адама и заповедал ему не только хранить, но и возделывать этот сад (Быт. 2: 7–8, 16). И тот, кто отвечает на приглашение: «Я купил землю», как бы говорит: «Господи, я выполняю то, что Ты мне повелел». Тот, кто купил волов, тоже собирается возделывать землю. И всякий человеческий труд и культура, как и слово, ее обозначающее, происходит от «возделывания земли». Нам заповедано трудиться над любым пространством, которое Бог дал человеку, созидать, творить из него нечто более сложное и красивое. Возьмем, допустим, науку: как сказал один современный проповедник, Бог не оставил нам на пеньке учебник по квантовой физике, чтобы мы спокойно его прочли и всё узнали. Он дал нам ум, интеллект как инструмент для постижения и переделки окружающего мира. И наверное, Бог с уважением относится к тому, что человек трудится. Но если Бог нам дал такое задание — что за нестыковка с притчей?

Дело в том, что полное погружение в делание, в творчество, когда работа встает между Богом и человеком, для Него может означать отречение. Тогда как творчество во славу Божию приносит только радость.

Самый большой вопрос вызывает в притче история третьего приглашенного. Ведь Бог Сам зовет на брачный пир: Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего, — и этот человек тоже только что женился! Брачная любовь — самый красивый и понятный образ земной любви из всех ее видов: родительской, сыновней, братской, дружеской… Как же так? Гнев хозяина пира вызывает у нас даже не вопросы, а боль.

«Все проходит, пройдет и это, — говорил царь Соломон. — Все суета». Рождается ребенок, мы собираемся вокруг, смотрим на него, он улыбается — началась новая жизнь. В кругу родственников стоит дедушка, и мы понимаем, что пройдет совсем немного времени, по сравнению с вечностью, и этот ребенок тоже станет дедушкой, а может и не дожить до старости. Все в жизни быстротечно, очень кратки наши земные радости и сильно и густо размешаны горем и тяготой. И все человеческие порывы, красивые свершения и достижения похожи на песочные замки, которые обрушатся, когда их подмоет вода. Уходит наша любовь, уходит и сам неповторимый человек. И кто будут помнить о нем, когда умрут дети его детей и останется в лучшем случае одно только имя в помяннике? А от многих даже этого не остается. Есть у Мандельштама такие страшные строки:

Песку, чтобы остыть, нужна минута. Человек согрел его теплом своего тела, а теперь он снова остыл. То, что вчера сияло, сегодня несут на черных, словно обугленных, носилках. От огня остался уголь, и ему уже не гореть. Нет памяти о человеке; даже о многих великих людях можно сказать словами пророка Давида: «погибла память их с шумом» (Пс. 9:7) — точно так же погибла, только с шумом. Мы видим, что имена тех, перед кем трепетали миллионы, сейчас стали игрушкой в руках не только любого историка и журналиста, но даже и ребенка: можно рассказывать анекдоты про Сталина и Гитлера, и ничего тебе за это не будет. Было множество великих империй, о которых мы или не помним, или не знали никогда, — мы знаем Грецию, Рим, Вавилон, а чуть подальше на восток правили не менее значительные властители… Тогда зачем же все это? Какой смысл в наших метаниях, подвигах, любви? Они так быстротечны, а еще и могут вступить в противоречие с Царством Божиим. Неужели Господу жалко для нас земных радостей?

Ответ на это только один. Господь говорит: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6: 33). Господь готов принять, и благословить, и приумножить нашу радость. Поэтому в Церкви есть таинство Венчания, и поэтому Господь, специально чтобы мы не сомневались, первое Свое чудо совершил на свадьбе. Так Он почтил земной брак. Он пришел на свадебный пир в Кане Галилейской, более того, Ему было важно, чтобы на пиру была радость, и, когда кончилось вино, Он, по просьбе Пречистой Своей Матери, сотворил чудо, претворил воду в вино — именно для того, чтобы радость не уходила. Но если бы люди, которые играли свадьбу, сочли брак самым главным в жизни, это вступило бы в противоречие с Христовой проповедью.

Господь желает, чтобы каждый человек на земле был счастлив, вовсе не ревнует к счастью как таковому и не хочет, чтобы мы страдали. Мы страдаем не потому, что Бог так велел, а потому что человек грешен и страдание — это всегда следствие нашего греха. Бог противится человеческому счастью, если поиск счастья становится важнее Царствия Божия. Он готов приложить нам все земные блага, если мы ищем Царствия Божия как главного в жизни. И готов разбивать, как идолов, как истуканов — то есть как ложных богов, — те цели, которые для нас важнее Царствия Небесного. В этом Он действительно ревнитель. Он так о Себе и говорит: Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель (Исх. 20: 5). Что значит, когда ревнует жена? Она готова принять родственников и друзей мужа, но не готова принять другую женщину в его судьбе. И Бог не готов принять другого бога в пространстве мировидения человека, согласиться с тем, что иное стало самым важным, иному воздаются божеские почести. Господь говорит: какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою? (Мф. 16: 26). Если душа погибнет, ее нечем будет выкупить! Каждая душа абсолютно бесценна, в мире действительно нет ничего, что можно было бы за нее отдать. И невозможно восстановить ее достоинство перед Богом…

Поэтому так много несчастных людей. Так много людей, у которых рассыпаются даже очень важные и благие дела, и когда мы читаем или узнаем о таких судьбах, у нас внутри все сжимается. Мы видим руку Божию, которая ведет нас к Себе, в Свое Царство, через скорби, потому что иначе мы не можем туда попасть. Помню, как в школе на уроке литературы учительница рассказала нам о судьбе Герцена. Меня больше всего поразило, что он посадил на пароход свою мать и восьмилетнего сына, глухого от рождения, и пароход утонул у него на глазах… И вся жизнь его — сплошные удары Божии! Он делал страшное дело — разрушал страну, считая, что он ей благодетельствовал, издавал в эмиграции «Колокол» — гадкую, пасквильную, очень во многом богоборческую газетку. Как скажет более поздний его сподвижник: «Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию…»

А вот другой пример, когда Господь разбивает все, чем человек живет, пусть даже это очень благочестивый труд. Знаменитый философ и богослов Алексей Федорович Лосев всю жизнь трудился над переводом сборника богословских трактатов о Небесной иерархии «Ареопагитики», который приписывается святому Дионисию Ареопагиту. Сделанный Лосевым глубокий перевод с комментариями два раза был уничтожен: один раз сгорел в пожаре, другой раз его изъяли чекисты и он пропал.

Если такое происходит, надо внимательно посмотреть в свое сердце: почему Бог мне противится, не стало ли для меня что-нибудь главнее Царствия Небесного? Туда нельзя внести то, что занимает место Бога. Поэтому иногда Господь отнимает и любимого человека, если он занял место, на котором в Царствии Божием может стоять только Господь.

Даже глубоко верующий христианин, тайный или явный монах, как Лосев, — это человек, который совершает путь, работает, другое дело, что на этом пути он может пройти значительно дальше, чем мы. Но путь бесконечен, и на нем всех ждут препятствия. Место Господа может занять и очень глубокий и красивый перевод святоотеческих творений, и даже прекрасное хоровое пение: представляете, каково регенту с абсолютным слухом дирижировать фальшивящими певцами? Идет литургия, он готовится причаститься, а тут надо бороться с раздражением, яростью, да просто с ненавистью по отношению к бездарным певцам, к жутким прихожанкам и прихожанам, которые стоят и подпевают на четверть тона ниже, причем с таким елейным выражением лица, что хочется подойти и треснуть, — а нельзя… Получается, и служение Господу может встать между Ним и христианином! Господь ни с чем и ни с кем не будет делить сердце человека, Он говорит: «Ищите прежде всего Царствия Божия, все остальное, чем бы вы ни занимались в жизни, приложится, а вот это должно быть на первом месте».

Когда Господь — самое главное сокровище нашего сердца, все остальное выстраивается — любовь к семье, любовь к жене, к мужу, к своему труду, к свершениям. Все обретает тот вес, который задал Господь, становится абсолютно нормальным.

На самом деле, ревность в плохом смысле слова — только от гордыни. Почему, допустим, невестка и свекровь не могут поделить между собой сына и мужа? Потому что они любят, пытаясь владеть, любят как свое. Но любовь матери и любовь жены совершенно разные, как звук и запах, они существуют одновременно как будто в разных пространствах и не должны друг другу мешать! Точно так же и здесь: если любовь к Богу заполняет все существо и является для тебя главным, она не мешает крепко крепко любить жену, детей, Родину, заниматься творчеством. И мы видим это на примере очень многих прекрасных людей. Преподобному Андрею Рублеву любовь к Богу не мешала писать гениальные, великие иконы и фрески, а наоборот, только помогала. Или святитель Лука Крымский — он был в сталинские годы епископом и одновременно великим хирургом, так что пришлось ему даже дать Сталинскую премию, его огромные заслуги в области медицины нельзя было не отметить. Благодаря его знаменитым трудам по гнойной хирургии во время Великой Отечественной войны были спасены десятки тысяч раненых. Работа в больнице, научные исследования никак ему не мешали, а даже помогали, и все у него было на своем месте: хирургия — на своем, как помощь человеческому телу; епископство, служение в священном сане — на своем, как помощь человеческой душе; а на первом месте у него был Господь.

Один из гостей на пиру был не в брачной одежде. Кажется, притча сама себе противоречит: ведь те, кто пришел на пир — нищие, бездомные, то есть бомжи по-нашему, — никак не могли иметь чистого, нарядного, праздничного платья, но почему-то они были в брачной одежде, а этот человек — нет. Святые отцы говорят, что брачная одежда — это покаяние, которым одевается душа за время своих духовных трудов на земле. А этот человек не знал, что такое покаяние, и потому оказался там чужим. И был связан по рукам и ногам — как символ того, что он не может в Царствии Божием ни ходить, ни действовать, — и извержен вон.

Хозяин пира спрашивает: «Как ты попал сюда, друг?» А он молчит, ему нечего сказать. Перед Лицом Божиим, в Царстве Небесном, не надо ничего никому объяснять: человек познается Богом до самого дна, ни обмануть, ни ввести в заблуждение Праведного Судию невозможно, остается лишь в ужасе молчать. Нам иногда кажется, что на Страшном Суде мы сможем оправдаться, о ком-то рассказать, обо всех узнаем, как они грешили… На Страшном Суде, когда мы предстанем перед Богом, нам будет не до чьих-либо грехов. Да, все откроется, все будет познано, ни один нераскаянный грех не утаится, о них объявят перед целой вселенной, перед ангелами и людьми. Но нам будет совершенно не до того, в страшном сокрушении мы будем молчать каждый о своем.

Для радости Царства Небесного необходимо покаяние. Потому что настоящая радость рождается только у человека, который прошел путь покаяния. Покаяние — очень большой труд. Есть такой образ духовной жизни: она должна быть похожа на кадило, куда кидают ладан — благовонные смолы редких южных деревьев, — и дым поднимается наверх, к престолу Бога, очень красивым белым облаком с удивительным запахом, символизируя молитву. Запах может появиться только тогда, когда в кадиле есть раскаленный уголь, нет его — и никакого аромата не будет. Так каждый человек подобен и ладану, который сам по себе не горит, не издает благовонного дыма, и угольку, который без ладана не имеет смысла. Получается, исходя из этой притчи, что мы должны одновременно и постоянно иметь в себе покаяние и радость. И если радость без покаяния поверхностна, неглубока, фальшива и не истинна, то и покаяние без радости ложное, не настоящее.

Бывают в жизни христианина и всей Церкви периоды, когда мы больше сосредотачиваемся на чем-то одном; например, Великий пост — это время сугубого покаяния, все молитвы — о прощении грехов. Мы более акцентируем внимание на своем внутреннем угольке, который должен разгореться, и как бы почти забываем о радости, отодвигаем пасхальную радость на конец поста. А потом приходит Пасха, и мы становимся одним только ладаном. Раздув поярче наш уголек за сорок дней поста, бросаем на него горсть ладана и наслаждаемся удивительным ароматом. Интересно, что Древняя Церковь очень берегла пасхальную радость; каждое воскресенье осознавалось как Пасха, поэтому в воскресные дни не делались земные поклоны.

В этой притче удивительный конец. Господь говорит: Много званых, а мало избранных. Он сперва позвал тех, кто не пришел, потом других, которые кажутся совсем чужими для Царства Божия, но они откликнулись и пришли. Приглашены все, а быть тебе избранным или нет, услышишь ты этот зов или нет, решаешь ты сам. И это бывает внезапно, вдруг — человек, от которого мы никак не ждем, что он услышит зов Божий, оказывается достаточно чутким, чтобы исполнить Божие повеление. И таких случаев огромное множество!

Есть такой святой мученик Геласий Комедиант, который был актером в римском языческом театре. III век — это эпоха кровавых гонений на христиан, издевательств, насмешек над ними. Геласий должен был играть в постановке, которая пародировала и порочила таинство Крещения. Другой актер погружал его в купель, он должен был вылезти оттуда и изречь что-то смешное или гнусное о христианстве. Его окунули в воду, произнесли формулу Крещения — «крещается раб Божий во имя Отца и Сына и Святаго Духа» — и Геласий почувствовал, что на него сошла благодать Божия. Переживание оказалось настолько сильным, что он не смог и не захотел его утаить. Ну что бы ему спокойно доиграть спектакль или притвориться, что ему плохо, уйти и где-то тайно стать христианином? Нет, он вылез из купели и стал громко кричать: «Я христианин!» Зрители смеялись и хлопали, тогда он сказал: «Да нет, вы не понимаете! Я христианин!» Хлопать перестали, поняли, что он говорит от сердца, истинно. И тут же его убили.

Замечательный московский священник отец Глеб Каледа, известный ученый, профессор с мировым именем, геолог, в 80-е годы принадлежал к тайной, катакомбной Церкви, а потом, по благословению Патриарха Алексия II, легализовался и стал первым священником в Советском Союзе, который посещал заключенных в тюрьме — в Бутырке. Он рассказывал, что такого покаяния, такого перерождения, как в камерах, где содержатся приговоренные к расстрелу, он не встречал никогда в жизни. Отец Глеб говорил: «Будь моя воля, я бы давно большинство из них отпустил на свободу, потому что это совершенно не те люди, которые совершили преступление и были осуждены». Смертник знает, что завтра или даже сегодня, через пять минут, через минуту могут открыть засов и сказать: «На выход». Если не «с вещами на выход», а просто «на выход», это означает, что приговор будет приведен в исполнение. Некоторые годами живут, ожидая смерти. Это может так действовать на покаявшегося грешника, что он становится святым. И начинает следить не то что за каждым делом и словом, а за каждой мыслью, не допуская ни одного греховного помысла.

Есть много святых, глядя на которых в молодости, мы бы ни за что не сказали, что они будут прославлены. Например, преподобный Моисей Мурин — Мурин значит «негр» — был главарем шайки разбойников. В Египте IV века недалеко от Александрии он грабил всех кого мог, в том числе и окрестные монастыри. Уж на что монахи были нищие, но он отнимал у них еду, посуду… И убил много людей. Однажды Господь коснулся его души, и он раскаялся. Распустил свою шайку, пришел к монастырю и стал стучаться в ворота. Его спрашивают: «Что тебе надо, кто ты?» Он отвечает, что я такой-то, хочу быть монахом. Ему говорят: «Уходи отсюда! Мы столько о тебе слышали, ты лжешь, ты пришел сюда разорить нас, как разорил другие монастыри…» На что он им заявляет: «Я пришел, чтобы изменить свою жизнь, и никуда отсюда не уйду. Если я умру здесь от голода и жажды (не забывайте, что все это происходит на границе с Сахарой) — значит, это будет по моим грехам». И несколько дней он так и жил у ворот, стоял и молился, пока братия, видя его настойчивость, не поверили и не впустили его. Моисей Мурин — негр, эфиоп — даже был рукоположен в дьяконы! А ведь братия его чуждалась: тогда в Египте водораздел принятия христианства проходил по национальному признаку, само слово «эфиоп» было ругательством, в древних патериках им часто обозначали бесов (бесы являлись монахам-пустынникам в образе огромных эфиопов). Потому что эфиопы были внешне совсем не похожи на белых потомков древних египтян, да еще и занимались грабежом.

И вот после хиротонии братия стала подшучивать над Моисеем, а епископ, смиряя его, сказал: «Теперь у тебя душа такая же белая, как у всех остальных». На что братия возразила: «Не может такого быть». «А вы проверьте, — предложил архиерей. — Он пойдет завтра на службу, а вы встретьте его возле храма и скажите, что он не достоин быть дьяконом». Вот он утром идет в храм, а братия его встречает и говорит: «Да кто ты такой? Ты чернее ночи! Как ты смеешь служить у престола Божия?» Моисей отвечает: «Да, братья, вы истинную правду говорите. Настолько грешен, что сам не понимаю, зачем меня владыка рукоположил, ведь я этого не достоин». Развернулся и пошел плакать о своих грехах. Рассказали об этом епископу, и он сказал: «Вот видите, что за человек — никакой гордости, одно смирение. Я же вам говорил, что у него душа белая».

Очень многие каются в преклонном возрасте. Но лучше, конечно, когда человек связывает свою жизнь любовью к Господу и служит Ему, пока молод и силен. Такие труженики Богу очень нужны. И, видя произволение и решимость, Господь иногда обильно одаривает такого юношу удивительными дарованиями. Мы знаем многих святых, которые были от юности прославлены Богом великими чудесами: например, целитель Пантелеймон или Георгий Победоносец. Святой Пантелеймон с младых лет творил чудеса, исцелил невероятное количество больных!