Звездолет облетел планету в седьмой раз: обширные опустошенные пространства, пугающе неподвижные цепи гор, пустые равнины. Планета была безжизненной и, похоже, абсолютно бесплодной, как и ее единственный спутник, который они уже осмотрели. Оставались моря.

Звездолет приземлился, и исследовательский зонд исчез в неутомимом бушевании волн, прилизывавших тусклый песок пляжа. Спустя несколько часов командир корабля занес в протокол собранную аппаратами информацию: ни малейшего признака жизни, даже самой ничтожной, в этой продуваемой ветром жидкой массе обнаружить не удалось. Океан содержал, однако, и в значительных количествах, сложные углеродистые соединения, синтезированные актиническим воздействием лучей молодого солнца.

В судовом журнале астронавт отметил: «Звезда Z-221 — 44-767. Планета III. Бесплодна. Анализ спектра ее солнца позволяет с уверенностью заключить, что та стадия, на которой жизнь еще могла бы возникнуть, давно уже пройдена. Что касается других планет, то они либо слишком удалены от солнца, либо, напротив, слишком к нему приближены. Минеральные запасы средние. Какого-либо интереса система не представляет. Дальнейшие посещения нецелесообразны». Астронавт тщательно подчеркнул последние слова.

«Великий Феофан! — тяжело вздохнул он. — Эти самодовольные придурки из Центрального Галактического Комитета должны бы уже наконец понять, что еще ни одна экспедиция не встречала жизни так далеко от Центра! Должно быть, этим периферийным солнцам чего-то не хватает. А мы, бедняги из Исследовательской службы, вынуждены долгими месяцами и даже годами скитаться по далеким далям, выполняя работу биологов!»

И тут вдруг автоматический анализатор отметил на пляже, в бурунах, какое-то движение. Уж не ошибся ли прибор? Он вышел проверить — без скафандра, бесполезного в этой нетоксичной атмосфере, с обычным респиратором, да и то сдвинутым на лоб. В любом случае воздух стерилен. Абсолютно стерилен. Он сделал несколько шагов по пляжу, думая: «Вот они, первые и последние следы на этом песке». В пене плавала лишь какая-то органическая слизь, в которой детектор в упор не смог выявить признаков жизни. И тогда, с чистой совестью и полный презрения, он плюнул в море.