С самого раннего детства ребенка мы постоянно сталкиваемся с проблемой родительской власти. С одной стороны, человек свободен, его в этой свободе надо воспитать и дать ему навык ее правильной реализации. А с другой стороны, ребенок, естественно, не должен принимать решения, на которые пока не способен, и родительская власть для него должна быть чем-то вроде корсета – опоры и подпорки. Без родительской власти ребенок вырастет уродливым в волевом отношении. Но если власти будет слишком много и вы не будете постепенно все больше и больше расширять его личное пространство, то потом он сорвется и его вхождение в мир тоже будет уродливым. Чрезвычайно трудно найти баланс, золотую середину; еще трудней – если у вас несколько детей: к каждому нужен особый подход, и то, что одному можно легко позволить, второму нельзя, он не справится. А если один в переходном периоде, а другой еще маленький, нужна очень большая любовь и чуткость. И надо уметь полностью себя зачеркнуть.

Один наш юный прихожанин тяжело заболел, попал в больницу; его отец был в ужасе, в шоке и все время жаловался, как тяжело он переживает болезнь сына. В конце концов мне пришлось сказать ему очень неприятную вещь: «В этой ситуации никого не интересует, что вам тяжело. Вы должны полностью себя забыть и сможете помочь сыну только в том случае, если вас просто не будет – страдающего, мучающегося… Тем более ребенок не должен этого видеть. Сейчас ему тяжело, а вам надо себя зачеркнуть и делать то, что необходимо для его выздоровления».

Переходный период – большое испытание для родителей еще и потому, что им становится обидно: «Как так! Я его носила, рожала, кормила, пеленала, мыла, книжки читала, гулять водила, а теперь он мне хамит и упрекает, что я плохая мать, потому что не могу купить то, что покупают другим детям!» Подросток, как блудный сын, перечеркнул сердечные отношения с отцом и матерью, и у них есть искушение сказать себе: «Не получилось. Ну и ладно, буду тетешкаться с маленьким, а с этим не буду, потому что он все предал». И глубоко обидеться на него. А обида – состояние не христианское, безбожное, закрытое от благодати Божией, христианину обижаться неприлично! Умение не обижаться – один из показателей, действительно ли человек достиг чего-то в духовной жизни. И папе и маме в переходный период их ребенка надо «заткнуть» себя куда-нибудь подальше, зачеркнуть и пережидать эту детскую болезнь. И не обижаться на нелепые тексты, которые будет выдавать подросток. Он и не поверит, что такое говорил, когда через несколько лет вы ему все это перескажете.

Не надо себя жалеть. В вашей душе должна быть та любовь, которую мы ждем от Бога, – чтобы мы всегда могли вернуться к Нему как сыновья, как нам обещано в евангельской притче.

Эта притча – сокровище нашей веры, в ней Бог открыл, как Он к нам относится! Помню, лет десять назад я был в Эрмитаже, и меня поразило, что больше всего народу в зале Рембрандта и к «Возвращению блудного сына» не подойти. Люди подолгу задерживаются перед картиной, надо отстоять очередь из спин. Во-первых, это лучшее произведение Рембрандта; а во-вторых, оно изображает, может быть, самую главную для нас притчу Христа. Художник удивительно глубоко передает встречу блудного сына с отцом. Вот он пришел – человек, судьба которого полностью разрушена. Сверкают босые натруженные пятки и лысая, стриженая голова. И мы все хотим, чтобы на нее опустились ласковые отеческие руки. Так и мы должны встречать вообще всех людей, Господь этого требует от нас, но прежде всего, конечно, своих детей.