Глава одиннадцатая

Жара продолжалась недолго: с приходом сентября все убрали подальше шорты и сарафаны и натянули джинсы, толстовки и дождевики, потому что с неба теперь лило не переставая.

– Цветочкам пойдет на пользу, – приговаривала Пэт, радуясь, что ей больше не требовалось дважды в день поливать розы.

Честно говоря, Лиз тоже воспринимала внезапное похолодание с радостью, хотя и не возражала бы, начнись осень менее внезапно.

Благодаря дополнительным дневным сменам в «Улитке», которые теперь закончились, и щедрым чаевым – все лето от посетителей в ресторане отбоя не было – она выплатила оставшийся взнос за экскурсию в Лон- дон и даже умудрилась скопить еще кое-что.

В выходные они с Рози отлично прошлись по магазинам, выбирая новые джинсы, футболки, носки, трусы и пижаму. Рози, не привыкшая, чтобы на нее тратили столько денег, пришла в восторг от всех этих девчачьих нарядов и украшений, и Лиз совсем разошлась и купила для дочки серебристый обруч для волос с тремя нарисованными сердечками, а для себя – две бледно-голубые заколки с бабочками, припорошенными блестками. Прежде она таких нигде не встречала и решила, что попробует дома сама сделать несколько подобных заколок, но из ткани другого цвета.

Еще для Рози надо было подыскать косметичку для туалетных принадлежностей и сумочку – ни того ни другого у девочки не было. Возле обувного магазина она замерла, жадно разглядывая пару черных кожаных балеток на затягивающейся тесемке, но Лиз потянула ее за собой.

– Не стоит себя мучить, – твердо проговорила она, – многие девочки тоже поедут в кедах.

До поездки оставалось еще несколько дней, но Рози уже уложила все свои вещи, в том числе и зубную щетку. Однако Лиз напомнила, что зубная щетка ей еще понадобится, и желтую косметичку пришлось распаковывать. В вечер перед отъездом Лиз попыталась отправить Рози в кровать пораньше, но тщетно – от волнения та никак не могла успокоиться. Да и Лиз тоже, хотя ее тревоги были несколько иного свойства. Успеет ли Рози за всеми остальными? Будут ли учителя за ней присматривать? И, важнее всего, – не обидят ли ее другие дети?

Автобус отправлялся от школы в шесть утра, и Лиз заранее предупредила Касю, что придет попозже. Когда они подъехали к школе и остановились неподалеку от дороги, возле длинного белого автобуса уже топтались мамы с детьми и даже несколько пап.

Дети в джинсах и толстовках, с яркими рюкзаками, всем видом выражали нетерпение и восторг. Некоторые смеялись и подталкивали друг дружку, некоторые в поисках поддержки прятались за родителей.

Миссис Микин, новая учительница, одетая в белую стеганую куртку, держала в руках список и готовилась отметить прибывших. Лиз заметила у нее термос. Кофе? Чтобы справиться с этой ватагой, ей понадобится немало сил.

Прошло еще добрых полчаса, прежде чем все собрались, и у Лиз камень с плеч упал, когда она убедилась, что Мэнди и Рэйчел, которые все-таки согласились жить с Рози в одном номере, ни на минуту не отходят от нее. Девочки оживленно обсуждали, какие вещи взяли с собой. Мэнди восхищенно рассматривала серебристый обруч с сердечками на голове Рози.

– Где ты его купила? – спросила она и, услышав название магазина, бросилась к маме. Та выслушала ее и, улыбнувшись, кивнула.

Рози так и сияла.

Наконец наступило время прощаться, и Лиз едва успела поцеловать дочь, как Рози уже выскользнула из ее объятий и бросилась в автобус.

– Пиши мне, не забывай! – крикнула вслед Лиз, и сердце ей будто бы сжала чья-то влажная ледяная рука. В этой поездке детям не разрешалось разговаривать по телефону. В информационном буклете черным по белому было написано, что дети должны учиться самостоятельности и что от частых разговоров с родителями они лишь сильнее затоскуют по дому.

– Хорошо! – прокричала в ответ Рози и скрылась в толпе.

Лиз пристально высматривала ее среди школьников. «Ну что за глупость, – одернула она себя, – мы же не навеки расстаемся». Но, судя по ощущениям, именно так оно и было.

Автобус тронулся, и Лиз наконец разглядела Рози – та выглядывала из-за Мэнди и храбро улыбалась. Неужели она тоже волнуется? И изо всех сил старается не показывать этого.

– Ну наконец-то, – сказала одна из мам, когда автобус скрылся за углом.

Лиз улыбнулась, но кишечник у нее будто стянуло в узел, и, чтобы не расплакаться, она отвернулась и поспешила к машине. Прислушиваясь к фырканью старенького мотора, Лиз решила, что лучшее лекарство – это работа. Отвлечется. Да и в конце-то концов, Рози уехала всего на четыре дня…

Увидев, что Ханна уже пришла на работу и даже успела налить себе кофе, Лиз обрадовалась. Ханна обычно рано приезжала, и они часто болтали. По словам Ханны, за час до того, как в офисе появлялись ее коллеги, она успевала сделать больше, чем за весь оставшийся день. Порой они искренне смеялись, вспоминая, как Лиз обнаружила ее спящей под столом, но желания повторить у Ханны пока не возникало.

– Как выходные? – с улыбкой спросила Ханна, не отрывая взгляда от экрана, когда Лиз тихо вкатила тележку и принялась протирать телефоны.

В накрахмаленной бледно-розовой блузке с закатанными до локтя рукавами Ханна выглядела профессионалом высшего класса. Темные волосы были забраны в пучок, из которого выбивались несколько коротеньких прядок, а небольшие очки с прямоугольными стеклами сдвинуты на нос.

– Неплохо. А у тебя как?

– Довольно сумбурно. – Ханна не отрывала взгляда от экрана. Сумбур в выходные был для нее обычным делом, но, несмотря на это, она, к восхищению Лиз, всегда умудрялась выглядеть по понедельникам как мисс Манипенни. – Одна моя университетская подружка из Эксетера устраивала вечеринку.

– Здорово, – ответила Лиз.

– Как там Рози? – Хотя сама Ханна была закоренелой холостячкой, она всегда спрашивала о Рози, и это очень трогало Лиз.

– Отвезла ее в школу. Они поехали на экскурсию. В Лондон. – Похоже, голос у нее дрогнул. Нет, так нельзя, надо взять себя в руки.

Ханна сняла очки и, отложив их в сторону, повернулась к Лиз.

– Ты как? – спросила она, склонив голову набок.

Лиз вытащила из кармана платок и высморкалась. От таких разговоров будет только хуже, она совсем расклеится.

– Иди обниму. – Ханна поднялась и, раскинув руки, шагнула к Лиз, которая с такой яростью натирала полиролем столешницу, будто вознамерилась содрать весь лак.

Лиз отступила и предостерегающе подняла ладонь.

– Все в порядке, честно.

Но Ханна уже заключила ее в объятия. Она была высокой, намного выше Лиз, от нее пахло дорогими духами и стиральным порошком.

– Она прекрасно съездит, а ты и оглянуться не успеешь, как уже вернется, – ласково сказала Ханна. Лиз попыталась кивнуть, но не вышло – так крепко Ханна ее стиснула. – Ты лучше взгляни на это с другой стороны. У тебя есть… сколько? Четыре дня? Отдохни как следует.

Лиз высвободилась и вытерла глаза.

– Прости. Я тебе блузку намочила.

Ханна рассмеялась так заразительно, что Лиз засмеялась вслед за ней.

– Знаю, я веду себя как дурочка.

– Тебе надо отвлечься, – решительно сказала Ханна, не желая отказываться от своей первоначальной мысли, – у тебя уже есть какие-нибудь планы? Надеюсь, ты как следует повеселишься.

Планы у Лиз были: прибраться в комнате Рози и отложить одежду, из которой дочка выросла. И спать. Долго спать. Сейчас, когда ей не надо ездить в школу, она как раз успеет выспаться. А веселье в ее планы не входит.

– Может, сходим куда-нибудь вдвоем? – предложила вдруг Ханна. – Пропустим по стаканчику или поужинаем где-нибудь. Где хочешь. Я приглашаю!

От радости и смущения Лиз покраснела.

– Спасибо тебе, но сегодня у меня единственный свободный вечер. Все остальные дни вечерняя смена в ресторане.

Ханна скривилась:

– Черт. А у меня сегодня ужин с заказчиками. В другой вечер у тебя прямо никак не получится?

Лиз покачала головой:

– Начальник не отпустит.

Строго говоря, Лиз слегка кривила душой – если предупредить Роберта заранее, тот без труда найдет ей замену. Рита, например, обычно работает только днем по субботам и наверняка согласится. И сам Роберт возражать не станет. Он по своей натуре мягкий, да и Лиз никогда не злоупотребляла его добротой и не пропускала работу.

На самом деле Лиз просто не могла себе позволить потерять ни пенни. Ее заработка едва хватало на их текущие расходы, и владелец коттеджа уже давно намекает, что собирается поднять арендную плату. Однако объяснять все это Ханне не было ни малейшего смысла. Ханна, при всей ее отзывчивости, понятия не имела, каково это – быть бедным. В детстве у нее был собственный пони, и она привыкла во всем себе потакать.

Лиз, Джо и Кася вышли из здания, обсуждая удивительную находку: в одном из туалетов Джо обнаружила черные женские трусики.

– Я сперва даже и не поняла, чего это такое, – хихикнула Джо, – испугалась, что это крыса.

– Интересно, чьи они, – сказала Лиз, – может, у кого-то вечеринка была? Или это кто-то уже потом в офис влез? Хорошо еще, их охранники не поймали. Вот позор бы был!

Кася цокнула языком.

– Молодежь совсем стыд потеряла! – возмутилась она так, словно ей было за семьдесят.

– Может, это и не молодежь вовсе. Может, их оставил кто-нибудь твоего возраста, – поддела Джо.

Кася нахмурила угольно-черные брови и пробормотала что-то про следующий заказ.

– Я бы никогда так не поступила. Я себя уважаю, – бросила она, поджав губы, и, не попрощавшись, села в машину и хлопнула дверцей.

Джо опять захихикала:

– Спорим, ее мужик на голодном пайке сидит? Иначе она бы просто яйца ему отрезала и на завтрак сожрала!

Вернувшись в деревню, Лиз почувствовала себя чуть лучше. Дождь наконец закончился, и тротуары с палисадниками сияли свежестью. Она опустила стекло и вдохнула запах мокрого асфальта. Несколько одиноких отдыхающих в ветровках и туристических ботинках направлялись к пляжу. Сейчас, когда школьные каникулы закончились, среди туристов остались лишь люди в летах, но вскоре разъедутся и они и Тремарнок снова перейдет во владение местных жителей. Она завезла Пэт продукты, но от чая отказалась, сославшись на то, что хочет заняться уборкой.

– Не перегружай себя, – неодобрительно сказала Пэт, – пока наша малышка путешествует, тебе бы отдохнуть хоть немного. – Она вскрыла пакет и принялась перекладывать печенье в древнюю красную жестянку с елкой на крышке. – Ох, и все-таки без малышки нам будет тоскливо, да?

Зайдя домой, Лиз с облегчением сбросила кроссовки и упала в синее кресло. По понедельникам в ресторане она не работала, так что теперь остаток дня и весь вечер могла бездельничать. Хотя нет, не бездельничать, конечно, но не надо ни в школу бежать, ни чай заваривать, да и вообще спешить некуда.

В последний раз такая возможность распоряжаться собственным временем была у нее еще до рождения Рози, до того, как она начала работать, до маминой смерти. Когда Лиз жила с родителями, выходные она проводила с подругой Джеки, а на каникулах делала что хотела. Ее вдруг охватила тревога: теперь, освобожденная от груза – нет, Лиз не желала думать о Рози как о балласте, – она боялась чересчур отдалиться от берега и потерять дорогу домой.

Ее жизнь уже так давно подчинялась заведенному порядку, что Лиз забыла, каково это – решать, чем заняться. Даже воскресенье, их с Рози свободный день, было расписано: завтрак, обед, вечерний чай, прогулки и что-нибудь интересное, чтобы развлечь дочь. Они вместе с Рози делали уроки. Или Лиз хозяйничала по дому – доделывала то, чего не успела за неделю. Занятия находились всегда.

А сейчас, если ей не хотелось, она могла даже и не есть. Не застилать постель, оставить шторы задернутыми и не мыть посуду. Она чувствовала себя как подросток, чьи родители вдруг уехали и который скучает по вещам, против которых раньше бунтовал.

Лиз уже собиралась было подняться и поставить чайник – приятный и успокаивающий ритуал, – но тут подпрыгнула от неожиданности: в дверь звонили. Она так погрузилась в собственные мысли, что напрочь забыла об окружающем мире.

Лиз осознала вдруг, что рада – сейчас даже беседа с почтальоном Натаном улучшит ей настроение. Можно спросить его, как продвигаются тренировки и как дела на личном фронте. Натан все еще вздыхал по Лавдей, но уже нашел себе другую девушку – Энни из Торпойнта. Судя по рассказам, она подходила ему больше, потому что работала фитнес-тренером, а Лавдей не отличала гребной тренажер от любого другого.

Может, зазвать Натана на чашку чая? Иногда по воскресеньям, если на улице было особенно холодно, он с удовольствием к ней заходил. Лиз выбранила себя за слабость. Ханна права: надо воспользоваться свободой на полную катушку и считать эти дни подарком судьбы, второй такой шанс не скоро выпадет.

Роберт был последним человеком в мире, которого она ожидала увидеть на пороге. Он нервно ерошил волосы и переступал с ноги на ногу с таким взволнованным видом, что Лиз решила, будто произошло нечто ужасное.

– Что случилось? – воскликнула она, перебирая в голове самые страшные предположения. В ресторане пожар! Сразу несколько их клиентов отравились! Лавдей с Джессом поругались и оба уволились!

Роберт громко откашлялся.

– Ничего, – ответил он и впился зубами в ноготь, у Лиз отлегло от сердца. – Все в порядке. А можно я… э-эмм… можно мне войти?

Проходя по коридору в ее крохотную гостиную, он пригнулся, а потом, когда Лиз жестом предложила ему сесть, еле втиснулся в синее кресло.

– Твоя дочка, наверное, уехала, – сказал Роберт, когда Лиз уже собиралась предложить ему выпить или спросить, не нужна ли ему помощь. Вряд ли он просто зашел в гости.

Ресторан сегодня был закрыт, иначе Лиз решила бы, что Роберт попросит ее выйти в вечернюю смену. Может, он хочет, чтобы она поработала эту неделю днем? Тогда она не станет отказываться – комната Рози может и подождать.

– Мне хотелось пригласить тебя на ужин. В качестве извинения, – выпалил он.

От изумления Лиз не нашлась с ответом. Чему больше удивляться – приглашению на ужин или извинениям, она тоже не знала. И за что он извиняется, оставалось неясным.

– Тот человек, ну, посетитель… он оскорбил тебя, и я не должен был позволять ему, – проговорил Роберт, словно прочитав ее мысли. – Не следовало спускать это ему с рук, это было недопустимо. – Роберт сидел, вытянув одну ногу вперед, а другую подогнув, слегка подергивая, словно пытался избавиться от забравшейся в штанину осы.

Лиз все еще злилась на него за тот случай с грубым клиентом, хотя таить обиду было не в ее правилах. С того вечера Роберт вел себя с ней без особой сердечности, и это тоже сыграло свою роль. Но если честно, она и сама не сказать чтобы лучилась дружелюбием. И он наверняка заметил, что она перестала угощать его десертами, хотя ни слова не сказал. Ничего резкого они друг другу не говорили, неучтивости по отношению к нему Лиз себе не позволила – она слишком дорожила работой и понимала, что Роберт просто неспособен нахамить кому бы то ни было. В последнее время они словно вернулись в прежние времена, до того, как Лиз увидела Роберта, в нерешительности замершего возле стремянки, и держались друг с другом вежливо, но отстраненно.

Сейчас же Роберт так разволновался, что Лиз захотелось успокоить его. В конце концов, тот хам оскорбил ее, а не ударил.

– Да все в порядке, правда… – начала было она, но Роберт перебил ее:

– Нет, не в порядке. Понимаешь, мне хотелось побыстрее избавиться от него, я мечтал, чтобы он заткнулся. Он был пьян, и я боялся, что он полезет драться. Но едва он ушел, как я понял, что зря я так. Надо было заступиться за тебя – как за сотрудника, – быстро добавил он, – я с тех пор места себе не нахожу.

– Вообще-то я и правда была задета, – призналась Лиз, стараясь не встречаться с ним взглядом. Думала, ты не дашь себя в обиду. И ресторан тоже. Ну и меня заодно. – Она быстро взглянула на него, но Роберт пристально рассматривал какую-то книгу на полке за ее спиной. – Но это уже в прошлом, – сказала она, – так что забудь.

Он наклонился вперед, упершись локтями в колени, и заскреб волосы, будто втирая в них шампунь.

– Спасибо, – тихо сказал он, уставившись на свои черные кеды. – Так как насчет ужина?

Лиз поднялась и открыла окно – ей вдруг стало душно.

– Тебе вовсе не обязательно водить меня куда-то, честно. – Она повернулась к нему спиной, но чувствовала на себе его взгляд. А может, ей это чудилось. – С твоей стороны ужасно мило было зайти ко мне, но ты мне ничем не обязан.

Роберт тоже вскочил. Он потянулся и сморщился, словно от боли, но, скорее всего, причиной было смущение.

– Ну пожалуйста, – взмолился он, – мне бы очень хотелось. Если ты не против.

Он выглядел таким несчастным, что Лиз не нашла в себе сил отказать.

– Ладно, давай. Спасибо.

Его лицо озарила улыбка, морщины на лбу вдруг разгладились, и Лиз в очередной раз заметила, какие у него выразительные карие глаза.

– Отлично! Я тогда заеду за тобой в половине седьмого. И оденься как-нибудь особенно.

Она открыла было рот, чтобы спросить, что именно ей надеть, но Роберт уже вышел за дверь и стремительно зашагал по дороге. Не бежать же за ним.