Глава 8
В тот вечер, когда Моника и Нейтан снова решили поплавать в бассейне, Кэти сказала, что присоединится к ним через несколько минут. Как только они спустились вниз, она достала список телефонных номеров и начала звонить.
На этот раз ей удалось дозвониться почти по каждому номеру, но бо́льшая часть звонков ничем не помогла. Когда она наконец попросила Эрика ван Альсберга, голос на другом конце ответил:
– Одну минутку!
По телу Кэти побежали мурашки, и она уже надеялась, что наконец-то дозвонилась.
Однако, судя по голосу, человеку, ответившему ей, было больше десяти лет.
– Кто это? – спросил он.
– Это Эрик ван Альсберг? – осторожно спросила Кэти, и её сердце бешено забилось.
– Эрик? Это Гарри, – ответил голос. – А вам кто нужен?
– Мне нужен Эрик ван Альсберг.
– Кажется, папе послышалось, что спрашивали Гарри. Никакого Эрика здесь нет, – ответил голос, и раздались гудки.
Кэти была разочарована и вдруг поняла, что у неё нет никакого плана, о чём спрашивать тех детей, если она всё-таки до них дозвонится. Было бы намного лучше встретиться с ними лично, чтобы они поняли, что она одна из них (если, конечно, все трое были похожи на неё), но Кэти не знала, как это сделать.
Позвонив по одному из номеров напротив фамилии Кейси и попросив Дэйла, она услышала женский голос:
– Дэйл! К телефону!
Кэти скрестила пальцы.
– Алло!
– Алло, это Дэйл Кейси?
– Да. Кто это?
– Меня зовут Кэти Уэлкер, – ответила Кэти, и у неё пересохло во рту. – Я пытаюсь найти Дэйла Кейси, который родился, – она быстро посмотрела на карточку в кармане, – шестнадцатого сентября и которому этой осенью исполнится десять лет.
Последовала долгая пауза. Наконец мальчик на другом конце провода осторожно спросил:
– Кто ты? Чего ты хочешь?
Он один из них, подумала Кэти, и по спине у неё побежали мурашки. Она была в этом уверена.
– Твоя мама до твоего рождения работала в компании «Кёртис Фармасьютикалс»?
Снова пауза.
– Как, ты говоришь, тебя зовут?
– Кэти Уэлкер. Мне надо поговорить с тобой, если твой день рождения шестнадцатого сентября, а твою маму зовут Сандра.
В трубке слышалось лишь дыхание. Где-то вдалеке раздался мужской голос:
– Я жду звонка, Дэйл! Не занимай телефон.
– Я могу тебе перезвонить? – быстро спросила Кэти. – Попозже вечером? Или завтра?
– Завтра, – сказал мальчик. – Да, завтра.
В трубке раздались гудки. Когда Кэти вешала трубку, её ладонь вспотела. Это должен был быть тот самый мальчик, который ей нужен!
Она не стала звонить остальным Кейси. Звонки всем ван Альсбергам из списка тоже не увенчались результатом, пока она не набрала последний номер.
– Эрик? Кто именно тебе нужен? Сын Полы?
И снова Кэти охватило волнение.
– Да, точно, – ответила она.
Очевидно, женщина положила трубку и стала с кем-то переговариваться.
– Какая-то девочка хочет поговорить с сыном Полы. Какая у неё фамилия?
Послышался неразборчивый ответ, и женщина снова заговорила в трубку:
– Пола развелась с братом моего мужа и снова вышла замуж, мы не помним её фамилию. Что-то самое обычное, вроде Данлапа, Дункана или Дугана.
– У вас нет номера её телефона? – с отчаянием спросила Кэти, представляя длинный список Данлапов, Дунканов и Дуганов из телефонного справочника.
– Нет, после развода мы не общались. Прости, но я ничем не могу тебе помочь.
Раздался щелчок. На другом конце снова повесили трубку.
Развелась, вышла замуж, и теперь у неё другая фамилия. О таком Кэти не подумала. Как теперь Кэти найти её?
Однако на этот раз она не очень расстроилась. Она нашла Дэйла Кейси и позвонит ему завтра.
Кэти спустилась по лестнице и увидела, что Нейтан энергично рассекает воду в глубокой части бассейна, а Моника сидит в шезлонге и разговаривает с Адамом Купером. Они не заметили её, потому что босые ноги Кэти бесшумно ступали по цементному полу вокруг бассейна.
– Значит, вы с ней почти не виделись, пока она не приехала сюда несколько дней назад? – спросил мистер К.
Моника взбила свои короткие светлые волосы и ответила:
– Нет, в последний раз мы виделись, когда ей было четыре года.
Они говорили о ней, о Кэти. Он задавал вопросы миссис М., а теперь и маме. Но почему? Зачем этот мужчина так интересовался ею?
Адам Купер говорил дружелюбно и непринуждённо.
– Должно быть, вам было нелегко, когда в вашей жизни внезапно появилась десятилетняя девочка…
Откуда он узнал, что ей десять или почти десять лет? Кэти была маленького роста, и почти все думали, что она младше. Может быть, Моника сказала ему, сколько ей лет?
Кэти неподвижно стояла в нескольких ярдах от них, и её всё больше охватывало беспокойство.
– Кажется, у вас были проблемы с нянями? Они с ней не очень-то ладили?
По телу Кэти пробежал холодок, хотя на улице было по-прежнему жарко. Почему он задает такие вопросы?
Она вспомнила, как в прошлом году пришедшая на замену учительница отправила её к директору за какую-то провинность. Это не была вина Кэти, по крайней мере, так она думала. Сидевший сзади мальчик то и дело тыкал ей в спину чем-то твёрдым и острым и постоянно говорил гадости, заставляя её обернуться. Учительница по имени мисс Котрел резко сказала, что во время диктанта в классе должна быть полная тишина.
– Я не потерплю никаких разговоров, – добавила она голосом, обещавшим немедленное возмездие тому, кто ослушается.
Конечно, всех это только раззадорило. Они всегда плохо вели себя на уроках с другими учителями и позволяли себе то, что не посмели бы сделать при миссис Андерсон. Как только мисс Котрел отвернулась, чтобы написать что-то на доске, два мальчика принялись швырять через весь класс ластики, и один из них попал учительнице по голове и оставил на её тёмных волосах белую меловую пыль. Джимми Полчек выставил ногу, и Чарли Фостер, вставший, чтобы поточить карандаш, споткнулся и упал прямо на корзину для бумаг.
А потом Дервард Инглиш начал ещё сильнее тыкать Кэти в спину. Она всегда хорошо писала диктанты и сейчас старалась как можно лучше справиться с заданием. В этом Кэти тоже преуспевала.
Но сделать это было нелегко, потому что ей досаждал Дервард. Он всегда к кому-нибудь приставал. Однажды он запер нескольких девочек в туалете, когда они были на пикнике в парке, и прошло больше часа, прежде чем их услышали и выпустили. Из-за этого Дерварда на три дня отстранили от уроков. Но только ему было всё равно, потому что он вернулся в школу, хвастаясь, что на эти три дня отец брал его на рыбалку.
Когда Кэти рассказала об этом дома, бабушка Уэлкер с презрением заметила, что такие глупые люди, как отец Дерварда, способствуют росту преступности среди малолетних.
– Любой в этом доме, кто будет плохо вести себя в школе, не поедет на три дня на рыбалку, – сказала бабушка Уэлкер, сердито глядя на Кэти. – Он будет три дня сидеть в своей комнате на хлебе и воде.
Кэти не думала, что бабушка действительно посадит её на хлеб и воду, но не хотела рисковать.
Теперь она пыталась не обращать внимания на Дерварда, но через несколько минут, когда остриё его перочинного ножа всё болезненнее стало врезаться между лопаток, Кэти собрала всю силу и отвела нож в сторону.
В то же мгновение раздался вопль Дерварда, и на его руке и на парте появились капли крови. Мисс Котрел очень рассердилась и спросила:
– Что случилось?
И Дервард во всём обвинил Кэти.
– Это Кэти сделала, она заставила меня порезаться! Она воткнула нож мне в руку! Она сделала это нарочно!
Дерварда отправили к медсестре, которая решила, что раз ему недавно сделали прививку от столбняка, рана не слишком серьёзная и хватит всего лишь лейкопластыря. А Кэти отправили к директору.
Кэти вспомнила, как на дрожащих ногах стояла перед столом директора, который хотел услышать её версию произошедшего.
Но что она могла сказать? Что использовала способности, которых ни у кого не было, чтобы порезать мальчика, который колол её в спину?
– Это был его нож, – сказала Кэти. – Он дурачился и колол меня.
– И ты повернулась и порезала его? – спросил директор.
– Я дёрнулась, и он сам порезался. Я по-прежнему чувствую, где он меня колол.
Директор осмотрел её блузку, но сказал, что на ней нет никаких дырок.
– Хочешь, чтобы медсестра осмотрела твою спину?
– Нет, – сказала Кэти. Если на её блузке не было дыры, значит, и на спине не осталось никаких следов. – Но это была его вина.
В конце концов ни Кэти, ни Дерварда не наказали. Их отправили обратно в класс, где уже закончился диктант и началась математика. Но все искоса наблюдали за Кэти.
Кэти помнила, как директор и учительница смотрели на неё. Не на Дерварда, а на неё.
А теперь Моника рассказывала Адаму Куперу о проблемах с нянями. Кэти стояла неподвижно и слушала, как её мама говорила, что миссис Х. посчитала Кэти слишком «неуправляемой», хотя не объяснила почему, а они сами остались недовольны миссис Дж.
– Как, вы говорите, звали первую няню? Хорнекер? Она вам нравилась, но просто не поладила с Кэти? А у вас не сохранился номер её телефона? – спросил мистер К. – Мои друзья как раз ищут няню, их сыну всего два года. Может быть, ей больше подойдёт работа с маленьким ребёнком.
– Думаю, телефон у меня остался. Наверное, он в газете: там я нашла оба объявления, – ответила Моника. Тут она обернулась и увидела Кэти. – А мы решили, что ты передумала насчёт бассейна.
Она действительно почти передумала. Кэти посмотрела на мистера К., и он дружелюбно улыбнулся ей, но она ни на мгновение не поверила, что он собирается попросить миссис Х. присмотреть за сыном друзей. Он задавал миссис М. вопросы, а теперь пытался что-то выведать у Моники. Кэти не знала почему, но ей стало страшно.
– Давай наперегонки до конца бассейна, – предложил Адам Купер, но Кэти покачала головой.
– Мне не хочется, – сказала она. – И купаться расхотелось. Думаю, я пойду к миссис М.
Кэти повернулась и пошла по деревянным ступеням и террасе к дверям веранды миссис М., которые были распахнуты настежь, чтобы впустить свежий воздух. Она оглянулась и увидела, что мистер К. пристально смотрит на неё, а Моника наклонилась к нему и что-то говорит.
– Заходи! – позвала миссис М. Она сидела, опустив ноги в таз с водой. – Извини, просто мои ноги в такую погоду отекают. В леднике стоит кувшин с ледяным чаем. Налей нам по стакану.
Кэти налила два стакана и добавила сахара, потому что только это помогало ей вынести вкус чая.
– Моя бабушка тоже говорила «ледник», как и вы, – заметила Кэти, садясь на диван рядом с Лобо, который на секунду приоткрыл один глаз и тут же снова заснул.
– Думаю, все мы, старики, говорим «ледник», – ответила миссис М. – Когда я была маленькой девочкой, холодильников ещё не было. Дважды в неделю приходил человек с глыбами льда, и мы вешали на окно записку, сколько фунтов нам нужно. Кажется, ты так и не поплавала?
– Нет, – ответила Кэти, потягивая чай. – Они говорят обо мне. Мистер К. и моя мама.
– Правда? Мы все постоянно говорим о людях, которых любим, – сказала миссис М., сгибая и разгибая пальцы в воде.
– Не думаю, что они поэтому говорят обо мне… Он задаёт разные вопросы.
– Но это ведь не значит, что ты ему не нравишься?
– Вы сказали ему, сколько мне лет? – спросила Кэти.
– Нет. По-моему, ты мне этого не говорила. Девять? Восемь с половиной? – предположила миссис М.
– В сентябре мне будет десять.
– Прости! Я не хотела тебя обидеть. Мне стоило бы догадаться, что тому, кто читает взрослые книжки, должно быть уже около десяти. Хотя может быть, ты мне и говорила. Я что-то стала всё забывать.
– Все думают, что я младше, потому что я не очень высокая, – сказала Кэти.
Вернувшись домой, она спросила Монику, говорила ли она мистеру Куперу, сколько ей лет.
– Что? – спросила Моника. Она выглядела рассеянной: кажется, они с Нейтаном ссорились по пути из бассейна.
– Сколько мне лет, – терпеливо повторила Кэти. – Ты говорила, что мне десять лет?
– Нет, не думаю. Нейтан, ты не останешься смотреть новости?
– Нет, – ответил Нейтан. – Удивительно, что ты заметила, что я здесь. Ведь ты весь вечер так увлечённо болтала с этим типом.
– Не выдумывай. Он очень приятный человек, который никого здесь не знает, – возразила Моника.
– Тогда почему бы ему не познакомиться с кем-нибудь ещё? Почему обязательно с тобой?
Кэти поняла, что они ссорятся по-настоящему. Она смутно помнила, что её мама с папой иногда ругались, когда она была маленькой. Ей не хотелось слушать, и она ушла в свою комнату.
Кэти не думала о Монике и Нейтане. Ей было интересно, откуда Адам Купер узнал её возраст. И почему ей было так важно знать, как именно это произошло?
