29
Кеннеди

Днем надо обязательно попасть в дом. Нолан отключил электричество, затем включил и послал мне сообщение, что все прошло успешно. С тех пор я не сплю. Когда появляется Джо, я уже жду его в кухне за столом. Он явно удивлен, что я встала так рано.

– Доброе утро, – здоровается он и заглядывает в холодильник. – На обратном пути куплю молока.

– Хорошо.

Я ем всухомятку, старательно пережевывая колечки.

– После школы тебя ждут Альбертсоны. Побудешь с ними до моего возвращения.

Ложка выпадает у меня из рук.

– Что?

Видно, мой тон его задел, потому что он захлопывает дверцу холодильника и медленно поворачивается.

– Ты идешь в школу и назад, вот что.

Джо словно догадался, что я уже спланировала, как попрошу Нолана забрать меня после уроков и отвезти к дому, там скину данные на флешку и успею вернуться раньше него.

– Ты шутишь?

– Нет, Кеннеди, я совершенно серьезен.

– Ладно, Джо. Завтра я все сделаю. Пойду к Альбертсонам и буду таращиться на этих девах, которых я знать не знаю. Почему нет? Но не сегодня.

Он смотрит с прищуром.

– Сегодня какой-то важный день?

Я судорожно ищу ответ:

– У меня вообще-то выпускные экзамены. Как я, по-твоему, буду готовиться среди толпы незнакомых мне людей?

– А как ты готовишься, шатаясь ночи напролет с каким-то пацаном?

– Его зовут Нолан, – повторяю я в который раз.

– Ладно. С Ноланом, который не твой парень, но тем не менее отвозит тебя в дом посреди ночи, чтобы ты забрала оттуда коробки. С Ноланом, о котором я впервые услышал пару дней назад, но за это время он уже дважды объявился у нас – и это только те разы, что я знаю. На свидание к Элиоту тебя тоже Нолан возил?

Я избегаю прямого ответа.

– Джо, разве ты никогда не помогал друзьям просто потому, что они просили?

Он качает головой:

– Это разные вещи, Кеннеди. Тут не пахнет обычной дружеской помощью. Особенно если дружбе без году неделя. Уж поверь.

Я бросаю взгляд на телефон и пытаюсь выйти из-за стола, но Джо тут же протягивает руку.

– Ты собираешься позвонить ему, как только выйдешь из дома?

Я замираю на полпути и смотрю на Джо. – Вот видишь, Кеннеди. Это не дружба.

– Мне остается только посочувствовать тебе, Джо, потому что к своим годам ты так и не узнал, что такое настоящая дружба.

Я в самом деле набираю Нолана, как только выхожу из дома, – все как сказал Джо. Только вот выкинуть его слова из головы я тоже не могу. Все верно: первая мысль сегодня утром у меня была о Нолане, и весь день я думаю о нем. Он просит мою электронную почту, чтобы кое-что отправить, и я без конца проверяю телефон.

Нормально ли это, когда хочется начинать утро с разговора с определенным человеком и заканчивать день разговором с ним же? Держать его за руку в темном доме, где случился самый страшный кошмар в твоей жизни? Прятаться в комнате его пропавшего брата?

Нормально ли везти малознакомую девчонку в тюрьму? Прогуливать школу, потому что она попросила? Наверное, нет. Но и говорить Джо правду я не собиралась. «Знаешь, Джо, это не потому, что я ему нравлюсь, а потому, что мы оба одновременно нашли доказательство того, что мир не такой, каким кажется».

В обед приходит сообщение: «Проверь почту». Да Нолан молодец! На почте полно отсканированных изображений. Это информация о Хантере Лонге. Его адрес в Северной Каролине, его фотографии, краткая информация по его делу, контакты родителей. Отвечаю: «Спасибо! Что делаешь? Ты в школе?» Следующее сообщение я получаю в библиотеке, где ем ланч и попутно изучаю присланные документы. «Вроде того. А ты что делаешь?» – «Ем в библиотеке и изучаю твои документы».

Я успеваю съесть половину банана, когда дверь в библиотеку открывается и на пороге появляется Нолан. Руки в карманах джинсов, стоит и крутит головой, будто потерялся. Наконец он находит меня глазами, я улыбаюсь, и он тут же расплывается в ответной улыбке. Он идет ко мне, и я чувствую тех самых бабочек в животе. «Вот блин! А Джо ведь прав!» Видимо, у меня на лице все было написано, когда Джо заставал меня с Ноланом или когда я упоминала его имя. Стараюсь сделать равнодушный вид, чтобы хоть Нолан не заметил. Но, судя по хихиканью девчонок за соседним столом, поздно я этим озаботилась.

– Ты чего здесь? – спрашиваю я, когда он садится рядом. Не напротив – на соседний стул. И придвигает его так близко, чтобы видеть через плечо, что я читаю.

– Я подумал, что сегодня спортзал может подождать. Раз уж ты под домашним арестом, вряд ли у меня будет другой шанс увидеть тебя сегодня.

– Джо сказал, чтобы после школы я шла к соседям. Похоже, ко мне приставили нянек.

Нолан морщится:

– Извини, что так вышло.

– Да ты не виноват.

– Ну, ты сама сказала, что я не умею оставаться незаметным. Поэтому и моя вина тут есть.

Я не спорю, потому что он прав. Совсем не умеет. Даже сейчас на него откровенно пялятся. И тут уж ничего не поделать. Чуть искривленный нос, морщинки в уголках глаз, острые скулы, изгиб губ – Нолан, сам того не желая, притягивает взгляды.

– А как ты попал в школу и нашел библиотеку?

– Просто вошел, когда какой-то взрослый чувак приложил свой пропуск. Он еще и дверь придержал. А с библиотекой – ты не поверишь… – он расплывается в улыбке и переходит на шепот: – Спросил. Как выяснилось, большинство старшеклассников и вполовину не такие подозрительные, как ты.

– Тогда добро пожаловать в девять кругов ада Вест-Арбордейла! – заявляю я со смехом: именно так меня приветствовал Марко в мой первый день в этой школе.

Нолан достает из рюкзака пачку бумаг и маркеры и кладет на стол.

– Я подумал, с распечатками будет удобнее работать.

– Ты принес маркеры? – Я впечатлена.

Он улыбается.

– Я подготовился.

Следующие двадцать шесть минут мы подчеркиваем то, что нам кажется важным, выделяем даты, изучаем, с чего началось расследование исчезновения Хантера Лонга, пытаемся отследить, где его видели. Когда раздается звонок, я напрягаюсь.

– Я могу прогулять, – говорю я.

– Нет, иди на уроки, зачем тебе лишние неприятности?

– Какая разница…

– Есть разница, если я не могу увидеть тебя после школы, – говорит он и смущенно утыкается в бумаги.

Чувствую, как горят щеки. Я складываю вещи в сумку и стараюсь, чтобы волосы закрыли мне лицо. Снова звонок. Вот теперь я официально опаздываю. Нолан по-прежнему смотрит не на меня.

– Нолан, – зову я.

– Да, – отзывается он, не поднимая головы.

Кладу руку ему на плечо и жду, пока он посмотрит на меня.

– Спасибо, что пришел.

Он улыбается, и я бегу на урок.

Марко поджидает меня у шкафчика после уроков.

– Привет, – говорит он, подпирая дверцу.

– Привет, – отвечаю я и наклоняю голову, намекая, что можно бы и уйти с дороги.

Он делает недовольное лицо, отходит в сторону, но все равно торчит рядом.

– И что ты забыла с этим недомерком?

– Каким еще недомерком? – спрашиваю я.

– С тем недомерком, который искал тебя и приперся в библиотеку, хотя он из другой школы.

И подумать не могла, что Марко был в библиотеке.

– А тебе какое дело?

Он дергается, словно я его ударила. Невероятно. Задеть Марко – это что-то из области фантастики.

– Зачем ты так со мной, Кеннеди? Я тебя не обижал. Не хотел обидеть. Я просто не знал, как дальше…

Я делаю жест рукой, чтоб он замолчал. Он не знал! Не знал, как вести себя, как быть, а я не знала, как объяснить ему, что мне нужно. Мы были совсем маленькими, а потом вдруг выросли. Все стало сложно. И он исчез. Поступок ожидаемый и говорящий о многом. Я осталась совсем одна, ведь мои друзья были его друзьями. И после нашего расставания потеряли ко мне всякий интерес.

– Перестань вести себя так, будто это было мое решение. Мне кажется, что ты все время на меня злишься, – говорит Марко.

– Злюсь? Нет. Я… – пытаюсь подобрать слово. Мне все равно? Горько? Обидно? Наверное, часть меня действительно злится, потому что злиться на парня, который бросил тебя в сложной ситуации, легче, чем злиться на все остальное.

– Знаешь, Кеннеди, будь осторожней, вот и все, что я хотел сказать. С этим недомерком. С Ноланом. Два года назад у него пропал брат, ты в курсе?

Я киваю и иду прочь. Марко не отстает.

– Слухи тогда разные ходили. Всякое говорили. – Он оглядывается по сторонам, подается ближе. – И про девушку его брата тоже.

Я внимательно смотрю на него, прищурив глаза. Он вскидывает руки и отступает.

– Ладно, ладно. Правды все равно никто не знает. Я тебе просто рассказал.

Он разворачивается и скрывается в толпе. А его слова так и звучат у меня в голове.

После школы я прихожу к Альбертсонам. Смотрю на девочек, они в ответ пялятся на меня. Они близняшки. В этом году перешли в старшую школу. Лейси и Рили, но я без понятия, кто из них кто. Отличаются только длиной светлых волос: у одной короче, чем у другой. А так они одеты в одинаковые купальники, завернуты в одинаковые полотенца и перешептываются на каком-то птичьем языке, будто я интересный зоологический экземпляр, который предстоит изучить.

Их мать приносит миску с фруктами и ставит ее на столик во внутреннем дворике у бассейна.

– Кеннеди, может, хочешь что-нибудь еще? – спрашивает она, но я в ответ качаю головой, не отрывая взгляда от поверхности воды, на которой играют яркие лучи солнца.

– Купаться пойдешь? – спрашивает одна из близняшек; к уголку ее рта прилипло арбузное зернышко.

Я собираюсь ответить нет, а потом думаю: «А почему, собственно?» Разуваюсь и прямо в школьных шортах и футболке шагаю с бортика, чтобы с криком погрузиться в холодную воду.

Опускаюсь на дно и смотрю на расплывчатые силуэты сестер: они стоят рядышком и что-то говорят, но вода заглушает голоса. «Раз, два, три», – считают они и прыгают. Меня отталкивает волной. Я не спешу всплывать, но когда они оказываются совсем близко, я выныриваю с разрывающимися легкими.

Джо заходит за мной по дороге с работы, благодарит миссис Альбертсон, как будто я маленький ребенок, за которым нужно было присмотреть. Я иду мокрая, с меня капает вода. Пытаюсь заговорить с ним, но он молчит. Заходит в дом, выносит старое пляжное полотенце, обтрепавшееся по краям, и набрасывает его мне на плечи. И не убирает руки, точно хочет удержать меня на месте, боится, что я исчезну, как остальные.

– Я бы спросил, чем ты занималась, но это и так видно.

Губы сами растягиваются в улыбке. Джо отступает, опускает руки и вздыхает.

– Прости, что услал тебя туда. Я в половине случаев вообще не понимаю, что делаю и зачем. Просто ты ничего не говоришь.

– Джо, доверяй мне. Я не ребенок.

– Сугубо юридически – ребенок. А я несу за тебя ответственность. – Он проводит рукой по волосам. – И доверие должно быть взаимным.

Он ждет, пока я молча кивну, и на лице у него проступает облегчение. Но затишье длится недолго.

– Я тоже плохо сплю. Из-за суда. Юристы предлагают прибегнуть к гипнозу, чтобы прояснить подробности той ночи, но я не знаю, будет от этого польза или вред.

Я понимаю, что Джо имеет в виду: вдруг воспоминания Элиота о той ночи в конечном итоге его уничтожат? Может, в нашем случае неведение – благо?

Я стою на пороге, на плечах полотенце, под ногами – лужица воды. Джо в противоположном конце коридора внезапно кажется мне гораздо моложе, легкомысленнее. И очень одиноким.

– А ты знаешь друзей Элиота?

– Да не особо. А что? – настороженно спрашивает он.

– Интересно, позовут ли их в суд, чтобы они рассказали, каким человеком был Элиот.

Джо внимательно смотрит на меня из дверей кухни.

– Тебя, Кеннеди, будут спрашивать только о фактах. О том, что ты видела.

Я медленно киваю.

– А если есть другое объяснение?

Джо мотает головой.

– Кеннеди, не делай этого.

– Джо, послушай меня, пожалуйста. Тебе ведь тоже интересно, почему он это сделал? Ты говорил с ним? С ним вообще хоть кто-нибудь говорил?

Джо отворачивается, идет на кухню, опирается обеими руками о барную стойку. Снова отгораживается от меня. А потом набирает в грудь побольше воздуха.

– Хорошо, Кеннеди, садись…

– Я постою…

– В ходе суда выяснятся определенные обстоятельства, и ты должна быть к ним готова.

Я почти не слушаю его. Захожу в кухню, но садиться не спешу.

– Какие еще обстоятельства?

– Обстоятельства, значительно усложняющие дело. Полиция нашла не только его отпечатки на оружии. На его одежде повсюду следы пороха. Ты понимаешь, что это значит?

Яростно качаю головой, но не потому, что не понимаю, а потому что не верю.

– Это значит, у них появились дополнительные улики в пользу того, что он стрелял. Эксперт подтвердит. Полиция уверена, что он стрелял… в нее. А Уилл попытался отобрать у него ружье. И тогда он выстрелил в Уилла.

Я снова мотаю головой. Невозможно. Мой брат изучает мир и создает новые вещи. Он смешной и самокритичный. Из нас двоих он всегда был за главного. Он ответственный, после школы всегда идет домой. И терпит мое присутствие, когда мне нечем заняться. Мой брат бледнеет при виде крови. Он никогда никому не причинил вреда. А уж маме…

– Не вяжется, ты же сам понимаешь. Это была обычная ночь. Он что, просто так взял мамино ружье? Должна быть причина. Может, в доме был еще кто-то, а он старался защитить…

– Кеннеди, остановись. Все в колледже…

Джо приглаживает волосы и замолкает.

– Все в колледже что?

Он вздыхает.

– Все в колледже видели, что у Элиота и твоей мамы были напряженные отношения. Они плохо ладили. Несколько человек слышали, как они ругались в ее кабинете незадолго до… Кеннеди, ты же не могла этого не замечать? И свидетели скажут об этом, если их вызовут.

– Это неправда! – порывисто выкрикиваю я. Только что я знаю на самом деле? Что они старались не садиться вместе за стол? Молча шли утром к машине, потому что не хотели разговаривать друг с другом? Что Элиот кричал на маму, пока я болтала по телефону с Марко?

Тогда меня занимали другие вещи. Я проводила время с Марко и не обращала внимания на то, что происходит дома. Потому и выжила, в прямом смысле, – как потом будут говорить. Потому что, когда все шло кувырком, я сбегала к Марко.

– И что? И что, если они не ладили? По-твоему, Элиот мог из-за этого убить двух человек?

Джо хмурится.

– Ты же знаешь, как он ходил на занятия к Уиллу?

– Знаю, – огрызаюсь я.

– И завалил курс.

Я мотаю головой и пячусь из комнаты. Невыносимо глупый повод для убийства. Из-за оценки? Из-за расхождения во мнениях? Из-за ссор с мамой? Элиот умный, он никогда не получал троек. Ну а даже если завалил курс, разве это могло стать причиной? То есть Элиот так разозлился, что, едва Уилл пришел к нам домой, сразу направился к бельевому шкафу, где мама хранила ружье? А чего я ждала? Достаточных причин? Ни одна не приходит в голову.

– Он бы не стал… – кричу из холла.

– Тем не менее, Кеннеди… – не договаривает Джо, но это и не нужно.

Ружье, следы пороха, кровь, Элиот, убегающий с места преступления. И я в роли свидетеля. У полиции нет никаких сомнений по поводу дальнейшего хода событий. В тот вечер я улизнула из дома, потому что мама собралась на вечеринку в колледже вместе с Уиллом. Она надела черное платье и красный шарф и прихорашивалась перед зеркалом, когда подъехал Уилл.

– На случай, если ты уже будешь спать, когда я вернусь, спокойной ночи, – сказала она и быстро поцеловала меня в щеку. А потом крикнула: – Пока, Элиот!

Но я не помню, ответил он или нет. И как она это восприняла. Я считала минуты до ее ухода, чтобы наконец сбежать из дома. Я тогда прикинула, что они с Уиллом вернутся не раньше двенадцати. В ту ночь меня задержали гроза и Марко. Я не заметила, что уже поздно. Испугалась, что мама обнаружит мое отсутствие. Но она не обнаружила.

Все очень просто и потому ужасно. Полиция точно знала, во сколько они уехали с вечеринки, и предположила, что дома они пробыли всего несколько минут до того момента, как все пошло наперекосяк. Я и вообразить не могла, что у Элиота был мотив.

Похоже, суд пройдет иначе, чем я рассчитывала. Я не смогу предложить другое объяснение. У них есть улики, мотив, а моя задача – просто дать показания.