· Глава 54 ·
Милан сидел, уткнувшись в телефон. Интересно, не использует ли он нос вместо стилуса? Остальные ели в полной тишине. Это был наш последний ужин в Аркашоне, здорово подпорченный неудавшейся попыткой бегства мальчика прошлой ночью. Я едва ковырялась в тарелке, у зеленой фасоли – и у той был обиженный вид.
– Вы собрали вещи? – завела беседу Нонна.
Сестра кивнула, мама тоже. Впечатление, что все играли в молчанку. Голубка вздохнула:
– После цирка, устроенного вчерашней ночью, он ужинает вдвоем с экраном телефона. У ребенка жесткий дефицит воспитания…
– Мама, ну пожалуйста! – одернула ее моя мать.
– Если бы ты больше думала о семье, чем о работе, внуки умели бы себя вести как следует. Но никто из вас не видит ничего особенного в том, что подросток весь ужин проводит на «Гугуле».
Вилка брата замерла, наши с ним взгляды пересеклись. Это был финиш.
– Где-где? – спросил он, закусив себе щеки изнутри.
– На «Гугуле». Все это недопустимо! Ничуть не жалею, что наш отпуск подошел к концу.
Ромена мы потеряли! Он пытался задушить смех салфеткой, но его выдали икота и выступившие на глазах слезы. Я еще надеялась сдержаться, но это было так заразительно! Пока Голубка вставала, чтобы удалиться к себе, я все же хихикнула. Она бросила на меня злобный взгляд:
– А тебе стоило бы обратиться к логопеду по поводу сына. Он не выговаривает «ж» и «ш», а ты только кудахчешь, как наседка.
Эффект не замедлил наступить: наседка прыснула со смеху.
– Полина! – укоризненно произнесла мама. – Не смей издеваться над бабушкой!
– Все нормально, мам! Мне ведь уже не десять лет.
– Да, но пока ты живешь под моей крышей, ты обязана принимать мои правила.
– Твои правила? – возмутилась Голубка, обернувшись к маме. – С каких это пор ты устанавливаешь правила? Ты всегда была за панибратство с детьми и не можешь быть для них…
– Хватит! – взревел Милан, рывком вставая с места и опрокидывая стул. – Хватит! Я больше не могу оставаться в этой семье, где все друг на друга орут! Вы даже не понимаете, как вам повезло, что вы имеете возможность побыть все вместе! Вы просто бросаетесь словами направо и налево, словно только и ждете, чтобы кто-нибудь оступился, чтобы тут же на него наброситься! Это же немыслимо! Мы могли бы отлично провести вместе отпуск, а вы сами все испортили!
После этой тирады он, подобрав стул, двинулся в направлении кухни.
– Милан! – окликнула его моя мама. – Вернись! Все это сплошные глупости! Невинная перепалка между матерью и дочкой, не делай из этого трагедию!
Он продолжил идти, не оглядываясь. Когда он проходил мимо окна, до нас, уже издалека, донесся его голос:
– Пользуйтесь этим, пока вы все здесь. Мне тоже хотелось бы затеять невинный спор со своей мамой. Только будьте осторожны: матери, они иногда умирают.
23 июня 2013 года
Произошло это в воскресенье. Обычно ты вставал первым и будил меня. На этот раз все было по-другому. Я тихонько вышла из комнаты, стараясь не шуметь. Когда я закрывала дверь, ты стонал, и разумеется, я решила, что это ты видел меня во сне.
Впервые с момента своего рождения Жюль проводил выходные у твоей мамы. Она очень настаивала, ты тоже увидел в этом возможность провести время со мной, я согласилась, хотя и боролась с ежеминутным желанием позвонить, чтобы узнать, как там мой сын.
В одиннадцать часов ты все еще лежал в постели. Ты впервые получил возможность поваляться подольше, и тебя можно было понять.
В полдень я начала волноваться. Как-то я прочла статью, в которой рассказывалось о внезапной смерти младенца во сне. Не исключено, что такое могло случиться и со взрослым.
Я пришла проверить, все ли в порядке, готовясь намочить указательный палец и сунуть его тебе под нос. Когда же я открыла дверь, то увидела тебя живым и невредимым. Ты лежал посреди кровати, уставившись в потолок.
– С тобой все в порядке? – спросила я.
– Мммммпффффф.
– Это значит «да» или «нет»?
– Мммммпффффф.
– Ты не можешь говорить?
– …
– Но скажи что-нибудь!
Ты приоткрыл губы с таким трудом, что это невозможно было подделать, а потом простонал четыре слова. Вернее, даже не простонал, это было что-то среднее между мычанием и хрипом.
– У нас есть обезболивающее?
С тех пор как мы познакомились, ты ни разу ничем не болел. Поэтому я стала тебя расспрашивать, чтобы понять, о чем могла идти речь.
В результате допроса выяснилось, что у тебя болело все тело, не было сил встать, голова словно зажата тисками, дыхание сильно затруднено, тебе хотелось пить, тебя тошнило, ты наверняка испытывал еще массу симптомов, о которых я ничего не знала.
После всего мной перечисленного ты еще долго вздыхал, что означало: «Давай без меня, я сильно тебя задерживаю».
Я вышла из спальни и через несколько секунд вернулась с термометром. Твой взгляд изменился: из страдальческого он превратился в скептический.
– Что ты хочешь, чтобы я с этим сделал?
– Повесь его на шею, что за вопрос?
– А я уж испугался, что ты заставишь меня засунуть его… ну, ты знаешь куда.
– …
– Что? (Испуганный взгляд.)
– Да, ты засунешь его именно туда, ну, ты знаешь куда.
– Под язык, ты хочешь сказать?
– Можешь и туда. Но знай, что несколько дней назад он был там, где ты знаешь, у твоего сына.
В конце концов ты смирился и померил температуру там, где ты знал. Температура оказалась нормальной.
Два часа спустя после звонка в «Скорую» мы уже сидели с тобой в приемном покое. В зале ожидания другие больные смотрели на тебя с сочувствием: голова по самые плечи ушла в толстый вязаный шарф, несмотря на жару, скрещенные на груди руки, закрытые глаза, – можно было подумать, что ты депутат, заснувший на заседании парламента. Жалость жалостью, но никто не предложил тебе пройти без очереди. Твоя голгофа продлилась полтора часа. С каждой минутой ты все ниже сползал на стуле. Когда за тобой пришла медсестра, ты напоминал подушку.
В кабинет ты прошел сам, очень медленным шагом. Я молилась о том, чтобы ты сумел дойти сам и тебя не пришлось бы везти на кресле-каталке.
Через десять минут ты вышел примерно в том же состоянии. И только когда медсестра напутствовала меня заявлением «Держитесь!», я начала нервничать.
Когда мы шли к машине, я долго не осмеливалась задать тебе главный вопрос. Несомненно, у тебя было что-то серьезное. А я-то еще пару часов назад смеялась над тобой…
В конце концов, больше не в состоянии терпеть, я спросила:
– Ну?
– Что «ну»?
– Что у тебя оказалось?
Ты выждал пару секунд, прежде чем ответить. Щадя меня, разумеется. А потом самым слабеньким из твоих голосов ты соизволил огласить мне вердикт врача:
– Похоже, самая обычная простуда.