· Глава 51 ·
Ноги мои стискивали держатели гинекологической кушетки. Напротив на красных бархатных креслах сидели акушерка, Бен и его мать. Наблюдая за мной, они ели попкорн, нацепив на нос 3D-очки. В дверь кто-то постучал. Оказалось, что это Винни-Пух. Он вошел в комнату и приблизился ко мне с горшочком в руке:
– Шейка расширилась до восьми, так что теперь все пойдет скорее. Я слегка смажу медом промежность, и это ускорит процесс.
Промежутки между схватками становились все короче. Во время каждой над окном пролетал садовый гномик. Вдруг акушерка встала с места и быстро заскользила ко мне на коньках.
– Тужьтесь, госпожа Фремон, давайте!
– Тужься, дорогая, тужься! – подбадривал меня Бен, нажимая кнопки игровой приставки.
И тут свекровь достала из декольте микрофон и принялась напевать:
– «Даже тужиться не надо, чуть нажмешь, и вот он – гель! Нежной пеной хоть залейся, мыть, не мылясь, – наша цель!»
Я тужилась изо всех сил.
– Push, push, push, I can see his head! – ревела акушерка.
Сделано последнее усилие, и он родился. Бен перерезал жемчужное ожерелье, которое нас связывало. Акушерка положила его на меня. Он великолепен: шелковистая шерстка идеально голубого цвета, огромные уши и такой смущенный, пристыженный вид, что так бы и съела его, как конфетку.
– Как вы его назовете?
Бен посмотрел на меня, он был взволнован, и мы хором ответили, ибо дело было давно решенное:
– Осликом.
Мне не хватило времени увидеть продолжение – сильный стук в дверь избавил меня от безумного сновидения. Ромен вскочил, как от толчка.
– Какого черта?
– Кажется, кто-то постучал в дверь.
– Это входит у них в привычку… – пробурчал он, открывая дверь.
По ту сторону стояли бледные как смерть Эмма и Жером.
– Помогите, пожалуйста! Милан пропал.
21 сентября 2011 года
Это решение мы приняли в день рождения Жюля. Ты предложил, а я сразу согласилась. Чертовы гормоны!
Тысячу раз я готова была пойти на попятный, но ты меня успокаивал. Всего-то три буковки, быстро, как моргнуть глазом, не успеешь ничего почувствовать, а тату уже сделано. Что-что, а убеждать ты умел. Ты, наверное, сумел бы впарить шампунь самому Гарри Розельмаку.
Татуировщик носил прическу «банан» в стиле старых рокеров и полную палитру на коже, наподобие книжек-раскрасок. Он сидел в кресле и попивал кофе, беседуя с одним из приятелей, который оглядел нас с ног до головы, видно, спрашивая себя, какого черта мы здесь делаем, такие прикинутые. Дело в том, что прямо перед визитом к татуировщику мы договорились наконец о встрече с воспитательницей Жюля из детского сада, так что не могло быть и речи, чтобы явиться к ней на свидание в лохмотьях.
Я чуть было не сказала, что уже делала себе татуировки хной, прокалывала уши и мне нередко случается ходить в джинсах, но вовремя остановилась. Когда идешь к гинекологу, нет смысла говорить, что ты уже и раньше сдавала мазки.
Татуировщик встал.
– Кто пойдет первым?
Ты с большим мужеством произнес:
– Она!
– Почему я?
– Обычная галантность.
Когда мастер сказал мне раздеться, я готова была потребовать общий наркоз. Я послушно сняла верх – чтобы увидеть верхнюю часть бедра, этого было достаточно. Но он велел снять и низ тоже. Я спросила, зачем? Он ответил: что значит, зачем?
Я посмотрела на тебя, ты кусал губы, чтобы не лопнуть со смеху. Ты знал. Я втянула посильнее живот, сдвинула юбку на бедра и сняла ее. Мне показалось, что голос мастера тату слегка дрогнул, когда он объяснял мне, где именно собирался делать наколку.
Когда я снова взглянула на тебя, ты уже просто вытирал глаза.
Утром, перед тем как отправиться на встречу с воспитательницей, мы сильно опаздывали. Выйдя из душа, я с полузакрытыми от сна глазами надела белье, приготовленное накануне. А потом, когда я пошла в туалет, обнаружилось, что мои трусики, скорее всего, выдержали схватку с тигром в стиральной машине. Сзади, под резинкой, зияла дыра, которая вполне могла соперничать с Пропастью Падирака.
Татуировщик не засмеялся. Он был профессионалом.
Он наколол три инициала в нижней части моей спины: Жюля, твой и мой, а затем позволил мне одеться и занялся тобой.
Ты, хитрец, выбрал внутреннюю часть бицепса. Трусы показывать не пришлось. Когда ты засучил рукав, татуировщик сказал тебе снять рубашку. Ты спросил, зачем? И получил тот же ответ, что и я. Когда ты стоял перед ним, обнаженный до пояса, я прочла в твоем взгляде ту же мучительную растерянность. И тоже закусила губу, чтобы не засмеяться.
Дело в том, что в прошлые выходные ты провел весь день на пляже вместе с Натали и Марком. Ты впервые с рождения Жюля потратил столько времени на себя лично. Было жарко. Очень жарко. И ты заснул на самом пекле. Марк был настолько любезен, что предварительно намазал тебя солнцезащитным кремом. Однако, как выяснилось впоследствии, наносил он его не слишком тщательно, а работал, так сказать, «крупными мазками», очевидно, приняв твое тело за картину. Так что в течение трех дней мы любовались великолепными белыми узорами на красно-багровом фоне.
Закончив работу, татуировщик, дав рекомендации по заживлению ран, проводил нас до двери и в заключение сказал, что мы на редкость гармоничная пара.
Мы сделали вид, что не поняли юмора, а затем отправились домой, смеясь, как дети, в нашей праздничной одежде, под которой скрывались убогие трусики и съежившееся мужское достоинство.
