Остановим пока рассказ об Оливере Кромвеле и поговорим о Джордже Вильерсе, более известном как герцог Бекингем.

Пожалуй, немного найдется людей, которые не помнят колоритный персонаж романа Александра Дюма «Три мушкетера» – герцога Бекингема, в которого без памяти влюбилась французская королева Анна Австрийская. Однако куда менее известен тот факт, что герцог был убит офицером Джоном Фелтоном в 1628 году. А о том, что этот блистательный, романтический образ на поверку не слишком соответствует суровой действительности, знают и вовсе единицы. Давайте же разберемся поподробнее, каким человеком на самом деле был этот герцог Бекингем.

Первенец дворянина Джорджа Вильерса и Мэри Бомон появился на свет 28 августа 1592 года в Лестершире. Злые языки называют его «отпрыском бедного провинциального дворянина и горничной». Подтвердить или опровергнуть этот факт представляется задачей довольно сложной, однако, как бы то ни было, родителей не выбирают.

В качестве наследства от своих родителей Джордж-младший получил разве что необыкновенно приятную внешность, и то данный плюс является слабым утешением, поскольку ни денег, ни фамильного поместья, ни благородного происхождения ему не досталось. Впрочем, стоит отметить, что юноша был прекрасно образован и даже собирался стать придворным слугой. Для этого после смерти отца он отправился во Францию, дабы обучиться соответствующим правилам этикета и французскому языку. Как того требовали обычаи его круга, он пробыл во Франции три года, после чего в августе 1614 года его представили королю Якову I, сыну казненной Марии Стюарт. Молодой благовоспитанный Джордж сразу же приглянулся королю и был зачислен в придворный штат в качестве виночерпия, благо это место тогда пустовало.

Следует отметить, что у короля имелась «одна слабость: гомосексуализм. Современники Якова I не питали иллюзий на этот счет. Моральные установки того времени запрещали называть подобные вещи своими именами, однако никто не сомневался <…> что государь проявлял интерес к лицам, одаренным красотой».¹³⁴

Помимо того, что Джордж Вильерс был весьма хорош собой, он еще и великолепно танцевал. Добавить к этому выдающиеся способности к музыке – и мы получим целый ряд неоспоримых достоинств, благодаря которым он получил огромное влияние при дворе Якова. Поговаривали даже, что король полюбил его больше, чем собственного сына Карла (к нему он относился с какой-то необъяснимой неприязнью).

Современники многозначительно посмеивались:

– Королем была Елизавета Тюдор, а теперь королева – Яков.

Как известно, обычаи того времени требовали при королевском дворе обязательного наличия фаворита. У Якова таковым являлся молодой шотландец по имени Роберт Карр. Внезапное появление Джорджа Вильерса и его головокружительное восхождение по «карьерной лестнице», разумеется, сильно обеспокоили Роберта. В сложившейся ситуации его даже не слишком утешал внушительный статус своей персоны: милостью короля шотландец стал первым графом Сомерсетом. Слухи о том, что слава бывшего королевского любимчика стремительно затухает, распространялись быстро. Тут же выискались давние противники или же просто недоброжелатели графа Сомерсета, вознамерившиеся заменить его новым протеже. Так граф был устранен по обвинению в заговоре и приговорен к смерти. Правда, позднее, король, не испытывавший больше нужды в старом фаворите, смягчился и заменил смертный приговор тюремным заключением. О дальнейшей судьбе шотландца ничего не известно.

С тех пор король больше ни разу не вспоминал о Роберте Карре: его мысли полностью захватил предприимчивый Джордж Вильерс. В январе 1616 года он стал королевским шталмейстером (буквально «начальником конюшни»), а это была должность, требовавшая каждодневного общения с королем. О лучшем исходе событий Вильерс не мог и мечтать… Спустя некоторое время он получил орден Подвязки, а позднее – титул виконта, приличествующие данному титулу земельные наделы, а также членство в палате лордов.

Достигнув таких невероятных привилегий при королевском дворе, Джордж вовсе не собирался с ними расставаться. Он неумолимо расправлялся с любой, пусть даже самой крошечной, угрозой. Малейший жест, способный хоть сколько-нибудь подорвать его авторитет в глазах короля, Вильерс расценивал чуть ли не как личное оскорбление, не оставляя своим соперникам-придворным ни единого шанса. В то же самое время перед королем он пресмыкался как последний фигляр.

– Ты шут? – спрашивал его король. – Ты мой паяц?

– Нет, Ваше Величество, – отвечал Джордж, лобызая его ноги, – я ваша собачка.

И в подтверждение этих слов он тявкал и прыгал перед королем на корточках. Об остальных «услугах», которые эта «собачка» оказывала своему повелителю, говорили разное. Но дело, наверное, того стоило…

Роджер Локиер, биограф герцога Бекингема, весьма категоричен в своих выводах. Он приводит отрывок из письма Якова I Бекингему, в котором король упоминает «времена Фарнхэма», которые он якобы никогда не забудет, «ведь тогда подушка не отделяла пса от его хозяина». Поясним, что Фарнхэм – это замок, где двор сделал остановку во время поездки короля по стране в 1615 году. Роджер Локиер делает из этого следующий вывод:

«Стало быть, именно в замке Фарнхэм юный Джордж физически уступил Якову».¹³⁵

Мишель Дюшен, другой биограф герцога, с этим не согласен. Он пишет:

«Позволяет ли отсутствие подушки между псом и его хозяином однозначно сделать вывод о существовании сексуальной связи? Это, разумеется, возможно, но не очевидно».¹³⁶

По его мнению, очевидны три вещи. Во-первых, то, что влечение короля к юному Джорджу Вильерсу в 1615–1616 годах, несомненно, имело «чувственную природу». Во-вторых, точно известно, что Джордж не был гомосексуалистом (для этого он слишком увлекался женщинами). В-третьих, «даже если поначалу, возможно, существовала физическая связь между сорокалетним королем и юным фаворитом, то она продлилась недолго».¹³⁷

В своих письмах Яков I писал о «нерасторжимости их уз», называл красавчика Джорджа «нежной супругой» и подписывался как «любящий папа и муж».

Мишель Дюшен с этим опять не согласан:

«То была эпоха гипербол и экстравагантных метафор. Когда Иаков пишет Бекингему, что тот является его «супругом» (husband), то это не более точное указание, нежели когда он называет себя его «папой» (dad). А в одном письме от декабря 1624 года (или 1623 – датировка не точна) <…> упоминается «новый брак»: здесь мы снова имеем дело с цветистым языком эпохи».¹³⁸

Как бы то ни было, в 1617 году «собачка» получила титул графа Бекингема, а чуть позже – стала герцогом. К этому времени Джордж превратился в одну из самых влиятельных фигур при дворе Якова I. Он осуществлял покровительство нужным ему людям, посредничал при назначении на должности при дворе, разумеется, не бесплатно, и это неплохо обогатило его. Как-то незаметно все его основные конкуренты лишились своих постов, а новоявленный герцог Бекингем стал лорд-адмиралом, то есть главнокомандующим английским флотом, а фактически – ключевой фигурой в правительстве, обладавшей огромным влиянием на стареющего короля, а позднее – и на его наследника, принца Карла.

Без всякого преувеличения можно сказать, что в неполные тридцать лет Бекингем фактически был некоронованным королем Англии и Шотландии. По сути, его вполне можно было бы окрестить английским Ришелье, с той лишь разницей, что последний очень много работал на благо государства, а Вильерс – «рвал жилы» исключительно ради самого себя.

Поначалу еще не «оперившийся» в политическом смысле Бекингем попросту соглашался со всеми решениями Якова I. Однако волна военного настроения, захлестнувшая страну с началом Тридцатилетней войны (1618 год), не могла обойти молодого герцога стороной. В связи с этим он стал все активнее выступать за вмешательство Англии в войну на стороне протестантов. В этом он был полностью солидарен с принцем Карлом, и они вместе не раз выступали в Парламенте с требованием военных субсидий. Фаворит короля и наследник престола – это мощная сила, которая, в конечном итоге, одержала верх.

С другой стороны, герцог Бекингем поддерживал курс короля Якова I на сближение с католической Испанией: он был сторонником брака принца Карла с испанской инфантой. К примирению с католиками толкали Бекингема и личные обстоятельства: во-первых, в католицизм обратилась его мать, а, во-вторых, в 1620 году он сам женился на католичке Кэтрин Мэннерс.

Впрочем, этому ходу было и вполне прозаическое объяснение: отец девушки, граф Рутлэнд, был самым богатым человеком в Лестершире, а его замок Бельвуар считался одним из красивейших во всей Англии. Кроме того, его связывали родственные узы с самыми знатными семействами. Но при этом он был убежденным католиком и не хотел выдавать свою единственную наследницу за протестанта.

Так что герцогу Бекингему пришлось постараться, а вскоре у них с Кэтрин уже было пятеро премилых детей.

Летом 1623 года герцог Бекингем и принц Карл инкогнито отправились в Мадрид, считая, что их личное присутствие там ускорит ход переговоров по поводу заключения брачного союза. Однако испанское правительство выдвинуло в качестве обязательных условий гарантии веротерпимости для английских католиков и воспитание будущих детей Карла в католической вере. Эти требования выглядели заведомо неприемлемыми, и переговоры были прерваны.

Вернувшись на родину, разозленный герцог Бекингем начал настаивать на начале военных действий против Испании и ее союзников. Но король Яков I и его советники высказались категорически против. Тогда герцог обратился за поддержкой к Парламенту, не одобрявшему непопулярный в стране брак наследника престола с католичкой. В результате под давлением Парламента король был вынужден в 1624 году свернуть все переговоры с Испанией и начать подготовку к войне.

В самый разгар военных приготовлений, 21 марта 1625 года, Яков I Стюарт умер, и его место на престоле занял его сын, ставший королем Карлом I.

Этот человек, мягко говоря, недолюбливал герцога Бекингема, если не сказать больше – он, в сущности, ненавидел его. Сам же Бекингем без особого труда затмил своим великолепием робкого и застенчивого Карла и очень скоро стал пользоваться почти безграничным авторитетом и властью. К тому же пикантности ситуации добавлял тот факт, что король Яков, которому Бекингем был обязан всем, будучи уже на смертном одре, «завещал» герцога своему наследнику в качестве основного советника и наставника в государственных делах.

Как ни странно, при новом целомудренном короле герцог сохранил все свои посты. Более того, Карл I Стюарт защитил его от выдвинутых Парламентом обвинений в коррупции и подготовке заговора с целью обратить страну в католицизм. Впрочем, популярность Бекингема в стране все равно резко упала, и связано это было с неудачными военными действиями на континенте и полным провалом экспедиции в испанский порт Кадис, откуда вернулись лишь жалкие остатки британского флота с голодными злыми людьми на борту.

Как видим, политический «расклад» полностью поменялся, и теперь Англии для укрепления своих антииспанских позиций следовало вступить в союз с давним врагом Испании – то есть с Францией. Однако французское правительство во главе с кардиналом де Ришелье не спешило оказывать поддержку Англии в войне на континенте. И тогда желание вынудить союзников выполнять свои обязательства привело к заключению брака между королем Карлом I и Генриеттой-Марией, сестрой короля Людовика XIII. Для этого, собственно, в мае 1625 года в Париж и прибыл герцог Бекингем, что и дало толчок его получившим скандальную известность отношениям с королевой Анной Австрийской.

На первом же балу, данном по случаю свадьбы сестры французского короля, блестящий герцог Бекингем обратил на себя всеобщее внимание – к восторгу французских дам и бешеной зависти их кавалеров. Высокий ростом, с пышными рыжими волосами, лихими закрученными кверху усами и сверкающими черными глазами, герцог мог бы вскружить не одну женскую головку, явись он хоть в крестянских лохмотьях. Но этот красавец был одет в серый атласный костюм, расшитый перламутром и с крупными жемчужинами, заменявшими пуговицы.

Но и это еще было не все. В уши герцога были вдеты бесценные жемчужные серьги. Кстати сказать, добрую половину драгоценностей герцог рассыпал по залам дворца во время танцев: жемчужины оказались плохо пришиты. Подбирать же их с пола англичанин счел ниже своего достоинства.

– Ах, не утруждайтесь такой мелочью, – отмахивался он от тех, кто пытался вернуть ему драгоценности. – Оставьте себе эту безделицу на память.

Короче говоря, герцог имел в Париже полный триумф и ощущал себя полубогом, никак не иначе.

А потом Бекингем и королева Анна Австрийская «ухитрились, возможно с помощью мадам де Шеврёз, остаться наедине в шпалерном саду над Соммой».¹³⁹

Однако разведка кардинала де Ришелье работала очень эффективно и неустанно следила за каждым движением королевы и герцогини де Шеврёз. При этом совершенно очевидно, что противостояние Анны кардиналу имело вовсе не политические, а чисто личностные мотивы.

Знаменитая история с подвесками королевы, описанная в романе Александра Дюма, не является темой данной книги. Ограничимся лишь тем, что отметим, что просто обстоятельства тогда сложились таким образом, что возникли все основания для вспышки взаимного чувства…

Этот роман развивался на глазах сотен гостей. Роман авантюрный. Роман блистательный. Роман столь же великолепный, сколь и безнадежный. Роман, которого не должно было быть…

31 мая 1625 года герцог Бекингем покинул Париж. Связано это было с тем, что свадебные торжества в Париже подошли к концу, и принцесса Генриетта-Мария отправилась на свою новую родину. До морского порта ее сопровождали брат (французский король), невестка (французская королева) и, разумеется, красавец Бекингем. Считается, что в дороге ловкая герцогиня де Шеврёз все же нашла возможность устроить интимное свидание королевы с предметом ее грез.

Таким образом, произошло событие, однозначного объяснения которому историки так до сих пор и не нашли. Королева и герцог якобы уединились, а по прошествии некоторого времени раздался крик Анны. Сбежались придворные и застали королеву в слезах, а герцога – в великом смущении.

Почему закричала королева? Некоторые полагают, что этот крик послужил доказательством ее «добродетели и целомудрия», на которые якобы покусился герцог. Другие утверждают, что королева невольно закричала от физического упоения. Приведем лишь некоторые из многочисленных мнений по этому поводу.

Историк Ален Деко ссылается на воспоминания некоего Лапорта, очевидца произошедшего:

«После довольно продолжительной прогулки королева присела перевести дух, ее примеру последовали и другие дамы. Потом она поднялась и направилась к тому месту, где аллея сворачивает в сторону; дамы двинулись за нею не сразу. Герцог Бекингем, заметив, что они остались вдвоем под покровом сгущающихся сумерек, гнавших прочь последние проблески света, весьма дерзко приблизился к королеве и попытался заключить ее в объятия, но королева в тот же миг вскрикнула, и все устремились к ним <…> Герцог спешно удалился. Тогда было решено по возможности замять эту неприятность».¹⁴⁰

Сам Ален Деко уверен, что «дело не могло зайти так далеко».¹⁴¹

А вскоре французские королевские войска осадили гугенотскую крепость Ля-Рошель, и английское правительство оказало поддержку гугенотам. И герцог Бекингем лично готовил британский флот, направившийся к Ля-Рошели…

Поражение под Ля-Рошелью лишило Бекингема остатков популярности у себя на родине. Однако, вопреки всем аргументам оппозиции, король Карл I поставил герцога во главе новой военной экспедиции, которая должна была отправиться из Портсмута летом 1628 года. В разгар приготовлений к отплытию герцог и был пронзен кинжалом Джона Фелтона. Произошло это 23 августа 1628 года.

Так за пять дней до 36-летия оборвалась жизнь одного из самых харизматичных авантюристов XVII века, фаворита двух английских королей, любовника бесчисленного множества женщин самого разного происхождения, включая (возможно) и французскую королеву. Так погиб герцог Бекингем. Он был похоронен в Вестминстере, в капелле Генриха VII Тюдора.

Неизвестно, что было причиной этого убийства: «политический фанатизм или личная месть, но, во всяком случае, заговора не было. Однако королю очень хотелось найти что-нибудь подобное, и он потребовал, чтобы Фелтона пытали, так как в то время пытка еще употреблялась и в Англии, и в других странах».¹⁴²

А некоторые до сих пор считают, что Джон Фелтон был шпионом кардинала де Ришелье, однако доказательств этому так и не нашлось.

Что же касается истории с бриллиантовыми подвесками, то это не была целиком и полностью фантазия Александра Дюма. Впервые эту историю рассказал друг королевы Франсуа де Ларошфуко. В своих «Мемуарах» он пишет:

«Герцогиня де Шеврёз вскоре покинула двор английского короля и вместе со своим мужем-герцогом вернулась во Францию; она была встречена кардиналом как лицо, преданное королеве и герцогу Бекингему. Тем не менее он пытался привлечь ее на свою сторону и заставить служить ему, шпионя за королевой. Больше того, на какое-то время он даже поверил, что госпожа де Шеврёз благосклонна к нему, но при всем этом, не очень полагаясь на ее обещания, принял и другие меры предосторожности. Он захотел принять их также и в отношении герцога Бекингема. Зная, что у того существует в Англии давняя связь с графиней Карлейль, кардинал, разъяснив графине, что их чувства сходны и что у них общие интересы, сумел так искусно овладеть надменной и ревнивой душой этой женщины, что она сделалась самым опасным его соглядатаем при герцоге Бекингеме. Из жажды отмстить ему за неверность и желания стать необходимой кардиналу она не пожалела усилий, чтобы добыть для него бесспорные доказательства в подтверждение его подозрений относительно королевы. Герцог Бекингем, как я сказал выше, был щеголем и любил великолепие: он прилагал много стараний, чтобы появляться в собраниях отменно одетым. Графиня Карлейль, которой было так важно следить за ним, вскоре заметила, что с некоторых пор он стал носить ранее неизвестные ей бриллиантовые подвески. Она нисколько не сомневалась, что их подарила ему королева, но чтобы окончательно убедиться в этом, как-то на балу улучила время поговорить с герцогом Бекингемом наедине и срезать у него эти подвески, чтобы послать их кардиналу. Герцог Бекингем в тот же вечер обнаружил пропажу и, рассудив, что подвески похитила графиня Карлейль, устрашился последствий ее ревности и стал опасаться, как бы она не оказалась способной переправить их кардиналу и тем самым не погубила королевы. Чтобы отвести эту опасность, он немедленно разослал приказ закрыть все гавани Англии и распорядился никого ни под каким видом не выпускать из страны впредь до обозначенного им срока. Тем временем по его повелению были спешно изготовлены другие подвески, точно такие же, как похищенные, и он отправил их королеве, сообщив обо всем происшедшем. Эта предосторожность с закрытием гаваней помешала графине Карлейль осуществить задуманное, и она поняла, что у герцога Бекингема достаточно времени, чтобы предупредить выполнение ее коварного замысла. Королева, таким образом, избегла мщения этой рассвирепевшей женщины, а кардинал лишился верного способа уличить королеву и подтвердить одолевавшие короля сомнения: ведь тот хорошо знал эти подвески, так как сам подарил их королеве».¹⁴³

Вот и вся история, и в ней нет места каким бы то ни было мушкетерам. Впрочем, и без них она достаточно спорна, неясна и противоречива.

Есть мнение, что королева действительно подарила герцогу Бекингему бриллиантовые подвески. Но не в Париже, как утверждает Александр Дюма, а в Булони, где отъезжавшим в Англию предстояло подняться на борт корабля. Королева плакала, Бекингем плакал, а шпионы кардинала де Ришелье поспешили донести своему начальнику, что потерявшая от любви голову Анна преподнесла своему любовнику аксельбант с двенадцатью подвесками – подарок ее венценосного супруга. Подобное «художество» можно объяснить лишь тем, что испытанное наконец-то Анной блаженство совершенно лишило ее осторожности, ведь было очевидно, что блистательный герцог не спрячет подвески в шкатулку, чтобы тайком ими любоваться, а станет их носить.

Впрочем, недаром французский философ Дени Дидро говорил, что «любовь часто отнимает разум у того, кто его имеет».¹⁴⁴ При этом, правда, он добавлял, что любовь дает разум тем, у кого его нет, но последнее в данном случае – не про Анну с Бекингемом…