Глава 1

Мы едем, едем, едем в далекие края… В очень далекие, аж в саму Сибирь. В составе комиссии по проверке исполнения мобилизационных планов. Как там, в той пословице? Соловей берёт качеством, а воробей – количеством? Так и у нас. Вместо того чтобы уже призванных готовить как следует, сначала набирали молодых неотёсанных лопушков, теперь гребём чуть ли не сорокалетних ратников запаса, не знающих подчас, где у них правая нога, а где левая, и давно уже не думающих ни о чём, кроме своей большой семьи и очень небольшого хозяйства. Сгоняем их в запасные батальоны… и не готовим ни к чему, кроме как есть начальство глазами, изображать в меру способностей солдатушек – бравых ребятушек и топтать плац. А потом – в окопы, Веру, Царя и Отечество защищать в меру способностей и желания, которого, правда, давно и в помине нет. В Питере вон запасные батальончики зачастую уже даже не двойного, а тройного состава.

Ну, и мы решили не отставать от моды. Перед отъездом пришел официальный приказ Ставки о разворачивании 1-го отдельного Нарочанского в батальон двойного состава, великий князь Михаил Александрович постарался. Так что часть последнего потока «курсантов» рискует остаться в постоянном составе, но только лучшие из лучших. Да и так людей искать надо, с чем, собственно, и едем. Вон тот же Гордей, читающий у окна «Капитана Сорви-голова», рассчитывает поднять в Томске свои давние охотничьи связи и заполучить себе во взвод ещё несколько снайперов. И едет-то не один, Семён тоже с нами, соединяет полезное с приятным. То бишь и со стрелками толковыми поговорить, и семью с собой в Москву забрать. Благодаря совету Фёдора Артуровича после того боя не списали его подчистую, а отправили в бессрочный отпуск по состоянию здоровья, и пришлось сибиряку нашить на погоны по две лычки черного басона. Зато теперь не абы кто, а подпрапорщик Игнатов едет по делам, снабжённый грозной бумагой из Собственной Его Величества канцелярии (Келлер всё же договорился с Танеевым, или кто там у руля) и приличной суммой на случай, если эта бумага не подействует…

Вообще даже не предполагал, что чтение будет так заразно. После экспресс-обучения грамоте для сдачи экзаменов на прапора почти все новоиспеченные их благородия ударились в литературу. В ход пошли все книги, до которых их цепкие ручки смогли дотянуться, пришлось даже в канцелярии освободить один шкаф специально под библиотеку. Причем книги оттуда видел и у простых бойцов. За теми же дневальными в ночное время этот грешок давно уже тянется, несмотря на угрозу жесточайшей кары в виде почти дословного пересказа прочитанного… До Толстого и Достоевского, правда, еще не доросли, включая и командира батальона. Ну не люблю я их ещё со школы! Сами посудите, можно ли в шестнадцать лет осмыслить философскую величавость Льва Николаевича или психологические пассажи Федора Михайловича. Что же касается моих орлов, они уже давно поняли, что тварями дрожащими не являются и право имеют. Почти на всё.

Вот и сейчас купе больше похоже на читальный зал. Ещё двое увлечены Пушкиным, один читает «Сказки», другой по самые уши погрузился в «Руслана и Людмилу». Это они уже поменялись книгами. Котяра, решив соригинальничать, выбрал «Кому на Руси жить хорошо» и сейчас сравнивает свои жизненные воззрения с некрасовскими. И, насколько я знаю, в чемоданах ждут своего часа еще с десяток книг. В соседнем купе такая же беда, народ во главе с Остапцом уткнулся в книжки, коротая время в дороге. Я тоже не отстаю от коллектива, только вот литература у меня больно специфическая, и поэтому обложки обернуты газетами. Сейчас перечитываю «Манифест Коммунистической партии» господ Маркса и Энгельса. Потом на очереди – «Капитал» и прочие мыслезавихрения. А заодно «Марксизм и национальный вопрос» самого товарища Джугашвили изучить не мешает, к красноярской встрече подготовиться заранее…

Томск!.. Приехали!.. Поезд медленно подтягивается к приземистому вокзалу, и паровоз с громким «Фух-х-с-с» и последовавшим лязгом буферов останавливается окончательно. Выходим компактной группкой на заснеженный перрон, с удовольствием вдыхая морозный воздух после духоты вагона, и я шагаю к вагону первого класса, где ехало высокое начальство, чтобы получить последние цэу. Чиновникам сразу было доходчиво доведено, что мы, хоть и входим в состав комиссии, но едем со своей особой задачей, а посему трогать нас не моги.

Ничего особенного нам сказано не было, посему командирским решением переношу представление уездному воинскому начальнику на завтра, всё же не хочется в шесть вечера отрывать всеми уважаемого полковника Соколовского от ужина в кругу семьи. Размещаю своих прапоров в близлежащей гостинице, договариваемся о завтрашней встрече и, взяв извозчика, еду домой, с удовольствием слушая давно забытый скрип полозьев по укатанному снегу…

Первым меня встречает наш дворник, старающийся сквозь плотные уже сумерки разглядеть, кого там принесла нелегкая на ночь глядя.

– Потапыч, старина, здравствуй!

– …Хосподи… Хто ж то?.. – Старик, подслеповато прищурившись, оглядывает меня с ног до головы. – Никак Денис Анатолич пожаловали?..

– Он самый, Потапыч, он самый.

– А и не узнашь сразу-то! О, каков-то орёл вымахал! Видать, и в чинах немаленьких? – Старый солдат, разглядев мои погоны и георгиевскую ленточку на второй петличке, вытягивается во фрунт, беря лопату для снега в положение «К ноге». – Здравия желаю, вашвысокбродь!..

– Да полно тебе, старина! – От накатившего избытка эмоций приобнимаю его за плечи. – Мои родители дома?

– Дома, как есть дома, гости у них. Важный такой барин с супружницей и ешо один поп…

Поднимаюсь по знакомо скрипящему крыльцу. Знакомо – потому что воспоминания Дениса-первого давно уже растворились во мне без остатка и их я воспринимаю как свои собственные. Прохожу по коридору, останавливаюсь у двери и два раза кручу барашку звонка, как того требует надпись «Прошу повернуть» вокруг неё. Раздается приглушенное звяканье, чуть позже слышны шаги, дверь открывается, и незнакомая молодуха в переднике горничной внимательно смотрит на меня, потом освобождает проход.

– Проходьте, вашбродь. Как про вас доложить?

– Добрый вечер, любезная…

– Денис?! Боже!.. Ты как здесь?.. Откуда?.. – В дверях появляется мама, от неожиданности застывающая на месте. Впрочем, замешательство длится не более секунды, она бросается ко мне, я тоже делаю шаг навстречу, обнимаю её и чмокаю в щеку.

– Здравствуй, мама!.. Вот, с оказией в гости приехал…

– Ну скажешь тоже! К себе домой – и в гости!.. Анечка, это мой сын, Денис Анатольевич. Прими шинель, пожалуйста. И, будь любезна, поставь еще один прибор на стол… У нас сегодня гости, папины знакомые, наверное, важные для него… Да ты их ещё не знаешь… Ты с Дашей приехал?.. Ой, что я говорю, на кого же она малышку оставит? – Мама с подозрительно заблестевшими глазами тараторит, не переставая. – А так хочется на внучку посмотреть!.. Ну, проходи же, проходи…

Шинель и папаху у меня забирает горничная Анечка, шашку, не доверяя женским рукам, вешаю сам, привожу себя в порядок и вместе с мамой захожу в комнату.

– Анатоль!.. – Мама окликает отца, увлечённо о чем-то спорящего с каким-то господином.

– …Денис, ты?! Вот так сюрприз!.. Позвольте представить вам моего сына. – Папа приходит в себя быстрее. – Ты какими судьбами здесь?..

– Здравствуй, папа! Добрый вечер, дамы и господа! – По привычке щёлкаю каблуками. – Приехал в командировку.

– Михаил Георгиевич Курлов, профессор, преподаю в Императорском университете, – представляется осанистый бородатый господин. – А это – моя супруга Александра Алексеевна.

– Денис Анатольевич Гуров, капитан, командую батальоном. – Пожимаю протянутую руку и делаю короткий поклон мило улыбающейся даме.

– Отец Димитрий, – представляется батюшка, также желающий поручкаться, глядя через очки на меня умными глазами.

– А что за командировка? – Папа продолжает расспросы. – Если это не военная тайна, конечно.

– Не тайна. Инспекция исполнения планов очередной мобилизации… Спасибо, мама, я не голоден, но вот от горячего чаю не откажусь. – Приземляюсь за стол возле только что поставленного столового прибора. – Успел отвыкнуть уже от сибирских морозов.

– Анечка, подай, пожалуйста, чай. – Мама окликает не успевшую исчезнуть служанку.

– Ох уж эти мобилизации. Всё берут и берут. Скоро одни бабы с детишками останутся. – Со вздохом подает голос Александра Алексеевна. – Вот и наш Вячеслав тоже хочет идти воевать, никак не можем отговорить. С его-то здоровьем…

– Поймите правильно тревогу любящей матери, господа. – Неуклюже спешит загладить неловкий момент Михаил Георгиевич. – Он действительно не перенесет окопной жизни – от рождения очень слабые легкие… Не чета вам, Денис Анатольевич. Вы – герой и храбрец, образец для подражания.

– А два года назад был совсем другим, – горделиво замечает отец. – Прочили ему научную стезю, а он возьми, да и подайся в школу прапорщиков. Мы, конечно, были против, но он и слушать ничего не желал. И, что удивительно, оказался прав. Дослужился до капитанских чинов, Георгиевский кавалер.

– Да и Владимир на шее о многом говорит. – Курлов рад смене темы и обращается к супруге: – А говорит сие, моя дорогая, что Денис Анатольевич уже награждён всеми положенными по чину орденами. Что же вы такого геройского сотворили? А, господин капитан?

– Просто воевал, Михаил Георгиевич, как и все.

– Денис, не скромничай. Помните, господа, случай с неудачным похищением великой княжны? – отец, довольно улыбаясь, начинает меня рекламировать. – Так вот, солдатами, которые отбили Ольгу Николаевну, командовал он!

Ага, вот она, минута славы… И отцовской гордости за сына… Гости в некотором шоке, пауза затягивается, надо переключать внимание.

– Папа… Ну, повезло, улыбнулась Фортуна. Что тут такого особенного… Кстати, я своим появлением вашей дискуссии не помешал? Вы о чём-то так горячо спорили…

– А вот мы тебя сейчас в неё и вовлечем. Ты же в столицах обретаешься, должен знать побольше, чем мы в нашей глухомани. – Отец понимает, что дальше тему развивать не следует. – Мы тут обсуждали последнее выступление господина Милюкова в Думе.

– …Возможно, на этот раз вы знаете больше, чем столичный обитатель, – растерянно пытаюсь хоть что-то выдавить из себя. Потому что, когда уезжал, ни о чём таком не слышал.

– Ах да, ты же в дороге был… – Папа берет со стола несколько машинописных листочков и протягивает мне. – Возьми, ознакомься с… шедевром…

Так, смотрим и удивляемся… Ага… Ну да, как же… И даже вот так!.. А вот и главная мысль… Угу, а мордочку вам, господин Милюков, вареньицем не намазать?.. Короче, всё понятно, третий звонок, имеющий уши да услышит…

– Ну как тебе? Каково, а? – Отец нетерпеливо ждёт моей реакции. – Министр – почти что германский шпион! И в армии до сих пор полно немцев! Вон тот же адмирал Эбергард, например!

– Папа, что касается адмирала, то он – не немец, а швед, причем семья не первое поколение служит России. Ну, пришёл на его место русский Колчак, и что? Что-то изменилось?.. Абсолютно ничего. – Про то, что должно было произойти с «Императрицей Марией» при этом русском, пока помолчим, история ещё не закончилась. – А что касается Милюкова… Господин депутат уже не стесняется в выражениях… Где же это было… Ага, вот, про кабинет министров: «…их сознательная готовность выполнить программу большинства Государственной Думы и их обязанность опираться не только при выполнении этой программы, но и во всей их деятельности на большинство Государственной Думы». А большинство в Думе у нас кто?.. Если убрать патетику и словесную шелуху, то в двух словах это будет выглядеть так: «Дайте нам власть в стране!»

– Вот и я вам об этом толкую, Анатолий Сергеевич, – поддерживает меня Михаил Георгиевич. – Основная опасность – в них, а не в мифических или даже реальных шпионах. Последними занимаются жандармы и, как говорят, контрразведка. А вот за нашими заводчиками да фабрикантами-капиталистами никакого присмотра. Как же, уважаемые люди!.. Вон, далеко ходить не надо, на днях в «Сибирской жизни» писали, что в Петрограде арестованы крупные сахарозаводчики Добрый, Бабушкин и Гепнер, прибывшие на совещание по вопросу сахарного кризиса… Только их заводы производят до двадцати восьми миллионов пудов сахару в год! А мы при всём при этом на карточки переходим, вот-с! Куда все эти пуды подевались? Прячут же, мерзавцы, хотят цены вздуть!

Ну это не совсем так. Воронцовское ведомство и «сочувствующие лица» давно уже взяли на карандаш этих уважаемых, и вот десять дней назад операция «Горький мёд» успешно началась. Там не выжидание выгодной цены, там поставки на экспорт были. Стокгольмским фирмам, почти открыто имеющим германский капитал. Хорошая вещь – нейтралитет, блин!.. И эта сладкая троица – первая ласточка, на подходе торговцы хлебушком. Но широкой публике об этом пока знать необязательно…

– И всё-таки я считаю, что германцы для нас опасней, – продолжает спорить отец. – У них более развитая экономика, хорошо обученная армия… Денис, да сам всё это знаешь. Вспомни, что ты рассказывал про наших новобранцев… Тевтоны уже захватили огромную территорию и вполне способны двигаться дальше.

– Папа, прости, но германцы выдохлись и вряд ли смогут дальше изображать активность. Только недавно закончилась битва на Сомме, в которой они потеряли полмиллиона солдат. Вдумайся в цифру – более пятисот тысяч человек! Помимо этого в самой Германии давно уже затянули пояса дальше некуда. Я видел их «железный паёк»… Те консервы, которые немецкие солдаты таскают в своих ранцах. Кормовая брюква в вареном виде, колбаса из гороха и сухожилия в собственном соку. Они долго не протянут. Какая бы экономика у них ни была, без сырья им конец, и оккупированные территории вряд ли помогут. А вот что касаемо господина Милюкова и иже с ним – эта угроза серьезней. Это уже не народовольцы с бомбами и социалисты с револьверами. И они, уже никого не стесняясь, рвутся к власти. Мало им денег, хочется ещё больше.

– Да, но именно они спасли положение, сумели наладить снабжение нашей армии всем необходимым. При бездействии всех министерств, между прочим. – Папа упрямо продолжает гнуть своё.

– Немного не так. Сначала они саботировали вплоть до организации забастовок на заводах выполнение военных заказов, одновременно крича во всё горло о неумении властей обеспечить снабжение. Кстати, оттуда же растут ноги у всех раздутых газетами историй с германскими шпионами. Теперь же, почувствовав свою силу и незаменимость, они уже диктуют условия власти. Причем с самого начала неприемлемые условия. Министров назначает император или в данный момент – регент. Вот и получаем конституционную монархию, где у монарха власть исключительно номинальная и церемониальная. А реально страной править будут они. И порядки устанавливать те, которые им нравятся.

– Анатолий Сергеевич, а ваш сын неплохо разбирается в политике, – замечает профессор.

– Да, ныне молодежь политикой увлекается, модно это сейчас, – подаёт голос молчавший доселе батюшка. – Только по юношескому неразумению не могут распознать козней врага рода человеческого…

– Да, Дмитрий Никанорович, наслышан о вашем… происшествии. – Собеседник поворачивается к священнику, затем объясняет нам: – Неслыханное дело! Отец Димитрий – профессор кафедры богословия, преподаёт в нашем университете. Так вот позавчера студенты сорвали лекцию, свистели, топали, в общем, вели себя абсолютно вызывающе.

– Что же послужило причиной инцидента? – интересуется отец.

– Да вот эти самые листки и послужили. Они горячо обсуждали эту речь перед началом лекции. Я попросил их успокоиться и с должным уважением высказываться о помазаннике Божьем. А в ответ такое началось… Сам виноват, прости меня грешного, Господи, не смог должных слов подобрать, дабы быть услышанным…

Ха, как весело!.. Так, папа гостей не просто так позвал, я думаю, зачем-то они ему нужны. Значит, будем помогать в меру способностей…

– Простите, отец Димитрий, не сочтите за нахальство. Могу ли я помочь в этом деле? Коль не воспринимают нормальную речь, может быть, армейский лексикон будет более доходчив?..

– Денис, фу, как ты можешь?! – возмущается мама. – Ты же интеллигентный человек!..

– Мама, клянусь, – ни одного плохого слова! Всё будет абсолютно вежливо и интеллигентно… Ну ты же меня знаешь!..

Мама с сомнением качает головой, а батюшка, внимательно поглядев на меня, согласно кивает.

– Благодарю вас, Денис Анатольевич, за предлагаемую помощь. Надеюсь, вместе сможем наставить их на путь истинный…

– Так, господа, вы не забыли, что в вашем обществе находятся дамы? – Мама решает прекратить споры. – Забудьте свою политику!.. Денис, расскажи лучше, что нового в Москве? Говорят, Шаляпин блистает, дает концерты с новым репертуаром, ударился в народничество, но имеет бешеный успех. Газеты пишут – публика сходит с ума от восторга, в залах полный аншлаг, билетов не купить.

– Да, Федор Иванович прямо-таки преобразился. И концерты идут «на ура». И вся Москва его песни перепевает. Кстати, имею честь быть лично с ним знакомым… А моя гитара еще цела?

– Да, конечно, она в твоей комнате.

– Тогда я – сейчас…

Возвращаюсь с семистрункой в руках, чуть-чуть подстраиваю… Ну, гулять так гулять…