Каждый год в мае я отправляюсь в пустыню на северо-западе Нью-Мексико, недалеко от Четырех углов. Для меня это перерыв, отдых после экзаменов, проверки студенческих работ и обычной суматохи конца семестра. Обычно я провожу здесь пару недель, и к концу поездки спокойствие пустыни и острая еда, которую мы готовим по вечерам в лагере, снимают стресс как рукой.

Но это не отпуск. Как обычно, в последнее время я путешествую только по делу — и этим делом я занимаюсь уже с десяток лет по всему миру: в польских карьерах и на холодных берегах Шотландии, в тени трансильванских замков, в далекой Бразилии или пышущем жаром Хелл-Крике.

Я приехал сюда за окаменелостями.

Многие из них, конечно же, принадлежат динозаврам. Одним из самых последних выживших динозавров, которые обитали примерно в тысяче километров к югу от Хелл-Крика в конце мелового периода. Они процветали, когда ход истории словно остановился, когда казалось, что динозавры будут править миром всегда, как правили уже более 150 млн лет. Мы находим кости тираннозавров и огромных завропод, черепные купола, которыми бодались пахицефалозавры, челюсти, которыми рогатые и утконосые динозавры срезали растения, и множество зубов рапторов и прочих мелких теропод, которые сновали под ногами здоровяков. Так много видов, живущих вместе в гармонии, и ни намека на то, что очень скоро все покатится в тартарары.

Но если честно, я здесь не по поводу динозавров. Это может показаться кощунственным, ведь большую часть карьеры я шел по следу тираннозавра и трицератопса. Но сейчас я пытаюсь понять, что было после исчезновения динозавров — как исцелилась Земля, началась новая жизнь, как создавался новый мир.

Большинство бесплодных земель в этой части Нью-Мексико — обширных и в основном необитаемых владений индейцев навахо, вокруг городов Куба и Фармингтон — сложены из пород, сформировавшихся в реках и озерах в первые несколько миллионов лет после удара астероида. Здесь нет зубов тираннозавров и больших кусков завроподовых костей, которых так много в позднемеловых породах этого района, расположенных всего на метр ниже отложений следующего периода, палеогена (от 66 до 56 млн лет назад). Здесь случилось резкое изменение; астероид уничтожил один мир и открыл дорогу другому. Множество динозавров, а потом — вообще ничего. Нечто похожее Уолтер Альварес наблюдал в ущелье Губбио.

Я хожу по иссохшим холмам Нью-Мексико с одним из моих лучших друзей-ученых — Томом Уильямсоном, куратором Музея естественной истории в Альбукерке. Том собирает здесь окаменелости уже 25 лет, с самой аспирантуры. Он часто берет с собой сыновей-близнецов Райана и Тейлора, которые благодаря бесчисленным походам со своим отцом развили такие способности находить окаменелости, что теперь могут потягаться почти с любым знакомым мне палеонтологом — даже Гжегожем Недзвецким из Польши и Матиасом Времиром из Румынии. В других случаях Том приезжает сюда со студентами, молодыми навахо из окрестных резерваций, чьи семьи испокон веков живут на этой священной земле. И раз в год в мае Том встречает меня и моих студентов из Эдинбурга. Райан и Тейлор, которые уже учатся в колледже, обычно присоединяются к нам, и мы прекрасно проводим время: днем ищем окаменелости, а вечерами сидим у костра и травим байки, понятные только тем, кто много лет провел в совместных полевых экспедициях.

Том благословлен умением, которого мне не хватает, а оно очень полезно для палеонтолога. У него фотографическая память. Сам он говорит, что у него ничего такого нет: то ли скромничает, то ли заблуждается. Том узнает каждый холмик и скалу в пустыне, которые для меня все одинаковые. Он может в мельчайших подробностях вспомнить почти каждую окаменелость, которую когда-либо нашел в этих местах, — а это потрясающе, ведь он собрал их тысячи, возможно десятки тысяч.

Ископаемые усеивают всю округу, из-за эрозии новые кости все время показываются на поверхность из палеогеновых пород. Если не считать редких птичьих костей тут и там, окаменелостей динозавров нет. Зато есть челюсти, зубы и скелеты животных, которые пришли на смену динозаврам, продолжили жить и начали следующую великую династию в истории Земли, к которой относятся самые известные животные современного мира, включая нас.

Млекопитающие.

Как вы помните, млекопитающие начали свое путешествие вместе с динозаврами, они появились в бурной и непредсказуемой Пангее более 200 млн лет назад в триасе. Но млекопитающие и динозавры пошли разными путями. В то время как динозавры победили своих ранних конкурентов-крокодилов, пережили конец триаса, а затем выросли до колоссальных размеров и расселились по всей земле, млекопитающие оставались в тени. Они научились неприметно выживать, есть разные виды пищи, прятаться в норах и незаметно перемещаться, некоторые даже научились планировать в кронах деревьев, а другие — плавать. Все это время они оставались маленькими. Млекопитающие, живущие рядом с динозаврами, были не крупнее барсука — статисты в мезозойской драме.

Однако в Нью-Мексико совсем другая история. Те тысячи окаменелостей, которые Том хранит в своей цепкой памяти, составляют ошеломляющее разнообразие видов. Некоторые из них — крошечные насекомоядные размером с землеройку, не слишком отличные от тех, что сновали под ногами динозавров. Другие — норные животные размером с барсука, саблезубые хищники и даже растительноядные размером с корову. Все они жили в начале палеогена, в пределах полумиллиона лет после удара астероида.

То есть через 500 000 лет после самого разрушительного дня в истории Земли экосистемы восстановились. Уже не было ни холодно, как при «ядерной зиме», ни жарко, как в теплице. Хвойные леса, гинкго и все растущее разнообразие цветковых растений снова устремились ввысь. Примитивные родичи уток и гагар кормились в озерах, а черепахи плавали, не обращая внимания на крокодилов, скрывающихся в воде. Но тираннозавров, завропод и утконосых больше не было, их сменило множество млекопитающих, породивших несметное число видов, как только им представилась возможность, которой они ждали сотни миллионов лет: открытая игровая площадка, свободная от динозавров.

Среди млекопитающих, найденных Томом и его командой, есть скелет существа под названием торрехония, размером со щенка. У него были длинные конечности, вытянутые пальцы, и оно наверняка выглядело, не побоюсь этих слов, милым и симпатичным. Жило оно примерно через 3 млн лет после удара астероида, но его изящный скелет не кажется неуместным в мире, который мы знаем сегодня. Легко представить, как оно прыгает через деревья, хватаясь за ветки тощими пальцами.

Торрехония — один из самых древних приматов, наш довольно близкий родственник. Яркое напоминание о том, что мы — вы, я, все мы, люди — имели предков, которые были там в тот страшный день, которые видели падающую с неба скалу, пережили жару, землетрясения и «ядерную зиму», перешли мел-палеогеновую границу, дожили до палеогена и превратились в древолазов вроде торрехонии. Еще 60 млн лет эволюции или около того в конечном итоге превратят этих скромных протоприматов в двуногих, философствующих, пишущих (или читающих) книги, собирающих окаменелости обезьян. Если бы астероид не упал, если бы он не запустил цепную реакцию вымирания и эволюции, динозавры, вероятно, все еще были бы здесь, а мы — нет.

Есть и еще более серьезное напоминание, еще больший урок, который можно извлечь из истории вымирания динозавров. Случившееся в конце мелового периода говорит, что даже самые доминирующие животные могут исчезнуть — причем внезапно. Динозавры существовали около 150 млн лет, когда пришел час расплаты. Они пережили немало трудностей, обзавелись суперсилами вроде быстрого метаболизма и огромных размеров, победили всех соперников и заполонили всю планету. Некоторые отрастили крылья, чтобы оторваться от земли; другие в буквальном смысле сотрясали землю с каждым шагом. Наверное, миллиарды динозавров по всему миру, от долин Хелл-Крика до островов Европы, проснулись в тот день 66 млн лет назад, уверенные в своем незыблемом положении царей природы.

А потом, буквально в мгновение ока, все кончилось.

Мы, люди, сегодня носим корону, которая когда-то принадлежала динозаврам. Мы уверены в своем положении, даже когда наши поступки кардинально меняют нашу планету. Мне становится не по себе, и одна мысль сидит у меня в голове, когда я иду по суровой пустыне Нью-Мексико и вижу, как кости динозавров вдруг уступают место окаменелостям торрехонии и другим млекопитающим.

Если это случилось с динозаврами, не случится ли и с нами?