28

– Мне нужно поговорить с on yaliknevi, – сказала Надя остальным, не обращая внимания, как Малахия скривился, словно от боли, когда она воспользовалась его проклятым титулом, чтобы обратиться к нему.

Ее явным достоинством было умение заставать врасплох. Поэтому неудивительно, что, когда она прижала Малахию к перилам винтовой лестницы, тот выглядел потрясенным.

– Надя, пожалуйста, – выдавил он сквозь стиснутые зубы, когда она подставила ему подножку, чтобы было легче скинуть его вниз, если ей этого захочется.

– Ты хоть раз говорил мне правду? – Она чувствовала, как сила забурлила в венах, хотя даже мысль о том, чтобы использовать ее против него, приводила в ужас. – Как принц узнал тебя?

– Понятия не имею, как он узнал мое имя, – сказал Малахия.

Он напрягся всем телом, но, когда понял, что ему не вырваться, расслабился и откинул голову назад. Сейчас от падения его удерживала лишь Надина нога и сжимающая рубашку рука.

– Это же твое заклинание оставило лазейку, чтобы меня могли видеть те, кто не является нашим врагом.

– Значит, принц наш союзник? – недоверчиво спросила Надя.

– Судя по всему, да. Но ты злишься на меня не поэтому.

Она толкнула его еще чуть-чуть назад, отчего его нога заскользила по полу, и он дернулся, пытаясь ухватиться за перила.

– Ты солгал мне, – процедила она сквозь зубы. – Ты заставил меня поверить, что всего лишь юноша, которого напугали до смерти, а на самом деле оказался самым худшим из чудовищ.

Он тяжело вздохнул.

– Да.

– Почему? – Ее голос надломился.

Она ненавидела, что он так на нее влиял.

– Потому что напуган до смерти, – пробормотал Малахия. – Хоть и худший из чудовищ. Надя, пожалуйста, дай мне встать. – Его голос прозвучал устало. – Я оценил твою угрозу, но знай, что я выживу после такого падения. В прошлый раз у тебя вышло намного лучше.

Она отступила назад, позволяя ему выпрямиться, а затем врезала по лицу.

Малахия снова прижался к перилам и засмеялся, вытирая кровь, которая полилась из носа.

– Я это заслужил.

– Ты заслуживаешь большего, – сказала Надя. – Мне следовало сбросить тебя.

Он посмотрел вниз, обдумывая такой вариант. Покачав головой, Надя покосилась на дверь и принялась спускаться по лестнице. Она хотела поговорить с ним там, где принц бы их не слышал. Малахия молча следовал за ней, пока они не спустились по лестнице. Но стоило ей схватиться за дверную ручку, как он, наконец, заговорил:

– У меня не было другого выхода, Надя.

Теперь настала ее очередь хранить молчание. Она повернула ручку, чтобы открыть дверь, но Малахия накрыл руку девушки своей ладонью. Его грудь почти касалась ее спины, согревая своим теплом.

– Чудовища существуют, и я их король. – Его голос звучал чуть громче шепота, а губы находились возле ее уха. – Мы оба знаем, что если бы я не соврал, то никогда бы не заслужил твоего доверия.

Наде хотелось оттолкнуть его и одновременно прижаться к нему. И в этом-то и заключалась проблема. Она не понимала, чего хочет. Почему это признание не разорвало связь, возникшую между ними? Почему она прильнула к нему?

– Неужели мое доверие так важно?

Его пальцы заскользили вверх по ее руке. А вторая рука обхватила талию.

– Надежда Лаптева…

Услышав свое полное имя с транавийским акцентом, она вздрогнула.

– Сильнее, чем ты можешь себе представить, towy dzimyka.

Надя судорожно вздохнула. А его рука скользнула по ее шее, заставляя запрокинуть голову. От этого прикосновения по телу пробежали мурашки, которые только усилились, когда Малахия прижался губами к ее горлу.

Ее решительность потерпела поражение в этой борьбе. А затем признала полную капитуляцию, когда он поднял голову и поцеловал ее в уголок рта.

– Это нечестно, – пробормотала она, когда он развернул ее и прижал к двери. – Ты используешь грязные приемы.

– Не буду врать, Надя, – иронично улыбнувшись, сказал он. – Я играю грязно.

А затем ее коварные, еретические руки предали ее, потянувшись к его голове, запутались в его волосах и притянули его лицо для поцелуя. Да, она злилась на него, ее взбесила его ложь, но даже этого оказалось недостаточно, чтобы погасить жар, который охватывал ее тело, как только Малахия оказывался рядом. Жар, который растекался по ее венам, когда он прикасался к ней.

Из его губ вырвался тихий удивленный стон. Малахия притянул ее ближе, и Надя ощутила, как прижимаются его бедра и как его рука тянет за волосы, чтобы углубить поцелуй. Выгнув спину, Надя еще ближе прижалась к нему, пока между ними не осталось ни сантиметра. Были лишь они, только они, жар его тела и напор его губ.

Несмотря на всю ложь, заговоры и нависшую опасность, которой он подверг их дрянной план, она поняла, что обладала властью над ним. Глава ордена чудовищ мог быть уничтожен прикосновением ее губ.

У Нади хватило ума, отложить эту мысль, чтобы обдумать ее потом, потому что через мгновение Малахия углубил поцелуй и просунул колено между ее ног, отчего все мысли тут же вылетели из ее головы.

Когда они наконец оторвались друг от друга, Надя хрипло рассмеялась, рассматривая сверкающую радугу на стенах башни.

– Отыщи Париджахан и Рашида. Я не знаю, что случилось с ними, когда меня забрали, и сильно переживаю за них, – сказала она.

Малахия кивнул.

Она обхватила рукой его подбородок и посмотрела ему в глаза.

– Докажи мне действиями, а не словами, что я не должна убивать тебя за то, кто ты есть, – прошептала она.

Вот только даже сейчас она сомневалась, что сможет когда-нибудь это сделать.

– Когда здесь все закончится, отправляйся в собор, – велел он. – Ни один из Стервятников не причинит тебе вреда.

Она почувствовала, как по спине растекся холодок ужаса.

– А Рашид и Париджахан уже знают о тебе?

– Да.

«Они скрывали это от нее. Все до единого».

– Надя… я… – начал он, но она взмахнула рукой и направилась к лестнице.

– Иди, – поторопила она. – Поговорим позже.

В этих словах скрывались угроза, обещание, заявление, что еще не конец и она не позволит ему очаровать себя.

Он помедлил, и от его нерешительности Наде стало только хуже. Она не знала, что делать, и не могла спросить совета у своих богов. Ее раздражало, что она чувствовала себя потерянной, преданной и сломленной.

Хотя это не должно иметь такое влияние на нее. Она пришла сюда, чтобы остановить войну и восстановить справедливость по отношению к богам, вернув их в Транавию. И кого волнует, что ее сердце разлетелось на куски, пока она шла к своей цели?

Возвращаясь в покои Пелагеи, она готовилась к тому, что Серефин начнет задавать вопросы, на которые она не была готова дать ответы. Он все еще считал ее транавийской аристократкой. И хотя то, что он узнал Малахию, не имело особого значения, но что-то в этом казалось странным, ведь у них обоих были светло-голубые глаза. Возможно, это лишь совпадение, но…

Впрочем, сейчас стоило выбросить это из головы. Надя толкнула дверь и увидела, как Серефин яростно о чем-то шептался с Остией. Но стоило ей войти, как они оба замолчали.

– Куда делся Малахия? – спросил Серефин.

– Мы прибыли во дворец с двумя друзьями, которых не видели после моего похищения.

Серефин вздрогнул. И Надя почувствовала, как холод постепенно отступает. Он стремился к той же цели, что и они, хотя и другими способами. Надя не знала, как он относится к войне, но, когда он вчера за ужином упоминал о фронте, в его голосе слышалась усталость.

– Прости, – тихо сказал он. – Я не думал, что ты тоже окажешься в опасности.

– Но знал, что во дворце что-то происходит?

– Думал, что короля интересую лишь я.

Она кивнула.

– Вот почему ты хочешь убить его? Потому что выбор стоит: либо ты, либо он?

– Не только. Ты и сама видела, что его одержимость властью и война сотворили с Транавией.

Видела. Страну окутали нищета и страдания, как и Калязин. Это не могло больше продолжаться. Они не могли больше терпеть это.

– Ты ему доверяешь? – спросил Серефин. – Черному Стервятнику?

«Как можно дать однозначный ответ, если до сегодняшнего дня я не знала, кто он такой?» – подумала она.

– Думаю, его стоит держать на расстоянии вытянутой руки, – сказала Надя, хотя сама не следовала этому совету, все еще ощущая на губах его поцелуи. – Но я верю, что он поможет нам.

– У меня это не укладывается в голове, – пробормотала Остия.

Надя пожала плечами.

– Это его ошибка привела к таким последствиям… – Даже просто произносить это вслух было больно. – Вполне логично, что ему захотелось искупить свою вину.

– Но будет ли этого достаточно? – задумчиво произнес Кацпер.

Серефин нахмурился. Он выглядел ужасно: под светлыми глазами появились темные круги, а каштановые волосы выглядели грязными.

– А что, если мы введем еще одну переменную? – обдумывая план, тихо предложила Надя. – Может, нам заставить твоего отца самого прийти к нам?

Серефин поднял голову, и она увидела его глаза. В них светились такое отчаяние, такая безысходность. Казалось, он не верил, что его отца можно остановить. Боль врезалась в нее, словно острие ножа. Ведь она тоже лгала ему. Хотя принц оказался вовсе не чудовищем, как ей раньше казалось, а юношей, в которого Надя влюбилась, наоборот, оказался намного хуже, чем она могла предположить. И сейчас она обманывала их обоих, чтобы добиться своих целей. Но она не могла рассказать Серефину правду, потому что опасалась, что он может наброситься на нее прежде, чем все закончится.

– Заманите его в собор – пусть думает, что Малахия готов провести церемонию или что-то в этом роде – пусть считает, что получит то, что так сильно хочет…

– А потом мы нападем на него, – пробормотал Серефин.

Надя кивнула.

В его глазах мелькнула надежда, а на лице появилась улыбка.

Отослав Кацпера и Остию готовиться, он предложил проводить Надю в ее покои. Она собиралась отправиться в собор, но подозревала, что Серефин не захочет туда пойти, поэтому согласилась на его предложение. Хотя бы для того, чтобы получше узнать принца, прежде чем она решит, что с ним делать.

Марженя, конечно же, прикажет ей убить его и отправить в ад вслед за его семьей, чтобы в Транавии взошла на престол новая династия. Богиня также требовала от Нади немедленно убить Малахию. Но ни того, ни другого ей не хотелось делать. И она не понимала почему. Она никогда не ставила под сомнение свою веру, никогда не шла против богов.

Малахия скрывал от нее, кем был на самом деле, но она бы погибла, если бы не он. И не оставалось сомнений, что ее очарование им превратилось в привязанность, которую не смогла уничтожить даже эта ложь.

Серефин был умен и на удивление заботлив. Она слышала, что говорили о войне славки. Они считали ее простым неудобством. Их не волновало, что происходило с их людьми, а беспокоило лишь, как сильно она их коснется. Надя задавалась вопросом, происходило ли подобное в Серебряном дворе Калязина, и если да, то, возможно, их государства не так уж сильно и отличались.

– Если у нас все получится, корона достанется тебе, – сказала она. – Что ты станешь делать?

Серефин явно не подозревал, что его ответ поможет ей определить, пощадит она его или убьет. Принц задумался, но она заметила, как он напрягся, когда они проходили по дворцовым залам мимо слуг в серых масках. Это были шпионы его отца?

– Я никогда не думал, что это случится, – тихо сказал он. – Меня отправили на фронт…

Он замолчал, но в его молчании слышалось больше, чем можно было описать словами. Он был сломлен, поняла она. Этот юноша слишком рано увидел ужасы.

– Я просто хочу стать лучше, чем отец.

– И это великолепно, потому что он сейчас планирует детоубийство.

Серефин разразился смехом, но он прозвучал напряженно.

– А как же война?

Принц покосился на Надю, и от этого взгляда по ее телу пробежала дрожь страха. Ей стало интересно, подозревал ли он ее в чем-нибудь, хотя она и не понимала, как он мог бы обо всем догадаться.

– Мы не знаем всего, – сказал он. – И это необходимо изменить. Вот только времени нет. Калязинцы наступают на Транавию, и я не уверен, что мы сможем защититься.

У Нади перехватило дыхание.

– Анна, – прошептала она.

– Что?

Она покачала головой, надеясь, что он не станет расспрашивать.

– А как же непримиримые разногласия между Калязином и Транавией?

– А что с ними?

– Ты позволишь монахам вернуться в Транавию? И восстановить церкви?

Серефин сжал челюсти, и у нее в голове зазвучал тревожный звоночек. Она зашла слишком далеко и не собиралась отступать.

– Я не уверен, что калязинским богам есть место в Транавии, – произнес он.

Надя кивнула, как будто получила вполне разумный ответ. Но внутри остались сомнения. Серефин будет стараться стать лучшим правителем, чем отец, и война закончится. Но готова ли она пойти на компромисс? Она отправилась в Транавию, чтобы вернуть ее богам, но еще и для того, чтобы остановить войну. Было ли второе важнее первого? Она была простой девушкой и не хотела, чтобы судьба двух государств зависела от ее решений.

Они приблизились к покоям Нади. Не зная, как добраться отсюда до собора, девушка спросила дорогу у Серефина.

Он нахмурился.

– Будь… осторожней, Йозефина, – напутствовал он. – С ним не стоит шутить.

Надя чуть не рассмеялась. Ее тронуло, что он так беспокоился о ее благополучии.

– Не мог бы ты оказать мне еще одну услугу, Серефин?

– Ты помогаешь мне убить отца, так что я считаю, что обязан тебе жизнью.

– О, я это запомню.

Он усмехнулся, и Надя не смогла не улыбнуться в ответ.

– Кто-то наверняка заметил, что я не томлюсь в темнице. Мне бы хотелось удостовериться, что никто не станет меня искать.

«Тем более что я буду со Стервятниками».

Серефин кивнул:

– Я разберусь с этим.

– Спасибо.

– Я так и не понял, зачем тебе это.

Надя не знала, что ответить. Она не могла сказать правду, что этот приказ дали ей боги, а все остальное казалось банальным.

– Война забрала у меня очень важного человека, – сказала она, неосознанно теребя Костино ожерелье. И постаралась не думать, что именно Серефин возглавлял ту атаку. – Я не собираюсь больше допускать подобное.

Он прислонился к стене рядом с дверью в ее покои.

– И кто же ты такая, раз собираешься сделать то, что не удавалось бесчисленному множеству других людей на протяжении целого столетия?

«Никто. Простая девушка, наделенная толикой божественного благословения».

Надя пожала плечами.

– Человек, который отказывается терпеть неудачи.

Стервятники жили в некогда Великом соборе Гражика. Сейчас, когда богам больше не поклонялись, здесь находился Трон Падали. Трон Малахии.

Это было массивное, величественное и мрачное сооружение с высокими шпилями и огромными витражными окнами. Надя остановилась перед входом и посмотрела наверх. Она не смогла заставить себя подойти ближе, а через несколько минут ощутила, как за ее спиной встал Малахия и тоже посмотрел на собор.

– Война принудила нас жить в оскверненных местах, которые когда-то считались святыми.

Собор был выкрашен в черный цвет. Надя знала, что раньше, когда там находилась настоящая церковь, он выглядел по-другому. Фасад обвивали железные лозы и украшали расколотые статуи из гладкого камня, у которых оказались отрублены головы. У всех, кроме одной.

– Cholyok dagol, – тихо выругалась она.

Малахия проследил за ее взглядом и побледнел.

– Знаешь, если честно, я не знаю, как она уцелела.

– Не понимаю, врешь ты или нет, – устало сказала Надя.

Своятова Магдалина. Святая, которая считалась первым клириком. Надя не любила иронии.

Заморосил дождь. Ледяные, тяжелые капли врезались в кожу. Малахия посмотрел на небо. А затем наклонился, взял ее за руку и переплел их пальцы.

– Ты не прощен, – прошептала она.

– Знаю.

Она прикусила губу, сдерживая слезы, когда Малахия потянул ее за руку.

– С Париджахан и Рашидом все в порядке. Пойдем укроемся от дождя.

Надя последовала за ним в собор, стараясь отмахнуться от чувства, будто здание пожирает ее заживо.

Передняя оказалась выложена холодным черным мрамором. Дверь, ведущая в святилище, была черной с позолоченной окантовкой. Когда Малахия толкнул дверь, ее окутало чувство, что она направляется в ад, опускаясь все ниже и ниже с каждой открытой дверью. Но все же последовала за ним.

Стоило Наде вступить в святилище, как у нее перехватило дыхание. Малахия оглянулся на нее с легкой улыбкой на губах. Он успел переодеться, и сейчас на нем была длинная черная туника, подпоясанная золотым парчовым поясом. Теперь он больше походил на дворянина, будто и вправду был молодым королем.

Святилище оказалось огромным, с высокими сводчатыми потолками и резными колоннами, которые выдавали религиозное происхождение комнаты. Трон Падали стоял на золотых черепах, а в черном мраморном полу виднелись инкрустированные изображения костей. И в этом сочетании нечестивого и божественного была какая-то первобытная красота.

Свет просачивался сквозь высокие окна, смягчая резкие линии. Она чувствовала, как Малахия наблюдал за ней, пока осматривала святилище. Надя обходила инкрустированные в пол кости, а он перепрыгивал с одной на другую, как мальчишка.

– Скажи мне то, что ты так и не сказал при ведьме, – попросила она.

– Король пытается стать богом, – не поднимая глаз, произнес Малахия и перепрыгнул на следующую кость.

Услышав, как спокойно он об этом говорил, Надя судорожно вздохнула.

Словно в этом не было ничего необычного.

– «Богом» в моем представлении, а не в твоем, – добавил он, а затем пожал плечами. – Но кто знает? И да, именно я узнал, как этого добиться.

Он вздохнул, потирая лоб своими изящными татуированными пальцами. Надя задавалась вопросом – не единожды, – символом чего являлась эта татуировка, но сейчас задумалась, а не поздно ли узнавать ее значение.

– Это была всего лишь гипотеза. Да и количество магии, необходимое для того, чтобы воссоздать что-то подобное, оказалось настолько астрономическим, что я решил, будто это невозможно. Я понимал, что мне не следовало рассказывать кому-то об этом, но не сдержался. И вот мы здесь.

– Зачем ты искал что-то подобное?

– Из любопытства. – Он обвел рукой святилище. – Потому что видел, как разваливается Транавия, и подумал, что возможно… возможно, смогу все исправить. Возможно, смогу спасти умирающее королевство. Какой смысл обладать подобной силой и ничего с ней не делать…

Она никогда не считала его жадным до власти. А теперь задумалась, было ли это еще одной гранью его личности, которую он скрывал? Не приукрасил ли он свой образ так, что она вообще не знала его? И был ли этот идеализм – желание спасти умирающее королевство – настоящим.

Вот только… Он так старательно ковырял кожу на указательном пальце, что разодрал до крови. Поморщившись, Малахия сунул палец в рот, чтобы остановить кровотечение. Надя не думала, что глава ордена монстров, стремящийся к власти, будет волноваться или прыгать по плиткам пола своего мрачного дворца.

– Так, ты отрекся от трона? Сбежал от Стервятников?

– Я сбежал из Транавии, – поправил он. – Отречься невозможно. Трон будет моим, пока я не умру или кто-то не убьет меня.

Ее глаза сузились.

– Когда напали Стервятники…

– Да, я подумал, что они пришли за мной. Роза одна из тех, кто хочет, чтобы я освободил трон.

– Но ты их отослал?

– Это могло не сработать. Как я уже сказал, магия несовершенна, ведь в церкви они пытались убить и меня. Они могли отправиться за нами или убить остальных. Но нам повезло. Сбежав, я разрушил порядок и создал еще больший хаос. Не знаю… смогу ли управлять Стервятниками, как раньше. Никто и никогда не делал того, что сделал я.

Она нахмурилась.

– Ты ждешь от меня извинений за то, кто я есть, но ты их не услышишь. Мне казалось, я отыскал то, что положит конец этой войне и спасет Транавию. Но вместо этого зародил идею о неограниченной власти в голове человека, который вообще никогда не должен был об этом задумываться. Я сбежал, когда понял, что отказ воплотить все в жизнь приведет к моей казни. И тут я поступил как трус, признаю.

У Нади в груди разлилась такая сильная боль, что она вздрогнула.

– Все твои слова были ложью? Все до одного?

Он закрыл глаза и потер переносицу.

– Нет. Я не это имел в виду, Надя. Просто я так привык ко лжи, что уже и сам не знаю, где правда, а где нет. – Его голос дрожал. – Я никогда не сталкивался с человеком, который был бы настолько искренен, как ты. И мне невыносима мысль, что я все испортил.

Они стояли в тишине, пока солнце за окном плыло по небу, а его лучи все реже проникали в святилище, удлиняя тени вокруг них. И здесь, в этом оскверненном месте, Надя наконец призналась себе, что ее тянет к этому чудовищу.

Она обхватила пальцами его руку и слегка сжала. Позволила молчанию растянуться между ними и стать практически осязаемым. И когда он почувствовал это вместе с ней, она обхватила его лицо ладонями. Глаза Малахии закрылись, а длинные ресницы опустились на бледную кожу. Он обхватил руками ее запястья, а затем прижал большие пальцы к ее ладоням, отчего ее сердце предательски затрепыхалось в груди.

– Скажи мне правду, Малахия. Почему ты вернулся сюда?

Он глубоко вздохнул, его дыхание щекотало ее лицо.

– Я устал, Надя. И хочу положить конец тому, что начал. Хочу, чтобы эта война закончилась, не спалив дотла Транавию.

– Мне хочется верить тебе, – прошептала она. – Но…

Он открыл рот, но долго не мог подобрать слова.

– Так будет всегда? – наконец спросил Малахия.

Будет ли? Она не знала ответа. Сможет ли она чувствовать себя уютно рядом с таким, как он? Или они вечно будут то сгорать в пламени, то погружаться в ледяную воду?

– Не знаю.

Он кивнул, и в его светлых глазах отразилась такая печаль, что Надя почувствовала, как ее сердце разрывается на части. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного – словно в груди образовалась пустота, трещина, которая ломала ребра. Его рукав задрался, обнажая рубцы на предплечьях.

Нахмурившись, она провела рукой по шрамам.

– Ты говорил, что бритвы, используемые для магии крови, не оставляют шрамов.

Она разрезала себе руку на арене, и раны уже заживали. Все произошло бы быстрее, будь она магом крови, но и шрамов от них не оставалось.

– Не эти, – сказал Малахия. – Они служат мне напоминанием.

Как служит напоминанием имя, которое он шепчет себе вновь и вновь.

– И как давно они у тебя?

Он покачал головой:

– Не очень давно.

Надя погладила большим пальцем его шрамы, а затем отпустила руку и отступила назад. Обернувшись, она вновь обвела взглядом святилище. Потеряет ли он свой трон, если поможет им? Действительно ли он хотел этого?

– Как давно ты… здесь?

– Два года, – сказал он. – Мне было шестнадцать, когда я взошел на трон.

– И для этого ты убил Черного Стервятника?

Она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он кивает.

– Почему?

– Мне захотелось узнать, смогу ли я это сделать, – тихо ответил он. – Изменится ли хоть что-то в лучшую сторону, если я добьюсь успеха.

– Изменилось?

– Нет.

Снова повисла тишина. Надя пошла вперед, рассматривая святилище, и голос разума, который призывал не доверять Малахии, начал стихать.

Через какое-то время Надя услышала за своей спиной его шаги. А затем почувствовала на шее прикосновение его губ, и у нее чуть не подогнулись колени.

– Я хочу поговорить с остальными, – сказала она и тут же покраснела из-за того, как дрожал ее голос.

А услышав его тихий смех, покраснела еще больше.

Когда он обошел ее, она заметила улыбку, мелькнувшую на его лице. В уголках губ собралась темнота, а за ней скрывалось что-то зловещее. Но стоило ему повернуться к ней и протянуть руку, как она поняла, что улыбка, хоть и осталась чудовищной, но выглядела благодушной, а темнота исчезла. Может, ей просто показалось?

Она взяла его за руку, и Малахия вывел ее из святилища. Они поднялись по лестнице и свернули в длинный коридор. На полпути их остановила Стервятница.

– Честно говоря, не думала, что ты когда-нибудь вернешься.

Малахия тут же напрягся и поспешно выпустил Надину руку. А она опустила голову и еле сдержалась, чтобы не спрятаться за его спину.

– Роза, – спокойным голосом произнес он. – Я подумывал извиниться, что не объявил о своем возвращении, но потом мне пришло в голову, что мне все равно, к тому же вас не касаются мои дела. Я уведомил Живию, что вернулся, и насколько помню, именно она занимает пост Багрового Стервятника, а не ты.

Лицо Розы не скрывала маска, и его черты оказались не такими резкими, как ожидала Надя. Стервятница оказалась по-своему красива.

– Еще немного, и я бы заняла пост Черного Стервятника, – усмехнулась она.

Улыбка Малахии походила на лезвие ножа:

– Мы оба знаем, что это лишь несбыточные мечты.

Из пальцев Розы появились когти, но он уже прижимал к ее подбородку свой железный коготь.

– Не вздумай, Роза, – тихо сказал он.

– Я должна предупредить короля о том, что ты творишь, – с трудом сглотнув, сказала она дрожащим голосом.

– Что ж, тогда нас должно порадовать, что ты не можешь этого сделать.

От голоса Малахии в глубине души Нади зародился страх. Глаза Розы вспыхнули, но она кивнула. И через мгновение он убрал коготь, позволяя Стервятнице отступить назад.

– Но ты можешь сказать ему, что я объявился и у меня есть мысли, как уладить это дело, – сказал Малахия. Он оглянулся на Надю: – Мои покои в конце коридора. Я скоро подойду.

Надя нахмурилась. Ей не хотелось оставлять его наедине со Стервятницей, ведь кто знает, что он сделает, пока она не видит. Проходя мимо, она бросила на него предостерегающий взгляд, а Малахия еле заметно улыбнулся ей в ответ. От этой улыбки ей стало легче, и она поспешила дальше по коридору, прекрасно понимая, что ее мог остановить любой Стервятник, а ее будет некому защитить.

Конечно, Надя могла и сама прекрасно постоять за себя, но не хотела привлекать внимания. Меньше всего ей сейчас хотелось вызвать ненужные подозрения.

Когда она вошла в покои Малахии, то тут же увидела нервно вскочившего на ноги Рашида. Но узнав ее, он расслабился и поморщился от боли. Надя переступила порог и медленно обвела взглядом роскошные покои. Они не выглядели так, словно пустовали какое-то время.

Все стены были увешаны картинами, а те, что не влезли, стояли в углах комнаты. Это оказались в основном темные пейзажи, будто художник рисовал мрачное будущее. Но среди них виднелись несколько портретов, но лица на них оказались Наде незнакомы. Книжный шкаф ломился от книг, и их собралось так много, что и вокруг него высились стопки.

– Ох, – выдохнула она

А затем неохотно улыбнулась Париджахан и Рашиду, прежде чем шагнуть к еще одной двери и открыть ее. Ей хотелось знать все об этом странном, скрытном юноше. Он был лжецом, а ее интересовала лишь правда.

За дверью обнаружился кабинет, который больше подходил человеку с должностью Малахии. По углам стояли стопки книг. Стол оказался завален бумагами, бритвами и острыми инструментами, о предназначении которых Наде даже не хотелось думать. В комнате ощущалось что-то неправильное, неприятное, поэтому она быстро закрыла дверь. Свернув в коридор, она оказалась в его спальне, в которой на удивление царил беспорядок.

– Вы солгали мне, – вернувшись в гостиную, решительно сказала она.

Париджахан поджала губы, но хотя бы Рашид выглядел пристыженным.

– А ты чего ожидала? Тебе хватило и того, что он один из них…

– Не тебе за меня решать, – отрезала Надя.

– Ее разочарование можно понять, – коснувшись руки Париджахан, мягко сказал Рашид.

– Как вы узнали?

– От Малахии. Он все время юлил, но иногда оговаривался, и я просто сложила все кусочки вместе, – сказала Париджахан.

– Вы ему доверяете?

– Я – да. У него сомнительные методы, но он в отчаянии и пытается все исправить. А это намного больше, чем делает большинство из нас.

Надя не считала это весомым аргументом. Но сейчас это не имело значения. Она могла не доверять ему из-за его лжи, но ей все равно придется следовать за ним.

Эту битву она проиграла. Сколько бы Надя ни сопротивлялась, это не изменит тот факт, что без него ей не осуществить свой план, как и тот, что она заботится об этом юноше, который так сильно стремится исправить свою ошибку, о юноше, который, как ей хотелось верить, не был лжецом. Даже если он и оказался чудовищем.

– Где вы были?

– Томились в темнице и пытались убедить довольно проницательного гвардейца, что «нет, Париджахан не выглядит знакомо, просто все аколийцы на одно лицо».

Надя широко раскрыла глаза:

– Что?

Париджахан пренебрежительно отмахнулась:

– Можешь осмотреть его сломанные ребра?

– Что случилось?

Рашид застенчиво улыбнулся и со стоном растянулся на тахте.

– Кажется, я умираю.

– Не верь ему, – ухмыльнулась Париджахан.

Надя призвала свою магию, проклиная каждую секунду, когда приходилось ее использовать без позволения богов. Она прошептала священные слова, значения которых не понимала, и на ее пальцах вспыхнули огоньки. А затем, внимательно определив, какое из ребер Рашида сломано, приступила к лечению.

Рашид извивался под ее руками, как маленький ребенок, который отказывается замереть перед целителем хоть на мгновение. Надя едва удержалась, чтобы не стукнуть его:

– Посиди спокойно.

– У тебя руки ледяные.

Двери открылись и закрылись со щелчком. Малахия плюхнулся лицом вниз на свободную тахту. А через мгновение драматично вздохнул и сел.

– Рашиду сломали ребра, когда он попытался очаровать гвардейцев? – спросил он.

– Ты так хорошо меня знаешь, Малахия, – сказал Рашид, и его лицо тут же исказила гримаса, стоило Наде вновь приняться за работу.

Ей потребовался час, чтобы его вылечить. Закончив, она уселась на пятки и уставилась на свои руки. Она смутно осознавала, что другие обсуждали планы и дальнейшие действия, но она могла думать лишь об одном: «Я исцелила Рашида собственными силами». Это были не чары Збигнеуски, а ее собственная магия.

Возможно, Малахия был прав с самого начала.

Но что это означало для нее? Когда все это закончится – и если она выживет, – отвернутся ли боги от нее только потому, что она обнаружила, что ее сила не зависит от их капризов? Было ли так у всех клириков или этот «изъян» лишь у нее? Надя вздрогнула, когда Малахия опустился рядом с ней, а затем взял за запястья и нежно сжал их. Ее глаза защипало от слез.

– Мы не всегда можем понять, какой путь избирает магия, – тихо произнес он и заправил прядь волос ей за ухо. – Это свобода, Надя. И не надо ее избегать.

Может, он был прав, да и она не могла подобрать слов, чтобы объяснить то, что ему не суждено понять. Она жила благодаря им, они были воздухом в ее легких. Если боги решат задушить ее, то, значит, это необходимо.

Вот только теперь Надя могла не опасаться, что они начнут копаться в ее мыслях. И все, что ей придется сделать, чтобы добиться цели, будет зависеть только от нее. Можно будет не бояться, что какой-нибудь из богов откажется дать заклинание или проигнорирует ее молитвы.

Она в последний раз попыталась дотянуться до богов, но вновь столкнулась с молчанием. И тогда она приняла решение.

На кону стояло нечто большее, чем магия Нади. Речь шла о выживании. И она не позволит себе терзаться сомнениями и мучиться от чувства вины. Не станет отрицать свою силу, а, наоборот, примет ее с распростертыми объятиями.

– Спасибо, Малахия, – прошептала она.

Он улыбнулся.

– С тобой все в порядке? – Он нерешительно протянул руку и провел большим пальцем по длинному порезу на ее шее. – Я хотел бы помочь, но… – Он замолчал.

Маги крови не могли исцелять.

– Приятно осознавать, что и у тебя есть недостатки, – ответила она.

Надя потянула его за прядь волос и задалась вопросом, не станет ли она тем, из-за кого глава ордена чудовищ бросится прочь от своего трона. Еще одним его недостатком.

– Объясни мне, что происходит – без лжи, что, думаю, окажется для тебя в новинку, – и, возможно, я прощу тебя.

Париджахан фыркнула. А улыбка Малахии увяла.

– Ты должен мне сорок копеек, – сказала аколийка Рашиду.

Он вздохнул.

– В свою защиту скажу, что с самого начала все было против меня.

Надя с Малахией переглянулись, и она почувствовала, как у нее загорелись уши. Но они оба притворились, словно понятия не имеют, о чем говорили аколийцы.

Надя забралась в пустое кресло. А Малахия скинул ноги Рашида и опустился на тахту. Но Рашиду это не понравилось, и он в отместку ударил Малахию по голове.

Надя рассказала об их с принцем плане. Малахия одобрил его, хотя и выразил опасение, что это подтолкнет короля выступить против Серефина раньше времени.

– Ты хочешь заманить его сюда?

Увидев, что она кивнула, Малахия задумался.

– Это привлечет меньше внимания, чем открытая конфронтация в присутствии всего двора. И я знаю, кто из Стервятников сейчас охраняет короля.

– Ты возьмешь их на себя? Сможешь повлиять на них? – спросила Париджахан.

– У меня нет выбора, – ответил он.

Надя почувствовала, как отяжелели веки, поэтому, зевнув, свернулась калачиком на кресле.

– Разве ваше бегство из Транавии не расценивается как измена?

– Да, ведь так я отреагировал на просьбу короля. Но он не сможет провести ритуал без меня. И если то, что рассказал Серефин о своем отце, правда, то он в таком отчаянии, что не обратит внимания на мой проступок.

Надя теснее прижалась к спинке кресла. Сквозь дрему она слышала, как остальные обсуждали, не подождать ли еще – нет – и когда начать действовать – завтра. А затем почувствовала, как ее поднимают на руки, ощутила нежное прикосновение волос Малахии к своей щеке и приятный аромат земли и железа.

– Пойду, пообщаюсь с королем. Скоро вернусь. Можете с Надей занять мою спальню, – сказал он Париджахан.

Ее окутало тепло его рук.

– Она спит?

– Нет.

Надя покачала головой и уткнулась лицом в грудь Малахии.

– За последние двенадцать часов у нее слишком часто для одного человека менялось мировоззрение, не говоря уже о пытках и вытягивании сил. Но, учитывая все это, она прекрасно справляется, – продолжил Малахия. – Особенно если учесть, что завтра она собирается убить человека.

– Это часть моей работы, – пробормотала Надя. – Но мы не должны убивать Серефина.

– Что?

– Серефин. Он хороший. – Надя уткнулась носом в грудь Малахии. – Он мне нравится. И должен выжить. – Она заставила себя открыть глаза. – Будь осторожен, Малахия.

В его глазах мелькнула печаль, но стоило ему моргнуть, как она исчезла. А на лице появилась улыбка:

– Что я тебе говорил по поводу беспокойства обо мне?

– Это бессмысленно, – ответила Надя. – Но уже слишком поздно.