Когда Надя пришла в себя, то почувствовала, как что-то словно зудит в ее венах. Раньше она такого не ощущала. Девушка аккуратно сняла кулон, стараясь меньше прикасаться к нему, хотя он больше не светился, и спрятала в карман. Если кровь активирует магию кулона, ей следовало быть особенно осторожной, потому что она вся была перепачкана в крови.

Зуд в венах усилился, и Надя закрыла глаза. Вспомнив об источнике силы, который Марженя открыла для нее во время нападения на церковь, она попыталась вновь отыскать его в своем сознании. Если то, что говорил голос, было правдой, она могла воспользоваться им. Оставалось лишь его найти.

Сознание девушки окутывал туман. И казалось, словно она приподнимает тяжелый занавес. Но за ним она обнаружила нечто белое, сияющее и могущественное. Наполненное священными словами, которые она никогда не слышала. Это была чистая, необузданная магия. Надя открыла глаза и встала, не обращая внимания на протестующее тело, вновь открывшиеся порезы и капающую на пол кровь. На кончиках ее пальцев появились белые точки света, и стоило ей коснуться двери, как руки сами принялись рисовать символы, словно она всю жизнь использовала магию подобным образом. Она знала – интуитивно – как использовать эту силу. Как превратить слова на бессмертном языке в чистую магию.

Дверь разлетелась вдребезги. Надя отскочила назад и вздрогнула, когда щепки вонзились в ее и без того израненное тело. Ей стоило невероятного труда оставаться в сознании.

Снаружи никого не было, и Надя с облегчением прислонилась к дверному косяку, чтобы переждать нахлынувшую волну боли и головокружения, а потом медленно побрела вперед.

Свернув за угол, она наткнулась на кого-то, шедшего ей навстречу по коридору. Сила тут же хлынула в ее руки, и она, не задумываясь, ударила ею. Стараясь отразить удар, человек выставил вперед ладони, по которым текла кровь. И ее магия словно наткнулась на барьер и не причинила вреда.

– Надя?

Она сделала шаг назад. Страх и облегчение сплелись в ее груди, вызывая желание бежать. Если Стервятники вновь поймали Малахию, то могут использовать его против нее, а она не сможет с ним сражаться. Особенно сейчас. И она побежала.

Усталость и полученные ею раны помогли ему без труда догнать Надю. Он схватил ее за руку и потянул на себя, и только сейчас Надя поняла, что дрожит. А затем услышала, как он тяжело вздохнул, осматривая ее раны.

– Это всего лишь я, – произнес Малахия, осторожно поворачивая ее лицом к себе. – Я заходил к тебе. Париджахан исчезла, а комната перевернута вверх дном.

Его маска не скрывала лицо, а висела на поясе. И не оставалось сомнений, что это он. Спутанные волосы, темные синяки под светлыми глазами. Малахия нашел ее не потому, что ему промыли мозги и заставили убить ее. Она глубоко вздохнула.

Малахия оглянулся через плечо. Надя подняла руки и посмотрела на них. Что она натворила? Что за силу она сейчас использует? Это же богохульство. Боги никогда не заговорят с ней, если она продолжит в том же духе. Подняв глаза, Надя заметила, что Малахия неуверенно смотрит на нее.

– Моя магия… – Она вздрогнула.

Неожиданно Малахия напрягся и резко повернул голову, а потом внезапно приподнял ее и отнес к ближайшей двери, за которой оказалась кладовая.

Их окружила темнота. Уткнувшись лицом в его грудь, Надя мгновенно осознала, насколько близко они стояли. От его дыхания шевелились волоски у основания ее шеи, отчего по позвоночнику побежали мурашки. Надя почувствовала, как его руки зависли в нескольких сантиметрах от ее талии, словно он боялся, что, опустив их, коснется открытой раны.

В коридоре послышались шаги. Громкие. Быстрые. Кто-то обнаружил, что Надя пропала. Как только все стихло, Малахия чуть отступил, а затем взял ее за руки и поднял их ладонями вверх.

– Покажи мне, – тихо попросил он.

С трудом сглотнув, Надя потянулась к источнику силы, который был так глубоко, что едва поддавался пониманию. Белый свет, походивший на холодный огонь, вспыхнул в ее ладонях.

Сияющая магия высветила странную полуулыбку, мелькнувшую на губах Малахии. Эта магия была… ее? Она не знала. Ей хотелось спросить об этом, потому что не сомневалась, что он знал ответ, но что-то ее остановило. Надя не понимала, откуда он так много знает о магии, и не хотела, чтобы он вновь посеял в ней сомнения своими еретическими взглядами на мир. Но…

«Что, если он прав?» Ведь Малахия, судя по всему, оказался прав насчет нее и насчет магии. Она уже ничего не понимала.

– Сколько всего ты могла бы сделать, – прошептал Малахия.

Он коснулся кончиками пальцев ее руки, и ей пришлось унимать подскочившее к горлу сердце. На мгновение Малахия застыл, словно погрузился в транс, но затем моргнул, и отрешенное выражение его лица сменилось взволнованным.

– Нам нужно выбираться отсюда.

Надя кивнула. Но ею овладела такая сильная дрожь, что девушке захотелось рассыпаться на куски и заплакать. Но она… она отказывалась так легко сдаваться, а вместо этого обняла Малахию, впиваясь пальцами в его спину и наслаждаясь теплом его тела.

Малахия испуганно вздохнул и, проведя рукой по ее волосам, прижал ладонь к затылку.

– Я рад, что ты в безопасности, – нежно касаясь ее виска, прошептал он. – Давай отправимся к тому, кто позаботится о твоих ранах.

Надя неохотно отстранилась. А затем потянулась к богам и одновременно взяла Малахию за руку. Не говоря ни слова, он сплел их пальцы.

А вот боги все так же молчали.

Надя с беспокойством посмотрела на винтовую лестницу. Сквозь окна пробивался свет, отчего стеклянная башня казалась прекрасной. Но внутри ее оказалось намного больше ступенек, чем Надя смогла бы преодолеть в своем состоянии.

– Я могу… – начал Малахия, но тут же замолчал, увидев, что Надя вскинула руку.

– Ты не станешь носить меня, – сказал она.

– Мне не труд…

– Даже не продолжай.

Вот только в реальности все оказалось куда сложнее. Надя положила голову на плечо Малахии. Она чувствовала головокружение, а каждая волна боли угрожала сбить ее с ног.

Ведьма жила на верхнем этаже, куда можно было добраться по винтовой лестнице. Попросить у нее хоть какую-то помощь казалось сейчас лучшим вариантом. Малахия нежно поцеловал Надю в макушку.

– Ты уверена?

– Ни капли, – пробормотала она.

Ее тело сковали боль и усталость, и она совершенно не хотела подниматься по как минимум тысяче ступенек.

Но все же выпрямилась, отстранилась от Малахии и, ухватившись за перила, ступила на лестницу. За ее спиной раздался разочарованный вздох.

– Я жила в монастыре, в который вели семь тысяч ступеней, – сказала Надя. – Так что эта лестница пустяк.

Голова у нее закружилась, и девушка покачнулась назад. Но, впрочем, успела ухватиться за перила и лишь развернулась и опустилась на ступени, вместо того чтобы свалиться с лестницы.

Малахия прислонился к перилам.

– В летописях напишут историю калязинской девушки-клирика, которая погибла не от рук врага, а из-за падения с лестницы.

Надя болезненно всхлипнула, чувствуя, как вскрылись раны и по спине потекла кровь.

– Ненавижу тебя.

– Я предложил свою помощь.

Она подняла глаза.

– В летописях напишут историю бывшего Стервятника-безумца, убитого – и довольно мучительно – из-за того, что он слишком много умничал.

– Безумца?

– «Отродье» слишком необъективное слово. А история должна писаться непредвзято.

– Вот только это совершенно не так. Ты собираешься сидеть тут всю ночь? Кто-нибудь начнет интересоваться, куда ты пропала.

Надя почувствовала, что мир вокруг нее начал вращаться в дополнение к головокружению. Она вытянула руки вперед и, прищурившись, посмотрела на них. Но увидела слишком много пальцев.

– Надя, у тебя шок?

Она покосилась на Малахию.

– Вот как так? Когда ты потерял много крови, то чувствовал себя вполне нормально. Разве это справедливо?

Малахия рассмеялся. И Надя улыбнулась сквозь пелену боли. Ей нравилось, как звучал его смех, а затем протянула к нему руку, чтобы он помог ей встать.

Стоило ей оказаться на ногах, как все вокруг закружилось с такой силой, что она смогла лишь переступить с ноги на ногу, а затем провалилась в обморок, но Малахия успел подхватить ее тело.

Проснувшись в третий раз, Надя поняла, что лежит на тахте, пропахшей плесенью. Ее туловище и конечности плотно обхватывали бинты. Ее переодели в серое шерстяное платье. Не обращая внимания на протестующие мышцы, Надя села.

– Она просыпается, – донесся до нее голос с другого конца комнаты. – Хорошо, а то я чувствую себя неловко рядом с этим Стервятником. Никогда не любила таких, как он.

Малахия оскорбленно фыркнул.

– К-как долго я пробыла без сознания? – потерев глаза, спросила Надя.

– Недолго, совсем недолго.

Ведьме на вид было за семьдесят. Но ее черные, словно оникс, глаза сверкали в тусклом свете комнаты. И хотя лицо испещрили морщины, в волосах виднелись не только белые, но и черные пряди.

Надя встретилась взглядом с Малахией, сидевшим на другом конце комнаты. На его лице появилась легкая улыбка, но на лице все еще читалось беспокойство.

– Ты знаешь мое имя, дитя? – спросила ведьма. – Потому что мне кажется нечестным, что я знаю твое.

Надя напряглась:

– Откуда вы знаете мое имя?

Она взмахнула рукой:

– Меня зовут Пелагея, если ты не знала. Я также знаю и его имя, – сказала она, указав большим пальцем на Малахию. – Что можно считать настоящим подвигом.

Малахия напрягся, хотя это никак не сказалось на его расслабленной позе. Но взгляд, обращенный на ведьму, стал настороженным.

Надя озадаченно нахмурилась.

– Я уже давно не бывала в Калязине, но с легкостью узнала девушку из снега и леса, даже если к ней прикоснулась темная магия. К тому же этот дворец уже так долго не видел божественного благословения, что ты практически засияла, войдя в него. Но… – Пелагея замолчала и пристально посмотрела на Надю. – Света недостаточно, чтобы вести тебя.

Ведьма усмехнулась.

– А может, мне стоит пролить свет на этот темный путь? Вы пришли по адресу. Хотя я и удивилась, что твой Стервятник привел тебя именно сюда. Я расскажу вам одну историю. – Ведьма быстро опустилась на пол. – Историю о нашем короле и молодом гениальном Стервятнике.

Надя подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Малахия стиснул кулак.

– Хотя, – теребя прядь волос, задумчиво произнесла она, – он не твой король. И не мой. Да и можно ли его назвать сейчас королем sterevyani bolen. Считаемся ли мы предателями, если присягнули разным коронам? Кроме разве что… – Прищурившись, она посмотрела на Малахию. – Вряд ли ты сейчас можешь поклясться в верности своему королю, верно?

– Старая карга… – пробормотал он.

А затем опустил руку на подлокотник кресла, и Надя увидела, как блеснуло железо в тусклом свете свечей.

Пелагея улыбнулась.

– Видишь ли, транавийский король стал настоящим параноиком, который решил, что раз его сын более могущественный маг, то обязательно захочет его свергнуть. Поэтому он пожелал обладать еще большей силой.

А среди Стервятников нашелся тот, кто быстро взобрался наверх, несмотря на свой юный возраст. Он был более умным, чем большинство из них, и намного более опасным, потому что проводил все свободное время за чтением древних книг, в которых и обнаружил тот самый секрет, что искал король.

Надя почувствовала, как живот сжался от страха.

Малахия подпер рукой подбородок и внимательно слушал рассказ.

– И он решил поделиться им с королем. Вот только там было лишь описание, и никто не знал, как применить это на практике. Но мысль зародилась, к тому же молодой Стервятник очень сильно хотел, чтобы его орден стал ближе в транавийскому трону. Видишь ли, Стервятница, что до него занимала пост главы ордена, не очень хорошо справлялась со своими обязанностями. Под ее руководством с орденом почти перестали считаться, а этому талантливому Стервятнику хотелось, чтобы орден вновь обрел силу. Он хотел править наравне с транавийским королем. Кто знает, что еще он попросил взамен своего подарка? Но через какое-то время король велел провести для него эту церемонию. И конечно же, Стервятник согласился. Он добился окончательного успеха для ордена, стал единственным, чья сила была настолько подпитана пытками, что даже самые старые Стервятники завидовали ему. Если кто и мог это сделать, то только он.

Пелагея хихикнула.

– Разве может кого-то терзать совесть, если у него ее нет?

Малахия откинулся на спинку стула, переводя взгляд то на Надю, то на ведьму.

– Но Стервятник исчез. Пуф! В одну прекрасную ночь он покинул свой орден, оставив его на произвол судьбы. Но Стервятникам нужен их Черный Стервятник, который поведет всех за собой.

Надя старалась слушать ведьму отстраненно и не пытаться связать воедино все, что она знала, но тем не менее девушка все поняла. Прекрасно поняла. Как бы было просто, если бы Малахия оказался новичком, который просто испугался и сбежал. Мир ускользал у нее из-под ног, и она не могла отыскать хоть какой-то опоры.

Это был Малахия. Всегда Малахия. Он был главой ордена и тем, кто возродил его. Он улыбался, очаровывал и втирался в доверие к Наде, чтобы получить доступ к ее силе и сотворить множество ужасных вещей. Если бы не Малахия, она бы не сидела здесь.

– Он сбежал? – спросила Надя.

Может, если она сделает вид, что они говорят не о том, кто спокойно сидел с ними в этой комнате, то ей станет легче?

– Да, – подтвердила Пелагея. – Но он вернулся. Думаешь, это совпадение? Что этот гениальный юноша и его гениальная магия вернулись именно сейчас?

– Малахия? – Голос Нади прозвучал невероятно тихо и намного слабее, чем ей бы хотелось.

Но Наде было нужно, чтобы он посмотрел на нее.

Малахия сидел в кресле ведьмы так, словно под ним находился трон. Его черные, спадавшие на плечи волосы, разделял прямой пробор, а светлые глаза казались холодными и пустыми. Сейчас он был не юношей, а чудовищем. Неужели все оказалось притворством? А юноши, который нелепо улыбался и глубоко чувствовал, никогда и не существовало?

Неужели Надя купилась на его ложь?

Наконец Малахия посмотрел на нее, и его взгляд смягчился.

– Все хорошо, towy dzimyka, – ласково произнес он.

Не может быть. Она отказывалась в это верить.

Пелагея засмеялась.

– Это должно ее успокоить? – Ведьма поднялась на ноги и обошла стул, на котором сидел Малахия. – Так ты собираешься вернуть ее доверие?

Обхватив пальцами подбородок мага, Пелагея заставила его посмотреть ей в глаза. Пелагея выглядела очень молодо. Надя не заметила, когда произошло превращение, но знала, что ведьмы владели силами природы. Эта магия была древней и опасной и к тому же усугублялась опытом прожитых лет.

– Что ты наделал, Chelvyanik sterevyani? – прошептала она. – Что ты будешь делать? Не думаю, что любовь – это та сила, которая тебя остановит. Я даже не уверена, что ты способен на это чувство.

Надя закрыла глаза, а ее дыхание сбилось. Она не собиралась плакать. Но эти слова так напугали и потрясли ее, что ей очень этого хотелось. Расплакаться, как деревенская девушка, которой разбили сердце, а не как девушка, которую благословили боги. Она влюбилась в чудовище и поплатилась за это. Надя прекрасно осознавала свою вину. Она не обращала внимания на знаки и даже на свою богиню. И теперь было поздно горевать. Они уже оказались здесь, и ее сердце покрылось трещинами, вот только оно не переставало верить, что все это окажется неправдой, что, возможно, Малахия не лгал, а изменился и действительно помогал им. Что врала именно ведьма, чтобы вбить клин между ними, который разрушит их планы и поможет Транавии одержать победу в войне.

– Я просто хочу закончить то, что начал, – наконец произнес Малахия.

Надя почувствовала, как ее сердце воспряло, но тут же одернула себя. Как она могла так безоговорочно доверять ему?

Пелагея прищурилась:

– Как аккуратно вы подбираете слова, Veshyen Jaliknevo. – ваше превосходительство.

– Не надо… – отстранившись от ее пальцев, сказал он.

– Что не так? – невинно спросила она. – Я просто оказываю должное уважение. Или ты предпочитаешь, чтобы я использовала твое имя?

Он стиснул зубы.

– Я так и думала, Малахия Чехович. В этом имени кроется такая сила. Ты мудро поступил, спрятав его от транавийцев, но потом зачем-то открыл его в Калязине. Я все еще ломаю над этим голову, потому что не сомневаюсь, что ты знал, на что идешь. Ты оказался невероятно умен.

Она замолчала, задумавшись над чем-то, а затем на ее лице отразилось безумное ликование. И это пугало.

– Но дело не только в тебе, Veshyen Jaliknevo. Chelvyanik sterevyani. Sterevyani bolen. – Пелагея присела на подлокотник кресла, а он вжался в противоположный, стараясь держаться как можно дальше от нее. – А в маленьком кусочке божественности, который ты притащил сюда, в сердце Транавии.

Надя вздернула подбородок. Она не позволит им увидеть, что ее сердце разбито вдребезги.

– Она пошла за тобой и ушла далеко, очень далеко от дома. Что ты ей сказал, что она проделала весь этот путь и до сих пор не всадила тебе нож в спину?

Малахия пробормотал что-то в ответ, но Надя не расслышала. В отличие от Пелагеи, которой его слова показались настолько забавными, что она рассмеялась.

– Конечно, конечно. Надо было сказать «не перерезав тебе горло». Сейчас, когда ты указал на это, и я заметила, что она из тех девушек, кто…

Пелагея наклонилась и запрокинула Малахии голову, обнажая горло. Малахия стиснул подлокотник кресла, а ногти настолько удлинились, что превратились в когти.

– …предпочитает действовать в открытую.

Малахия резко вдохнул.

– Я никогда не врал ей, – стараясь говорить спокойно, признался он.

Пелагея повернулась к Наде. Искала подтверждения? А затем пожала плечами.

– Очевидно, все дело в том, что он никогда не утруждал себя объяснениями, или в том, каким образом их давал, – сказала она.

«Все это ложь».

Пелагея провела рукой по шее Малахии.

– Не думаю, что ты осознаешь, что натворил, Veshyen Jaliknevo.

Он нахмурился и впервые посмотрел на Пелагею.

– О, ты считаешь, что все просчитал, потому что так умен и все сложилось в твою пользу.

Она провела пальцем по трем золотым бусинам, вплетенным в его волосы. Надя сузила глаза, потому что не помнила, чтобы видела их раньше.

– Интересно, как сильно ты пожалеешь об этом?

– Мы остановим эту войну, – спокойно сказал Малахия. – Тут не о чем сожалеть.

Пелагея ухмыльнулась.

– Dasz polakienscki ja mawelczenko.

Надя нахмурилась. Слова прозвучали на транавийском, но она понятия не имела, что они означали. Но Малахия явно все понял, потому что его лицо побледнело.

– Nie.

– Думаю, ты скоро узнаешь.

– Думаю, кто-то должен объяснить мне, что происходит, – наконец набравшись смелости, произнесла Надя.

Она чувствовала себя ребенком, который оказался слишком мал, чтобы понять, что происходило. Их слова кружились у нее в голове. Сейчас ей с трудом верилось, что Малахия всего на одну зиму старше ее, потому что его окружала такая тьма, что он казался намного старше и ужаснее. Она ненавидела это чувство и не собиралась позволять им так относиться к ней. Она не разрешит себя использовать ни Малахии, ни ведьме.

Пелагея посмотрела на Малахию, и тот нехотя встретился с ней взглядом, а затем взмахнул рукой. И внезапно этот жест, раньше казавшийся таким благородным, показался невероятно властным.

– Сделай одолжение, – вымолвил он. – Она собирается убить меня при первой возможности, поэтому буду благодарен, если ты ей все расскажешь.

Теперь ей стало понятно, откуда в нем эта снисходительность.

– Нет, меня вообще-то больше интересуют твои оправдания, – вымолвила Надя.

Ей хотелось бы, чтобы ее голос не дрожал. Хотелось смотреть правде в глаза, не ощущая при этом, что у нее что-то отнимают.

Ведьма усмехнулась, а на лице Малахии отразилась усталость. Он покосился на Пелагею, словно не решался заговорить при ней.

– Зачем ты здесь, Малахия?

– Я уже говорил тебе. Мои мотивы не изменились лишь потому, что ты узнала, кто я на самом деле. Мне хочется спасти свою страну. И я один из немногих, кто может это сделать. Думаю, ты и сама это понимаешь.

Он ничего ей не сказал, даже меньше, чем ничего.

– Я тебе не верю, – прошептала Надя.

Пелагея погладила мага по волосам. А Малахия, казалось, еле сдерживался, чтобы не вырвать ей руку.

– Ты так молод, sterevyani bolen, – сказала она. – Откуда ты мог знать, что твое сердце все еще бьется в груди после того, что с тобой сделали?

Малахия зарычал, отбросил ее руку и вскочил одним рывком.

– Не смей издеваться надо мной, ведьма.

Пелагея подняла бровь, а на ее губах медленно расцвела улыбка. Но через мгновение калязинка уже вновь смотрела на Надю.

Но Надя не знала, что ей делать. Она не могла отвести взгляд от Малахии, не могла смириться с тем, что юноша, с которым она шутила и которого целовала, оказался символом транавийской ереси. Даже худшим чудовищем, чем остальные.

Она боялась Стервятников больше, чем всех транавийских дворян. А Черного Стервятника больше, чем транавийского короля. У нее не укладывалось в голове, как легкомысленный, привлекательный юноша мог оказаться на троне, построенном на костях тысяч людей? Надя вдруг поняла, что у нее дрожат руки. А в комнате стало слишком холодно. Все казалось неправильным, а мир накренился, став незнакомым и наполненным предательством.

Она считала, что знала, зачем приехала сюда, но теперь поняла, что оказалась в другой стране, окруженная врагами, и тот, кому она доверила свою безопасность, врал ей с самого начала.

Надя вытащила из кармана Костин кулон и протянула его Пелагее.

– Что это?

– Сосуд, камера, ловушка, – сказала она. – С Велесом внутри. Он назвал тебе свое имя? Нет, он любит таинственность. Тайны всегда кажутся более привлекательными, когда они окутывали кого-то, обладающего божественностью.

Надя закрыла глаза. Она не понимала, что происходило.

– Ты слышала о нем? Полагаю, что нет. Завеса поднялась, и Велес вырвался. Скорее всего твои боги вздохнули с облегчением, что он вновь оказался здесь. Ты не чувствуешь присутствия своих богов, потому что король окружил волнами магии Транавию. Как ты думаешь, почему он похитил столько молодых талантливых магов крови и выкачал из них силу? Он перекрыл любой доступ к богам, готовясь к своей конечной цели. Эта завеса, эта тьма подпитывалась годами.

Холод усилился настолько, что Надина кожа покрылась инеем, а осколок льда впился ей в живот. Его конечная цель, какой-то секрет, обнаруженный Малахией, который король захотел претворить в жизнь. Сила.

– Проблема не в завесе, – пробормотал Малахия.

Пелагея не обратила на него внимания.

– В твоем мире тебе вдалбливали две вещи, – сказала Пелагея.

Она соскользнула с подлокотника и откинулась на спинку кресла, в котором раньше сидел Малахия.

А он прислонился к камину и скрестил руки на груди.

– Что есть божественные чары, которые, конечно же, хорошие. И есть их магия. Магия крови. Ересь.

– Это просто магия, – возразил Малахия.

– Не думаю, что она хотела это от тебя услышать, – нараспев проговорила Пелагея.

Надя покосилась на него. Разве не это он пытался показать ей с их первой встречи? Разве не об этом он говорил, когда они сидели в святилище у дороги? Он пытался показать ей какую-то форму свободы – свою форму свободы, – и она до сих пор обдумывала его слова и сомневалась.

– Но есть еще и моя магия, и она исключительная, потому что ведьма – это девушка, которая осознала, что ее сила принадлежит ей.

Надя остановила себя еще до того, как руки потянулись к четкам, которых у нее сейчас не было.

– Что ты имеешь в виду? – прошептала она.

Хотя ей вовсе не хотелось знать. Она не собиралась предавать своих богов. Она не желала этого.

Надя вытянула руку вперед, и вокруг ее пальцев заплясали язычки пламени.

– Это неправильно.

– Это магия.

Надя покачала головой.

– Ты пришла сюда, чтобы убить короля и изменить мир, – произнесла Пелагея. – И без сомнений, одно последует за другим. Но как ты собираешься это сделать? Как собираешься обойти тот факт, что твой Chelvyanik sterevyani не контролирует собственный орден?

Малахия заскрежетал зубами. И Надя почувствовала некоторое облегчение. Ведьма сказала это, чтобы посеять еще больше раздора, но, возможно, раз он не контролировал Стервятников, то это означало, что он помогал ей? Она ненавидела себя за тлеющий в груди огонек надежды.

– Ты затеяла этот разговор, чтобы посмеяться над нами и сказать, что наша цель невыполнима? – спросил Малахия.

«Нами». «Наша». Надя встретилась с ним взглядом. Она чувствовала себя разбитой на тысячи осколков и не понимала, что с ними делать.

Нет, она знала. Ей нужно просто позволить ему продолжить игру. Она притворится, что ему все сошло с рук, а сама станет держаться на расстоянии и получать ответы.

– Конечно. Но это не все. Я собираюсь помочь, потому что вам это просто необходимо.

Внезапно настойчивый стук в покои ведьмы заставил их всех насторожиться. А затем из-за двери донесся до ужаса знакомый голос:

– Пелагея? Мне нужно с тобой поговорить.

И конечно же, это оказался принц.