20

Чары ощущались неправильно. Эта мысль первой пришла на ум Наде, когда девушка на другом конце ристалища порезала руку и воздух рассекла сила, словно арбалетные стрелы. По сравнению с этим магия самой Нади казалась слабой, словно ей приходилось пробираться сквозь болото, чтобы ухватиться за тоненькие нити. В ответ на молитвы она получила лишь чары. Ни священных слов, ни прикосновения богов. Только грубая, холодная сила, и больше ничего. Надя провела тыльной стороной ладони по бритве в рукаве и поморщилась от боли, позабыв, что не должна реагировать. Для магов крови это было привычное действие.

Девушка – Фелиция – швырнула стеклянный флакончик на пол ристалища, и из него вылетела кислота.

Капли попали на одежду Нади.

И она еле сдержалась, чтобы не смахнуть их.

Цепляясь за силу Маржени, Надя собрала холод на кончиках пальцев, а затем попыталась использовать его так, чтобы это больше походило на магию крови. Богиня была далеко, ее прикосновение почти не ощущалось. И казалось, все молитвы Нади улетали в пустоту.

А затем девушка почувствовала силу. Ледяные когти выстрелили из пальцев. Надя не стала смотреть, куда они приземлились, а вместо этого вырвала страницы из книги заклинаний и смяла в залитом кровью кулаке.

Швырнув их на землю, она нарисовала на земле огненный круг. Пламя вспыхнуло под ее ботинками и понеслось к Фелиции. Девушка отшатнулась, когда языки огня облизали ее разорванную юбку. А затем, рыча, принялась вырывать страницы из книги заклинаний.

Магическая волна ударила в Надю, отбросив к краю ристалища.

«Так ничего не получится». Использование книги заклинаний и одновременное вытягивание нитей чар замедляло ее. Ей следовало как можно быстрее разобраться с соперницей, иначе все это плохо закончится.

Она провела залитыми кровью когтями изо льда по странице и только потом поняла, что на ней было написано заклинание. Надю захлестнула паника.

Поток чар, который она направила, изменился и стал порождением тьмы.

Они явно принадлежали не ей. Все это управлялось не ею.

Все происходящее было «неправильно». И лишь это слово крутилось у нее в голове. Неправильно, неправильно, неправильно, неправильно, неправильно.

Бурлящие, темные, мощные – такие мощные – и совершенно не похожие на ее чары, потому что они теперь были наполнены не чистотой, а безумием.

Но это было еще не все. Заклинание, которое пыталась наложить на нее Фелиция, показалось сейчас таким слабым, что Надя его почти не заметила. Девушка вырывала страницу за страницей, атакуя вновь и вновь. Но ее заклинания ощущались как проблески, легкие прикосновения магии к Наде и к той силе, которая пронзала ее тело, угрожая разорвать его на части.

Из носа закапала кровь. Наде следовало избавиться от скопившихся чар. Во рту появился привкус меди. Она сплюнула и прижала руку к груди, пытаясь унять колотящееся сердце.

Выдохнув, она отпустила чары. И они вырвались из ее пальцев разрядами молний. Одна из них врезалась в Фелицию, и тут же по ристалищу прокатился раскат грома. Девушка упала.

На какое-то мгновение Наде показалось, что та умерла. Мгновенно. Но Фелиция встала, сжимая в руке зителку. Ее лицо исказилось от ярости, а из раны на боку текла кровь.

«Боги, пожалуйста, не вставай». Надя поморщилась от эха тьмы, что грохотало в ее голове. Но все же обнажила свои клинки.

Увернувшись от выпада, она подцепила клинком рукоятку зителки Фелиции и, дернув за нее, притянула девушку ближе. Надя тут же попыталась пронзить ее вторым клинком, но та увернулась.

Выпрямившись, Надя вывернула руку и резко дернула вниз. Зителка вырвалась из рук Фелиции, и та, пытаясь удержать равновесие, шагнула вперед. Надя тут же вскинула коленку и ударила ее в подбородок, отчего девушка рухнула на колени.

Но тут же попыталась встать, и тогда Надя воткнула ей в руку зителку, пришпилив к земле.

Ристалище погрузилось в тишину. Надя прекрасно понимала, что за ней наблюдает множество глаз, но медлила, а хватка на второй зителке становилась слабее с каждой секундой.

«Я не хочу ее убивать».

Она выиграла эту дуэль лишь потому, что воспользовалась чарами, которые не принадлежали ей. Сейчас на земле могла лежать она, и тогда бы Фелиция раздумывала о смертельном ударе.

Девушка приподнялась на локте и посмотрела на Надю. Она не заслуживала смерти на виду у всех, как животное. И Надя не станет ее убивать. Она не собиралась подпитывать транавийскую кровожадность.

Но это было бы так легко сделать, к тому же ее смерть поспособствовала бы миссии Нади. Достаточно было всадить еще один ледяной коготь в ее грудь или выстрелить молнией. Но тьма не рассеивалась, и Надя опасалась того, что могло случиться, если она потянется к ней.

– Я не стану тебя убивать, – сказала она.

Надя ожидала увидеть облегчение на лице девушки, но вместо этого получила плевок, который приземлился на ее маску.

– Слабачка, – с трудом выговаривая слова, произнесла девушка.

Надя выпрямилась. Охранник Фелиции и человек в жуткой маске, который мог быть лишь Стервятником, двинулись к ним. Должно быть, они поняли, что Надя не станет доводить дело до конца.

Кто-то коснулся ее руки. Эхо тьмы тут же отреагировало на прикосновение – Малахии, – и у Нади подогнулись колени. Почувствовав толчок в спину, она упала на колени перед соперницей.

У Фелиции изо рта текла кровь, а взгляд потускнел. И вдруг в ее грудь врезался железный штырь, который через мгновение превратился в зителку, после чего девушка упала на землю замертво.

Желудок Нади сжался, а перед глазами все поплыло. Нет. Прощение, она собиралась даровать девушке прощение.

Ей пришлось собрать все свои силы, чтобы не оглянуться на Малахию. Охранник девушки и Стервятник подошли к ним. Никто из них не произнес ни слова. А всеобщая суматоха помогла скрыть произошедшее. Скрыть то, что именно Малахия убил девушку, а не Надя.

И только теперь она смогла посмотреть на него. Малахия приподнял бровь. Кончики его пальцев оказались измазаны в крови.

Из Надиного носа капала кровь.

Она провела в этом проклятом городе всего лишь день, а уже устала от вида крови. Жар пронесся по венам. Зачем надо было убивать Фелицию? Покачав головой, она опустила глаза, чтобы никто не заметил ее смятения.

«Ты ожидала чего-то другого от транавийского отродья? – донесся до Нади слабый голос Маржени, словно та находилась за завесой тумана. В ее словах слышалось лукавство, но к нему примешивалось то, чего раньше никогда не было, – ярость. – Ты должна была убить эту тварь. Сама».

Это было предупреждение. Попытка уберечь еще одного транавийца и саму себя от столкновения с силой Малахии – пусть и непреднамеренного – вызвала гнев Маржени. Надя не стала дожидаться, пока слуги придут за телом, и вышла с ристалища.